Русская душа и нерусская власть - Татьяна Миронова

Помните, чем увенчались выборы наследника? Васильевский спуск, ликующая толпа согнанной из всех учебных заведений Москвы молодежи, натужно улыбающийся Путин ведет к сцене малыша, назначенного им во временные держатели царственного трона, как когда-то во временные правители Ельцин привел за ручку его самого. И все бы замечательно сложилось, если бы толпа, беснующаяся на площади по случаю массового принятия горячительных напитков, не заорала, приветствуя Медведева, несколько громче, чем шумела при виде Путина. Темное облачко зависти и ревности к Димочке коснулось бледного чела дорогого Владимира Владимировича. Технология «Царь-батюшка и его наследник» была срочно упразднена. Пиартехнологи Путина принялись подыскивать хозяину не обидный для него новый имидж.

Итак, в 2008 году Путин, повинуясь Конституции и требованиям Соединенных Штатов, нехотя уступил правящее кресло младшему по званию, изобразив его наследником своего царствования. На этом игра в наследники была закончена. Четыре года, пока Путин станет дожидаться новой возможности воссесть на правящее седалище, требовалось не уронить его престиж, сохранить иерархию, где бывший президент оставался бы в главной, а не подчиненной роли, каковую ему отводил статус премьер-министра. Политтехнологи должны были решить сложнейшую задачу выставить второе по Конституции лицо в государстве в роли первого, не умалив при этом значения уже существующего первого лица.

Это означало, что Путина нигде и никогда нельзя было показывать отчитывающимся перед Медведевым или получающим от него поручения, как требовала нормальная совместная работа президента и премьера. Это подразумевало, что Путин не должен пребывать в толпе свиты Медведева на торжественных мероприятиях и приемах, а ему по чину надлежало быть именно в рядах челяди. Это предполагало, что Путин не должен держать речь одновременно с Медведевым, ибо тогда, согласно статусу, его выступление должно идти вслед за выступлением президента. И это не из-за того, что обидно и завидно быть вторым тому, кто уже привык быть первым. За четыре года правления Медведева гражданам мог понравиться тихий, хоть и нервный мальчик, увлеченно играющий в компьютерные игры, по-детски развлекающийся твиттером и айфоном. За четыре года избиратели могли привыкнуть к тому, что Путин — не первое лицо, и начать искать на роль Президента России какое-то иное, более подходящее и умом, и волей, и ростом, и внешностью. И вот тогда-то был найден блестящий выход из положения. Имя ему — тандем.

Технический термин тандем означает «расположение однородных устройств на одной оси». Наиболее известным из всех вариантов тандема для обывателя является двухместный двухколесный велосипед, на котором оба сиденья равноудалены от колес, где каждый из крутящих педали равно зависит друг от друга, и если падают на крутой дороге седоки-велосипедисты, то непременно вместе, а если летят к цели, то обязательно вдвоем. В тандеме любой сбой согласованного рулежа ведет к крушению, но в то же время, что особенно ценно, успешность деятельности рулевого-президента оказывается невозможной без рулевого-премьера. Тандем устроил Путина тем, что ему не было теперь нужды постоянно подчеркивать свое превосходное над Медведевым положение. Ужтандем-то гораздо легче превратить через четыре года медведевского президентства в простой одноместный велосипед, отвинтивлишнее седло. Это же не трактор с прицепом, каковым обычно представляется гражданам президент, буксирующий за собой премьера, министров и прочую дворовую челядь.

Как же заработала технология тандема, нацеленная на то, чтобы сохранить культ личности Путина, не сильно превознося культ личности Медведева? Средства массовой информации ежедневно предоставляли множество сюжетов конструирования тандема, и сложился целый церемониал прохождения этих сюжетов по каналам телевидения. Зрители без перерывов на праздники и выходные увлеченно наблюдали телесериал из жизни тандема.

Наши велосипедисты ежедневно являлись перед зрителями, в самых разных ракурсах демонстрируя неустанную работу на благо родины и навязчивую заботу о процветающем государстве. При этом сначала шел рассказ про одного седока тандема — Медведева, затем, неукоснительно, про другого — Путина. Строго соблюдался содержательный баланс сюжетов. Если Медведев встречался с учителями, то Путин в тот же самый день — с врачами. Если президент ублажал доярок или слушал кукареканье петухов на птицеферме, то премьер-министр спускался к шахтерам или поднимался к строителям. Если Медведев обещал выдавать за второго ребенка материнский капитал, то Путин сулил ветеранам окончательное решение квартирного вопроса. Если Медведев шушукался с бизнесменами, то Путин совещался с учеными. Наконец, если президент куролесил с танцорами, то Путин пробовал голос с певцами.

