Жарким кровавым летом - Стивен Хантер

Теперь оставалось закончить дело.

Незадетые выстрелами попадали на землю, несомненно напуганные меткостью своего противника, но все еще сохраняя заблуждение насчет того, что темнота может их спасти. Они не знали ни того, что их взяли в клещи, ни того, что еще два стрелка обходят их, чтобы полностью окружить и встретить на площадке за будкой стрелочника, куда они, ведомые инстинктом самосохранения, наверняка попробуют отступить.

Он повел карабином и поймал в прицел одного из ползущих в темноте.

Очередь из трех пуль попала точно в середину туловища парня, выбив из его пиджака клуб пыли. Еще один разумно направился не в тыл, а резко направо, справедливо решив, что бандиты должны были перекрыть им отступление. Ну вот, еще один хороший человек. С жалостью в сердце, но без всякого милосердия Джонни разделался и с этим парнем.

— Ну что, кладешь их? — возбужденно спросил Оуни, идиот, пожелавший получить доклад в самый разгар сражения.

— Кучами, здоровенными кучами, мой милый, — отозвался Джонни и снова повернул карабин к середине уничтоженной цепочки, где должен был находиться упавший раненый лидер. С ним теперь возился другой мальчишка — очевидно, Джонни по нему промазал.

«Ну вот, еще эти двое, и ночная работа сделана», — сказал себе Джонни.

Но внезапно рядом с ними застучали пули, отскакивая от металла и, что было гораздо хуже, обдавая их крошками раздробленного свинца, которые больно ударяли людей и заставляли их вздрагивать.

— Иисус! — удивился Джонни.

— Откуда, мать их, они взялись?! — воскликнул Оуни. — Похоже, меня ранило.

— Нет, он палит издалека, а то, что ты почувствовал, это только пыль. Не тревожься, приятель.

Пули попали в дно платформы в добрых двадцати футах от них, но и этого хватило, чтобы отвлечься от целей.

Джонни всматривался во мрак, но сквозь темноту видел лишь вспышки вдалеке, под навесом будки стрелочника. Следующие семь пуль легли немного ближе, ударившись с неприятным звуком в каких-то десяти футах.

— Он видит нас! — предупредил Оуни.

— Ничего подобного! Он палит вслепую, ублюдок, — отозвался Джонни, снова приникнув к прицелу.

Он навел перекрестье туда, где видел последнюю вспышку, и дал очередь из шести выстрелов. Пули легли точно туда, куда он целился, пройдясь по доскам стенки будки и выбив облачка пыли из земли.

— Похоже, я его достал! — выкрикнул он. — Прямо в брюхо. Впрочем, он тут же охладил свой восторг, напомнив себе, что если хитрец остался невредимым, то должен был перебраться к другой стороне домика. Поэтому он слегка повернулся и нашел прицелом намеченное место. Изображение было не столь четким, как в пределах действия инфракрасной лампы, но он видел достаточно хорошо, чтобы стрелять наверняка. Однако следующие семь выстрелов были сделаны с того же самого места, что и первые четырнадцать, и Джонни понял, что парень перехитрил его. Он дернулся назад, но не увидел ничего, кроме быстро промелькнувшей тени. Что-то скользнуло на площадку за будкой стрелочника, и через секунду, как будто по команде, там поднялся парень. Джонни положил его на месте, всадив очередь из трех пуль точно в голову.

— Клянусь Иисусом, еще один готов!

— Это все?

— Нет, еще один, а может быть, и двое спрятались за тем навесом. Они даже не подозревают, что там, где они отсиживаются, скрываются люди, готовые по команде вступить в игру.

— Давай кончать с ними.

— Дадим им чуть-чуть времени подумать. Они поймут, что профукали свое дело, попытаются смыться, и мои ребятишки покрошат их в лапшу. Вот тогда все будет закончено. Им некуда деваться, кроме как в землю.

— А ты не можешь пристрелить их отсюда?

— Сомневаюсь, что с такого расстояния эти маленькие пульки пробьют два слоя досок. Зато Герман со своей винтовкой «браунинг» сделает из них отличный швейцарский сыр, а «томпсон» де Пальмо увенчает наше ночное развлечение отличным восклицательным знаком.

Трое мужчин лежали на полу будки стрелочника, неестественно изогнувшись между большими рычагами, при помощи которых переводились стрелки. Все тяжело дышали.

— О Христос, — выдавит из себя Ди-Эй, — О Господь наш Иисус Христос, они расстреляли нас. Они заманили нас прямиком в ловушку. О Христос, наши мальчики... Эрл, Эрл, я потерял всех наших мальчиков, о Иисус, прости меня за всех этих бедных мальчиков, прекрасных мальчиков, о...

