Слепое знамя дураков - Мара Брюер

— Лиза, милая моя. Я люблю тебя! Но я должен сделать это! — с этими словами он запустил руку в карман и сжал что-то в кулаке.

— Изыди, тварь! Отпусти её душу! Дай покой несчастной! — выкрикнул он, затем вновь сомкнул пальцы на её шее и развеял ей в лицо порошок…

— Вот тебе и владычица, дочь Повелителя. Опять неудача! — сетовал Николай Игнатьевич, сидя на земле посреди двора.

— Не думайте об этом, — ответила Мари, подползая к нему в измазанном сажей платье, кутаясь в прогоревшую шубу, — сейчас главное — бежать отсюда.

— Куда мне бежать? — Николай Игнатьевич вознёс руки к небу. — Здесь вся моя жизнь. И здесь я был счастлив. Я ведь думал, что оказываю услугу Повелителю, что воспитываю его наследницу…

— А на деле вас обставили рыжая ведьма со своим отпрыском и мальчишка, — констатировала гостья.

— Твоя правда, Мари. Но куда мне идти?

Казалось, он сейчас разрыдается — до того жалким и ничтожным выглядел некогда почтенный господин, одно имя которого внушало уважение и страх.

— Я помогу вам уехать из страны. Идёмте же скорее, пока мальчишка не хватился нас.

Мадам Мари потянула Николая Игнатьевича за руку, помогая ему подняться с земли. Отряхнувшись, они поспешили к экипажу, в котором прибыла гостья.

Тем временем Тимофей Никанорович увидел подошедшую монахиню. Она с гордостью оглядывалась.

— Ты здесь, Агафья? — удивился он, ведь миссия была поручена только им с Митей.

— Да, Тимофей, я пришла посмотреть, чему он научился, — довольно произнесла старуха.

— Что ты хочешь этим сказать? — удивился Тимофей.

— Она не наследница! — улыбнулась матушка Агафья.

— Но?!

— Ещё не время, — объяснила она. — Но придёт день, когда сомнения перестанут терзать его, а вера будет настолько крепкой, что ничто не сможет сломить его.

— Тебе лучше знать, Агафья, — Тимофей склонил голову перед мудростью старой монахини.

Митя держал мёртвое тело Лизы на руках. Из его глаз ручьём текли слёзы, скатываясь на лицо девушки и застывая там крохотными кристалликами. Он всё повторял и повторял её имя:

— Лиза… Лиза, любимая моя, судьба посмеялась над нами, но мы обязательно встретимся в следующей жизни, как ты и сказала. Ты не виновата в произошедшем, как и я невиновен, что не в силах был тебя спасти. Милая моя Лиза, знай, что я не мог не сделать этого… Но сделал против своей воли и всю жизнь буду мучиться и ненавидеть себя за это. Я уйду в монастырь и до конца дней своих буду замаливать грех, ибо я не просто убил тебя, но и предал нашу любовь. Мы никогда не смели подумать об этом и тем более поговорить, но мы оба всегда это знали. С самой первой нашей встречи, помнишь? На ярмарке… ты ещё подшутила надо мной, даже не страшась того, что будешь раскрыта… А я тогда струсил. Мы ещё были совсем детьми… Я тогда не понял, что произошло со мной. Я думал, что ненавижу тебя, но я любил тебя, Лиза, любил. Тебя одну, всегда. Не было ни дня, чтобы я не думал о тебе. Не было и ночи, чтобы я заснул, не представляя себе твой образ. Никто и никогда, ни одна женщина на этом свете не сможет занять в моём сердце твоё место. Я буду любить тебя вечно…

Клавдия

Была тихая летняя ночь. Лёгкий ветерок колыхал занавеску в комнате Клавдии. Её муж был в отъезде в далёкой северной стране, и этой ночью она ждала своего возлюбленного.

Она услышала, как причалила к её дому гондола и то, как отчалила, но шаги не раздались. Она было подумала, что это не тот, кого она ждала до глубокой ночи, но раздался тихий стук в дверь. Условный стук.

Она бросилась к двери, чтобы впустить, наконец, любимого.

— Витторио, дни так долги без тебя! О, любимый! Мой муж вернётся через месяц, и я… я не знаю, что тогда мне делать!

Она повисла на его шее.

— Тише, прелестная Клавдия… Не плачь… — он осушил губами её щёку, мокрую от слёз. — Не будем тратить время понапрасну и насладимся этой ночью в полной мере.

— Ты вновь исчезнешь в предрассветный час?

— Так надо, милая… Ведь это ж ты давала клятву! Не я!

— Но по отцовской воле и наказу! Мне выбора не дали! О, Витторио! Давай сбежим! Лишь ты и я, вдвоём навеки!

— Навеки, говоришь? И ты готова бросить всё ради меня и вечной жизни?

— И только бы подумать, что данное возможно! Любить друг друга и не расставаться!

Клавдия прижалась к любовнику. Она ждала, что он, как и во все предыдущие ночи, начнёт ласкать её.

— Ты так холоден, любимый! И бледен, как луна… Ты так красив…

— И ты ещё красивей можешь стать, коли готова быть моей.

— О, да! Так не тяни же! — Клавдия распахнула пеньюар, под которым не было ничего. Витторио провёл рукой по её телу.

— Ты восхитительна! Ты идеальна! Но я не смею обрекать тебя на муки…

— На муки? Ты о чём, любимый? Быть пленницей обета — вот мученье! Быть мужу моему женой — моё проклятье!

— Что понимаешь ты в проклятьях? Ты, верно, в жизни не грешила…

— Когда тебя я полюбила… Ведь это грех… Но истинное счастье! Любить тебя и быть тобой любимой!

Клавдия обняла лицо Витторио.

— Да, я люблю тебя! — ответил ей любовник. — И если ты готова за мной последовать и с этой жизнью распрощаться…

— Мне без тебя не жить! Как только ты меня покинешь, я в тот же миг с своей расстанусь жизнью. Нет места в этом мире без тебя мне, любимой мой Витторио!

— Тогда давай повременим с побегом. Мне надо тщательно обдумать план, чтобы твой муж не смог догнать нас. Ну, а сейчас давай займёмся тем, для чего пришёл я.

Он принялся страстно целовать её, и она ответила на его ласки…

Так они наслаждались друг другом ещё четыре ночи. На пятую он пришёл раньше обычного, чуть только стемнело, и нашёл её в печали.

— Что так расстроило тебя?

— Письмо я получила от Джованни. Он пишет, что прибудет завтра в полдень.

— У нас вся ночь.

— Но вовсе дней нет…

— Есть обстоятельства…

— О, извини! Ты занимался организацией побега? Сегодня? — с надеждой спросила Клавдия.

— Я вынужден уехать…

— Уехать? Ты меня бросаешь?

— Ненадолго. Хочу найти пристанище для нас. Ведь мы не можем скитаться вечно в страхе, что обманутый твой муж, возмездия желая, за нами будет следовать.

— Что ты придумал?

— Хочу отправиться в Британию. Узнал я об одном поместье…

— В Британию? Как мило… Не думала, что родину придётся мне покинуть. Венеция прелестна, но и она же стала для меня тюрьмою.

— И здесь ты встретила меня, — он улыбнулся.

— Мой лунный луч! Любовь моя!

— Как я устроюсь, пришлю к тебе гонца. Тебя он переправит через море, а после ты последуешь ко мне на экипаже.