Литературное приложение «МФ» №01, февраль 2011 - Журнал «Мир Фантастики»

в городе и, вместо того чтобы просто слопать, притащили в цирк. Девочка подошла к клетке, открыла дверь и вытащила одного из псов. Остальные даже не шелохнулись. Малышка Смерть взяла зверя за шкирку и подняла над головой. Зал вновь замолчал. Добившись тишины, девочка усадила пса на маленький стульчик. Затем она провела косой над головой зверя, и тот упал замертво. Сначала я подумал, что пес просто дрессированный и исполнил несложную команду, но потом заметил, как тельце зверя соскальзывает со стула. Увидел, в какой позе он остался лежать, неестественно вывернув лапки и мордочку. Зал это тоже заметил и ответил Малышке Смерти своим молчанием. Никто не проронил ни звука. Люди медленно развернулись и начали уходить из цирка. Лишь я стоял на своём месте и не сводил взгляда с девочки. На арену выбежал конферанс и начал кричать что-то зрителям, но его слова тонули в вязкой тишине. Для меня же не существовало ничего, кроме полных слёз, чудовищных глаз девочки. В них было столько боли и скорби, что глядя в них, мне самому хотелось рыдать. Из странного транса я вышел только тогда, когда конферанс отвесил девочке звонкую оплеуху.

— Ты что, сучка, не могла их задержать? — в мир вновь вернулся звук. — Из-за тебя нам придётся уезжать, уродка!

Карлик визжал, как резаный, а девочка лишь молча стояла, опустив голову. Наконец она ответила каким-то неестественно тонким и высоким голосом:

— Вы могли просто не ставить номер в программу. Он не нравится людям.

— Просто здешнее быдло ничего не понимает в зрелищах, — пробубнил конферанс себе под нос. — А теперь иди в клетку, маленькая тварь.

Девочка не шелохнулась.

— Какого...? — прорычал карлик. — Я же сказал, уродка, марш в клетку.

— Вы обещали, что после сегодняшнего представления отведёте меня в город, — тихо ответила девочка, не поднимая головы. Карлик тут же ударил её, да с такой силой, что Малышка Смерть распласталась на арене.

— А ты это заслужила, уродка? — взвизгнул конферанс.

Я не знаю, что заставило меня поступить так, как я поступил. То ли мне стало жаль девочку, то ли мне был противен ублюдок конферанс, то ли всё это вместе… я не знаю. Но когда карлик пнул лежащую Малышку Смерть в живот, я не выдержал. Вытащив из кармашка на рукаве небольшой метательный ножик, я бросил его в конферанса, целясь в жирный зад подонка. Карлик закричал на весь шатёр и схватился за раненую ягодицу, я же бросился на арену. Отшвырнув карлика в сторону, я поднял девочку на руки и вынес её из цирка. Меня никто не пытался остановить, а Малышка Смерть лишь тихо плакала, прижимаясь к моему плечу. За метательным ножом и косой девочки я решил вернуться утром.

Глава 2

«Драконы»

Малышка Смерть жадно пила молоко, ковш за ковшом, пока я, стоя на коленях, мыл ей ноги. Девочка совсем меня не боялась, видимо, чувствуя, что я просто не смогу причинить ей зла. Она почти не говорила, лишь кивала иногда, кивала своей огромной головой. Странно, но я тоже не чувствовал страха, хотя внешность Малышки была более чем жуткой. Наконец, когда я уже вытирал девочке ноги сухим полотенцем, она спросила:

— Зачем ты меня спас?

Я не представлял, как правильно ответить, поэтому решил просто сказать правду:

— Не знаю. Но этот человек поступал с тобой плохо, ты этого не заслужила.

Малышка Смерть улыбнулась и спрыгнула со стула. От неё исходил сладкий аромат, какой часто стоит на ярмарках, у лотков с леденцами. Я впервые попробовал леденец в своем первом увольнительном, когда мне было семнадцать. До этого я мог только мечтать о сладостях. Мой отец был Привязанным, в библиотеке барона Уиллиса, и все своё детство я провел в пыльных залах. Барон редко ходил в библиотеку, его мало интересовали книги, поэтому он и проиграл её вместе со мной и отцом одному рыцарю, сэру Галахану. Тот отдал меня на службу в солдаты, когда мне было четырнадцать. Отец был стар и не перенёс этого. Он не прождал и года из положенных для службы двадцати семи — через месяц умер в библиотеке. Впрочем, он дожил до тридцати пяти — а для Привязанного это уже неплохо. Поэтому запах девочки слабо ассоциировался у меня с детством. Скорее, с первыми боями и первыми убийства ми. Первым осознанием того, что жизнь это недоразумение. Как говорил один шут в Даснии, безумном городе-государстве: «Жизнь — это шутка».

— А как тебя зовут? — спросила девочка. Я пожал плечами. Отец был немым, а благородные не слишком интересовались Привязанными. Даже на службе меня звали сперва «рядовой», потом «солдат», и лишь сейчас «воин».

— Как хочешь, девочка. Мне всё равно. А как тебя зовут? — ответил я ей. Ну не хотелось мне называть ребенка этим жутким цирковым прозвищем.

— Мне тоже всё равно. Только не говори «уродка», мне больно.

— Не буду, — пообещал я, и прижал девочку к себе. Она была неестественно холодной, и прикасаться к ней было одновременно приятно и гадко. Наверное, так чувствовал себя рыбак из сказки, который влюбился в русалку. Девочка снова начала всхлипывать, и я принялся гладить её лысую голову, тихо нашёптывая:

— Хочешь, выберем себе имена? Какие угодно, какие захочешь. Как мне тебя звать? Малышка перестала плакать и посмотрела на меня снизу — вверх.

— Я не знаю, — сказала она. — У тебя была мама?

— Да, но я её не знал. Баронесса забила её палкой, после того как та меня родила. В тот же вечер.

— За что?

— Налоги, они ведь идут за каждого Привязанного. Баронесса пожалела меня и решила избавиться от матери. Покупать её никто не хотел, а… — я посмотрел на Малышку. Она снова была готова расплакаться. Мои слова ранили её, хотя я уже не обращал внимания на жестокость этого мира. — А кто твоя мама?

— Смерть, — ответила девочка. — Богиня рассердилась на её мягкосердечие, и решила показать, что жизнь земная — Ад и муки. Она подарила меня маме, и та стала такой, какой есть.

Я сел прямо на пол, испугавшись слов девочки. А что, если она говорит правду? А что, если она сумасшедшая?

Однако додумать я не успел. На улице затрубил военный рог, созывая всех солдат. Я не знал, что случилось, но догадывался. Скорее всего,