Айриш-бой для сицилийца. Часть 2 - Джеки Бонати

Каждое слово Энди было хлестким, как пощечина, но Том понимал, что заслужил это. Он молчал, с болью глядя на него, и изо всех сил сдерживал дрожь. Ему хотелось, чтобы Энди снова его коснулся, но все было теперь иначе.

– Полагаю, ты знаешь, где я живу, – тихо сказал он. – Я буду ждать тебя там после выступления.

Его намек на другие планы он комментировать не стал. И едва Энди кивнул и ушел, Том схватился за грудь, сгибаясь в приступе паники, наконец-то отпуская все свои сдерживаемые эмоции. Это было физически больно, и в таком виде его нашли ассистенты, перепугавшиеся до смерти.

– Я в порядке, – проговорил он. – Принесите что-нибудь выпить и поскорее, – почти потребовал Том, жалея, что прямо сейчас не может забыться в опиумном дурмане.

Его просьбу моментально исполнили – принесли ему тонизирующий напиток. Но владельцу "Магнолии" все же доложили, так что еще какое-то время ушло на то, чтобы все окончательно успокоилось, и Том мог вернуться к гостям.

Конечно, Энди остался в зале, чтобы понаблюдать. В конце концов, ему было интересно, оправдаются ли его подозрения. Не было смысла скрывать от самого себя, как ему полегчало, когда стало понятно, что чайная церемония буквально она и есть, к тому же, довольно красивая.

Он ушел тихо, не привлекая внимание, минут за десять до окончания.

Никто не знал, каких внутренних сил стоило Тому оставаться внешне спокойным. Чай не терпел спешки, а запороть все своими нервами Том не хотел. Его репутация была ему дорога, это был его заработок. Поэтому гости насладились представлением и редкими сортами чая, а владелец Магнолии был чрезвычайно доволен. Тот надеялся, что Том останется подольше, но он сослался на то, что Тео приболел, и уехал сразу же, как исполнил свои обязанности. Фигуру Энди он увидел сразу же, как машина подъехала к дому, тот стоял в тени под глицинией.

– Идем, – сказал он, когда ворота им открыл садовник. – Это мой гость, попроси пожалуйста подать чай в кабинет, – сразу попросил он, направляясь по дорожке к дому, шурша шелковым подолом и изо всех сил сдерживая себя от того, чтобы оглянуться на Энди.

– Ты роскошно устроился, – не мог не заметить Энди и прикусил язык, чтобы не озвучить псевдодогадку о том, откуда у Тома могли быть деньги. Обида пока все равно прожигала грудь Адриано – да, Том спас его жизнь, но какой ценой.

Внутри дом тоже был сделан со вкусом, являя элегантное смешение Востока и Запада.

– Это все ради Тео, – ответил Том, когда они оказались в его кабинете. В основном он тут обсуждал дела, хранил книги и документы. Линг принесла поднос с чаем и тихонько вышла. Том устало опустился в кресло, не в силах пока даже разлить чай. Судя по тонкому аромату, Линг заварила любимый купаж Тома, позволяющий крепко и спокойно уснуть после. Так что он все же наполнил чашки.

– Я не так представлял нашу встречу, – признался Том, взглянув на Энди. – И я не был уверен, что когда-нибудь вообще тебя увижу. Но я рад. Даже если это последняя встреча.

Не дожидаясь приглашения, Энди тоже опустился в мягкое уютное полукресло, обтянутое шелком. Ему пришло в голову, что такие стулья смотрелись бы достойно и в кабинете Мазари.

По-прежнему оставаясь адептом кофе и лишь укрепившись в этой любви в годы, пока был лишен напитка, он все же взял чашку. Аромат был приятный.

– И как же ты представлял нашу встречу? – сделав глоток, Адриано чуть наклонил голову. – Учитывая, что из тюрьмы я не должен был выйти.

У него не было сил отвести взгляд от лица Тома. Тот совершенно точно стал еще красивее. С возмужанием, его черты утратили юношескую мягкость, скулы заострились, придавая чертам аристократизм. Не удивительно, что китайцы так восхищались этой непривычной для них красотой.

– Я думал, что однажды я вернусь в Нью-Йорк и навещу тебя. Или что ты выйдешь из тюрьмы и без сожалений убьешь меня. Едва ли ты бы убил меня сзади, так что, так или иначе, я бы тебя увидел, – пожал плечами Том.

– Я много раз репетировал эту речь в голове, но сейчас не могу вспомнить ни слова, – немного помолчав, продолжил он. – Если бы у меня был другой вариант спасти тебя, я бы сделал это. Ко мне пришел лейтенант Моррис и сообщил, что либо я сдаю тебя и Мазари, и вы переходите под защиту федеральных властей, но в тюрьме, либо до вас доберутся люди Давида. Тот подмял под себя несколько полицейских подразделений, насколько я понял. Был высокий шанс, что вас обоих убили бы при задержании. Я предпочел вариант, где ты живой, но в тюрьме. Прости, если я был не прав.

Что правда, то правда, стрелять в спину Энди не стал бы в любом случае.

– Без сожалений, – эхом повторил он, и в его голосе прозвучала различимая горечь.

Как о многом он сожалел эти годы, проигрывая в голове все случившееся снова и снова. И последние месяцы, когда узнал от Морриса правду.

– Тео – это ведь сын Китти? – невпопад спросил он, сделав еще пару глотков, даже не догадываясь, как велика роль чая в том, что сейчас он всерьез допустил мысль предложить Тому бросить здесь все и втроем сбежать куда-нибудь, где их не найдет ни Мазари, ни Моррис.

– Да, сын Китти. Я не смог его бросить, так как не знал, что будет после. Моррис дал мне сорок восемь часов на то, чтобы скрыться. Поэтому я бежал практически сразу. Лайнер, направлявшийся в Шанхай, был самым близким по времени. Как видишь, здесь я и остался. Тео считает меня своим дядей, и я в целом, живу только из-за него. Быть предателем не самое приятное, я должен сказать, – признался он, тоже глотнув чая.

Не меньше минуты Энди молчал, медленно допивая остывший, но все равно достаточно вкусный чай.

– Спасибо, – тихо сказал он. – Что спас нам жизнь. Моррис рассказал о твоей роли во всей этой истории. И он дал мне наводку, где тебя искать, – как и обещал, он ответил на вопрос Тома. – Дон Мазари объявил вендетту, тебе вынесли смертный приговор, и исполнить его он поручил мне.

Адриано не отводил взгляда, смотрел прямо в глаза Томаса.

Том был к этому внутренне готов. Он кивнул, открыл один из ящичков стола и достал оттуда бумажный конверт.

– Здесь все