Как-то раз Маргаритка - Джин Феррис
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
«Колину: я не хочу замуж за того, кто ищет моего приданого
или союза с королевством вместо любви и лучшей дружбы.
Королевская женитьба — это расчет, а не союз сердец.
Исключая моих сестер. Вот им повезло.
М.»
Кристиану хотелось сказать, что если ей нужен лучший друг, то он готов им стать. И конечно же, не посмел. Неважно, каким храбрецом Кристиан себя чувствовал, он всего лишь простой парень, выросший в лесу, а она — принцесса.
«Карлеману: свист помог, но я не могу использовать
его еще раз. Теперь наказание — три часа игры на клавикордах
в день. Если я остановлюсь — она услышит. Я должна барабанить
все три часа одну и ту же пьесу. Может, ты меня слышишь?
М.».
Он попытался расслышать. Прикладывал к уху слуховой рожок, найденный среди свалки вещей в кладовой, и как-то раз даже решил, что услышал бренчание нескольких нот за рекой. Впрочем, могло и померещиться.
Глава 6
«Колину: Где ты живешь? Какая у тебя семья?
У тебя есть домашние питомцы?
Какое твое любимое блюдо?
Ты умеешь плавать? А на коньках кататься?
Я нигде не была, кроме замка.
На что похож мир?
М.»
Прямо град вопросов! Кристиан мог ответить на все, кроме последнего. Он лежал ночью без сна и думал, что столь же мало знает о мире, как и Маргаритка, даже если и умел плавать, кататься на коньках, есть артишоки, изобретать штуковины и обучать пению собак.
«Маргаритке: Я живу в пещере с приемным отцом…»
На этом он остановился и долго решал, как описать Эда.
«…и двумя отличными собаками, которые умеют петь.
Я умею плавать, кататься на коньках и люблю артишоки.
Мир …он большой. И сложный».
Тут он глубоко вздохнул и добавил:
«И мне хочется, чтобы мы узнали его вместе.
К.»
На сей раз Уолтер вернулся с пустым цилиндром.
«О, нет, — подумал Кристиан. — Я ее обидел. Она наверно думает, что я один из этих заезжих принцев, которые рыскают в поисках золота».
Он подождал несколько дней, потом послал записку.
«Маргаритке: Я тебя обидел?
К.»
На этот раз Уолтер вернулся с ответом.
«Кристиану: Знаешь,
на мне лежит проклятие. Может, ты и не
захочешь тогда дружить со мной, но я обязана рассказать.
Только в моей власти развеять чары, и я должна
найти, как это сделать.
Пока ничего не получается.
М.»
Кристиан послал обоих почтовых голубей, чтобы Маргаритка могла написать больше строк.
«Маргаритке: Поэтому тебя никто не касается?
К.»
«К.: Вообще-то, это не проклятие, а дар феи-крестной, когда я родилась.
Она подарила восприимчивость к мыслям и чувствам других людей.
Однако фея-крестная
перестаралась.
Я могу узнать мысли людей — если прикоснусь к ним.
Большинство не хотят,
чтобы я узнала, что они думают. Ужасно, правда?
Поэтому у меня нет друзей. Только папа и
мои собачки. Я пойму, если ты
не захочешь, чтобы мы узнавали мир
вместе. Даже если будет возможность.
M.»
В голове Кристиана не водилось ни одной мысли, которой он не хотел бы поделиться с Маргариткой.
«Маргаритке: Я не боюсь, что ты
прочтешь мои мысли.
Разве не для того лучшие друзья?
К.»
Он смотрел в подзорную трубу, как она читает последние строчки, и сердце перевернулось, когда Маргаритка зарылась лицом в сложенные руки и всхлипнула. Сидевшая на парапете Кэрри озадаченно склонила птичью головку.
«К.: Поскольку все равно у тебя нет возможности
прикоснуться ко мне, может, мы и
станем лучшими друзьями. А как?
Маргаритка».
Да уж, Кристиан пребывал в затруднении, что ей ответить. Однако он знал, что рыцари давали обеты верности и чести защищать друзей ценой жизни, а именно этого ему хотелось по отношению к Маргаритке.
«Маргаритке: Наверно, мы должны поклясться
друг другу в дружбе и скрепить клятву, обменявшись чем-нибудь
важным для нас —
сокровищем, которым будет владеть друг.
Только маленьким сокровищем, чтобы
голуби могли унести.
К.»
«К.: Отличная идея. Даю обет делиться с тобой мыслями,
печалью и радостью и никогда не обманывать и не предавать. И
клянусь всегда тебя слушать,
помогать, утешать и дарить дружбу.
М.»
В цилиндре не оказалось сокровища, зато вокруг шейки Кэрри был повязан батистовый платочек с вышитой золотом «М» в уголочке. И внутри узелка золотая сережка с бриллиантом. Кристиана потряс подарок. Он-то имел в виду что-то более сентиментальное — ну там игрушку, любимую цитату из книги, секрет. У него ничего особенного не водилось, что подарить Маргаритка. И он задумался, какой важной и ответственной является дружба. Наконец он написал.
«Маргаритке: Не могу придумать лучших обетов, чем твои, поэтому
обещаю то же самое. И посылаю кристалл с потолка
моей спальни — первое место, где почувствовал себя
защищенным и совершенно счастливым.
К.»
«К.: Я послала тебе одну из серег, подаренных
мне папой при рождении. Это залог всего,
что я знаю о доверии, надежности
и преданности. Он сейчас немного не в себе,
но все равно лучший человек на свете. И он один
меня не избегает. А…»
Пришлось послать Уолтера, чтобы прочесть конец записки. Как же Кристиан был счастлив узнать, что ее дар оказался даже более сентиментальным и особым, чем он полагал.
«…твой приемный папа тебя касается?
Маргаритка».
Кристиан задумался. Эдрик и собаки были частью его самого настолько, что он даже не знал, где кончается он, а где начинаются они — особенно собаки, которые или спали рядом, или взбирались ему на колени, или куда-нибудь сопровождали. Однако теперь, когда он вспоминал, то да, Эдрик все время его касался. То дружески сожмет плечо, то по руке похлопает, то поможет одеться или помыться. И он очень живо вспомнил случай, когда Эдрик прикоснулся к нему впервые, и что Кристиан тогда почувствовал.
Они гуляли по лесу, собирали оброненные вещи, когда Кристиан услышал жужжание, словно стрекотали крылышки колибри. Он поднял взгляд и увидел крошечную фею, повисшую в воздухе между ним и Эдриком: ее крылышки трепыхались так быстро, что превратились в размытое пятно. Фею в прозрачном переливчатом платьице с чернильным пятном на корсаже, маленькой короной, съехавшей на ухо, и парочкой карандашей, торчавших из узла волос.
— А, вот и