Всякий прибывший в Россию глава великой державы непременно имел аудиенцию как у Медведева, так и у Путина. И это непременно показывали по телевизору, убеждая зрителей, что все в тандеме поровну, все напополам — и ответственность, и значимость, и решение вопросов. Если Медведев давал пресс-конференцию, то спустя некоторое время на вопросы корреспондентов отвечал Путин, и журналисты замеряли, кто из них дольше проболтал перед публикой. Если устраивались телемосты народа и премьера, то вслед за ними таковые же виртуальные каналы общения народа и президента демонстрировались публике, уже привыкшей наблюдать за ежедневными выездками рулевых тандема, словно забывших, что у них есть сложнейшие обязанности по управлению огромной страной, которые требуют кропотливой работы в тиши кабинетов, многолюдных совещаний и сосредоточенных экспертиз. Эти двое «пиар-спортсменов» вместе с бандами тренеров-политтехнологов настолько увлеклись саморекламой и соревнованием друг с другом, что совершенно забыли про договоренности о тандеме. Каждый в ходе телевизионных состязаний в популярности словно рулил уже собственным одноместным велосипедом и с азартом оглядывался на соперника, норовя переехать тому дорогу.

Путин и Медведев при этом почти никогда не встречались на экране, а если и требовалось убеждать народ в любви и дружбе президента и премьера, чтобы развеивать время от времени просачивающиеся в народ слухи о разбалансировке тандема, то это были картинки с горнолыжного курорта, где дорого и ярко одетые главы шествовали нога в ногу на слаломный спуск, или праздничный концерт, где они отчужденно сидели рядышком, не глядя друг на друга, или военный парад, где они разваливались в креслах, кто кого вальяжнее, и скучающе разбегались взглядами поверх голов марширующей армии.

В азарте соревнования дело доходило до откровенного стриптиза: Владимир Владимирович рискнул появиться на публике раздетым до пояса якобы на приеме у врача районной больницы, которому он пожаловался на некие боли в плече после тренировки. Известное дело, бригада кремлевских врачей, следующая за Путиным по местам его президентской славы, мало чем может помочь в таком щекотливом вопросе. Пока обомлевший от возложенной на него ответственности районный врач вяло мямлил похвалы не сокрушимому никакими тренировками здоровью Путина, телекамеры с пристальным интересам скользили по голому торсу премьера, вызывая в воображении миллионов одиноких женщин, являющихся прилежными избирательницами, целые вихри запретных чувств. Медведев на ответный симметричный шаг не решился — торсом не вышел, телесами пышноват. Так что в этом сражении тандема счет был в пользу Владимира Владимировича.

Изнурительная гонка отнимала много сил. Каждый из участников состязаний втайне надеялся, что соперник первым выдохнется, изнеможет или свалится в кювет и не домчит до финиша — 2012 года, когда расшатавшийся тандем можно будет с облегчением выбросить на свалку. Пока изрядно надоевшие друг другу партнеры исподволь готовились к этому моменту, их наставники-имиджмейкеры примеряли им наиболее выигрышные личины-маски.

Дмитрий Анатольич натягивал белые перчатки демократа и правозащитника, угождая международной общественности расследованием дела Магнитского и сокращением тюремных сроков Ходорковскому. В пику Путину дозволил пятипроцентный барьер прохождения партий в Госдуму и принял в Кремле либерального олигарха Прохорова, возглавившего «Правое дело», критикующее Путина. Борясь с бациллами тоталитаризма, которыми, по мнению либералов и Запада, заражен премьер Путин, Медведев объявил курс на «десталинизацию» сознания. И Сталина в средствах массовой информации принялись с ушлым рвением клеймить палачом и людоедом, неслышно намекая на возможность возвращения истории на диктаторские рельсы.

Владимир Владимирыч, напротив, прикидывал на себя жилетку богатого и щедрого хозяина, готового решить деньгами, вынутыми из практически собственного кармана, каковым ему представляется государственный бюджет, любой вопрос, будь то уничтоженные пожаром дома, недостроенные из-за преступных растрат больницы или упавший от ветхости мост. Это затыкание слишком откровенно зияющих дыр в разрушенном дотла государстве политтехнологи гордо наименовали «режимом ручного управления», присвоив Путину первенство в изобретении столь уникального метода. А еще премьер-министр успевал делать щедрые подарки стране и народу, осчастливливая нас то зимней Олимпиадой в субтропическом Сочи, то чемпионатом мира по футболу.