— Заткнитесь, мистер Паркер, — невежливо перебил его Эрл. — Думайте о том, что делать здесь и сейчас!

— Он тяжело ранен, — сообщил Карло. — Он быстро теряет кровь. Мы должны доставить его в больницу, или он истечет кровью.

— Крови всегда бывает много. Зажми рану. Перетяни потуже. Кровь свернется. Если он все еще шевелится и не в шоке, то какое-то время у него есть.

— Да, сэр.

— Эрл, они поимели нас.

— Да, сэр, я знаю, что они поимели вас.

— Что мы будем делать? — спросил юноша.

— Будь я проклят, если знаю.

— Мы могли бы уйти ползком.

— Нет. Наш старик не в состоянии ползти. К тому же они посадили своих парней по обе стороны от нас, и, вероятно, сейчас уже кто-нибудь караулит сзади. Он далеко не дурак, тот, кто все это сотворил. Ублюдок.

— Эрл, мне так жаль, что всех их, всех мальчиков убили.

— Это война. Война — это не пикник на бережку, сэр, — ответил Эрл.

— У нас совсем мало патронов, — сообщил Карло.

— Да я знаю, — отозвался Эрл.

Он нагнулся, чтобы посмотреть, остался ли у старика его пистолет. Пистолета не оказалось. Зато в кармане пиджака лежали два полных магазина.

Эрл быстро прикинул в уме. Он истратил три магазина, то есть двадцать один патрон. У него остался один магазин, у мальчишки два и у старика еще два. Это значит тридцать пять патронов в пяти магазинах на два пистолета.

«Дерьмо, — подумал он. — Похоже, мы спеклись».

— Что мы будем делать, Эрл?

— Я не знаю! Черт возьми, я как раз думаю об этом.

— Мы могли бы разделиться и уйти двумя путями. Хоть одному из нас удалось бы выбраться. Мы вызовем копов и...

— Никакие копы сюда не придут, — перебил Эрл. — Неужели ты до сих пор этого не понял? Они слышат стрельбу и уже давно должны были бы примчаться сюда. Такие вот дела. Да, именно такие. И разве ты не понял еще одну вещь? Он может видеть в темноте.

— Эрл, я так сожалею о мальчиках. Я...

— Заткнитесь вы, оба, дайте мне подумать.

Вдруг левая стенка будки словно взорвалась, обдав лежавших на полу пылью и градом щепок; двадцать пуль тридцатого калибра, выпущенных почти наугад, прошли над их спинами и проделали двадцать более опрятных отверстий в правой стенке. От грохота, ударившего по барабанным перепонкам, в ушах у каждого словно колокола зазвонили. К вони керосина и нефти примешался запах расщепленных досок.

— "Браунинг", — пояснил Эрл, — бьет слева, ярдов с двадцати пяти. Он может порезать нас на ремни, если у него хватит патронов.

— О Христос, — сказал Карло. — Похоже, нам конец.

— Еще нет, — ответил Эрл. — Нет...

Стенку пронзила еще одна очередь из «браунинга», на сей раз пули прошли на шесть дюймов ниже. Несколько пуль звякнули по пузатой печке.

А потом раздался голос.

— Эй, кореша, мы можем прикончить вас в любую секунду. — Это был Оуни, он стоял где-то неподалеку и говорил, привычно имитируя интонации английского джентльмена. — Бросайте оружие, поднимите руки, выходите и проваливайте отсюда. Только сразу же уезжайте из города и никогда сюда не возвращайтесь, договорились? Это все, чего я хочу.

— Только высуньтесь, — шепнул Эрл своим товарищам, — и будете мертвы через секунду.

— Даю вам минуту, — продолжал вещать Оуни. — А через минуту разделаюсь с вами. Решайте, смельчаки, что лучше: остаться живыми или умереть на месте?

Но Эрл молча рылся в будке. Карло показалось, что его наставник внезапно спятил. Он шепотом ругался и богохульствовал, поспешно отодвигая фонари, ломы и перчатки, он даже встал, понадеявшись, что обладатель автоматической винтовки не станет стрелять, пока не истечет минута, и наконец...

— Ах! — выдохнул он, снова бросаясь на пол.

В руке у него было что-то небольшое, неразличимое в темноте.

— Теперь слушайте, и слушайте внимательно. Хендерсон, заряжай пистолеты, дошли патроны и поставь на предохранители.

Джонни выдернул магазин, хотя в нем оставалось еще несколько патронов, и вставил новый: нехватки боеприпасов у них не было.

Он снова приник к прицелу.

В зеленой темноте не было видно ничего, кроме очертаний будки стрелочника, стоявшей на краю небольшой площадки. С той стороны, куда Герман всадил содержимое двух магазинов из «браунинга», казалось, еще висело в воздухе облачко пыли, но никакого движения не было.