Что ты несёшь с собой. Часть I - Юлия Борисовна Жукова

Я уставилась на него, надеясь, что он шутит. Но судя по отсутствующему выражению лица и тому, как полыхали его глаза, всё ещё глядящие вслед толпе, Чалерм пересказывал именно то, что услышал.

– Это же… – выдавила я. – Они же подрывают доверие ко всем махарьятам! Ко всему ремеслу! Я ещё могу понять, когда какой-нибудь бродячий неуч несёт чушь, люди верят, а потом после него не верят другим. Но великий, знаменитый клан!.. Это же.. это… предательство, вот что это такое!

Я так завозмущалась, что не сразу заметила: Чалерм уже смотрел не на дорогу, а на меня, и было в его взгляде что-то изучающее.

– Пранья Кессарин очень переживает за судьбы махарьятства.

– Я переживаю, что связала свою жизнь с отморозками! – сплюнула я и внутренне заметалась, чем бы отвлечь от себя его внимание. А, точно! – Вот.

Я протянула ему кулёк с обедом.

Чалерм уставился на него, как будто никогда в жизни не видел еды.

– Что это?

– Жареная рыба… и ямс, – запнулась я. Ему что, свёрток слишком убогим выглядит? Конечно, он привык в клане кушать на серебре и хрустале, но случалось же ему и путешествовать? Не носили же его в паланкине от клана к клану. – Но, если вы не хотите… – протянула я, не зная, как закончить. Я бы не одолела всё это.

– О, нет, хочу-хочу, – поспешно заверил он, подхватывая кулёк, испугавшись, что я его сейчас заберу себе. – Благодарю. Я просто не ожидал, что вы позаботитесь о моём обеде.

Он снова окинул меня изучающим взглядом, а потом улыбнулся так искренне, что я попятилась. Чалерм не был особым красавцем, черты его лица позволили бы ему затеряться в городской толпе, но эти его взгляды… Я каждый раз чувствовала себя так, будто посреди чернейшей ночи мне в лицо пихнули факел. Однако за сегодня я успела немного привыкнуть, и теперь его факел меня не ослеплял, вместо этого заставляя задуматься: по ту сторону факела должен быть человек. Тот единственный другой человек, бредущий в этой чернейшей ночи.

И поэтому я не стала отговариваться, что, мол, я на всех покупала. Вместо этого я запоздало выдавила из себя кривоватую улыбку и промолчала. Выглядело, наверное, делано. И я запоздало вспомнила, что собиралась втереться Чалерму в доверие. Однако пока что это он подбирался ко мне всё ближе, и я не была уверена, что хотела знать, зачем.

Пока я всё это обдумывала, а Чалерм ел, с той стороны, где стоял дом головы, раздались крики. Приглядевшись, я различила изрядно выросшую толпу: похоже, заряженные Чалермом пострадавшие позвали друзей… Мне стало неуютно.

– А мы точно уверены, что голова виноват? – спросила я.

– А вы только сейчас об этом задумались? – усмехнулся Чалерм.

Я уставилась на него. Учёный аккуратно ловкими пальцами снимал кожицу с ямса.

– Но… вы же… – Я запнулась. Чалерм бы не стал подставлять человека, если не был уверен, так? А я действительно доверяла ему настолько, чтобы положиться на его суд?

– Я довольно обстоятельно побеседовал с местными жителями о том, как голова себя вёл с махарьятами, как после каждого их появления у него откуда-то брались гауры, вино и пристройки к дому, а ещё сравнил, сколько он собирал с деревни на оплату работы махарьятов и сколько клан получал за проведённые здесь охоты. Вам расписать все цифры?

– Нет, – выдохнула я и опустилась на край террасы, обхватив колени руками. – Вы… думаете, кто-то из совета наваривается на охотах?.. Или… Или весь совет… – закончить эту мысль я не смогла. Чтобы первые люди клана предавали всё ремесло – да отец бы мне по губам залепил, скажи я такое!

– Ваш батюшка, должно быть, и впрямь оберегал вас от суровости этого мира, – сказал Чалерм, как будто мысли мои слышал. Я поёжилась, но он только причмокнул, обсасывая рыбью кость. – Но, если вас и правда интересует моё мнение, то я думаю, что неплохо бы нам наведаться в пару-тройку других мест, где неоднократно охотились члены совета. Посмотреть, не повторится ли там та же история.

– А если… да? – севшим голосом спросила я и уставилась вверх на темнеющее небо, безмолвно призывая небесных богов на помощь.

– А если да, – вздохнул Чалерм, – тогда нам предстоит большая, неприятная и опасная работа, и я пока не уверен, что вы к ней готовы.

Я резко обернулась.

– То есть?! Вы за меня будете решать, к чему я готова? И кому это «нам»?

– Вот-вот, – кивнул Чалерм своим мыслям и завернул объедки обратно в лотосовый лист. – Я не знаю, пранья, почему вы думаете, что я могу вам доверять.

Он встал и ушёл в купальню мыть руки, а я осталась хлопать ртом, как выброшенная на берег рыба. Это он мне не доверяет?! Мне?! Я его тут обедом кормлю, а он!.. Ну погоди, праат Чалерм, я тебе так докажу, так, что ты извиняться на брюхе приползёшь, лисий потрох, чтоб тебя амардавика защекотала! Да пусть меня постигнут триста несчастий, если я не заслужу твоего доверия!

Я топнула ногой, припечатывая клятву. Амардавика там, не амардавика, с ней я ничего не могу поделать. Но очистить Оплетённую гору от скверны я обязана, хоть мне больше никогда не увидеть чистого неба, и если у Чалерма та же цель, то я докажу ему, что надёжнее в мире нет соучастника, чем Ицара Суваннарат.

Обходные пути

Обратный путь тянулся тоскливо. Стемнело, а горные тропы ночью – не самое приятное место, но оставаться в деревне, а тем более в горах никто не захотел. Махарьяты позажигали свои третьи глаза, и на них слетался гнус. Гам и Лек брели еле-еле, нуждаясь в частых привалах. Гам ещё хорохорилась, а вот Лек так и висел на Канавуте. Я предлагала понести их на спине или соорудить носилки, но места укусов у них ещё болели от прикосновений, а они у них были по всему телу. Я украдкой пощупала свой