Возвращенная любовь - Шэрон Мэтис
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
А это было важно. Она не была уверена, что пережила первую.
— Ma! Ты так рано дома!
— Привет, моя радость. Спасибо, что начала готовить обед. Ты просто прелесть.
Она быстро обняла свою младшенькую, подумав, что Джулия становится невероятно хорошенькой. Мастью она пошла в отца — те же темно-русые волосы и темные глаза. Мальчики крутились около нее уже целый год, но пока что на свидания она не бегала. Что вполне устраивало Карен.
— Как в школе?
— Скучища.
Карен была крайне удивлена, получив такой ответ.
— Но с занятиями нормально? Учителя хорошие?
Ребята только что вернулись в школу. Дочь получила школьную премию и, хотя она и под пыткой бы в этом не призналась, любила школу.
— Все о'кей, — нетерпеливо ответила Джулия, потом неуверенно сказала:
— Мам, кое-что случилось.
— Что именно.
— Я хотела тебе помочь. И когда я пришла, я начала стирку.
— Ну, и?..
— И твой шоколадный свитер, который ты так любишь… Я не знала, что его нельзя сушить. Я вроде бы посмотрела все этикетки…
— М-м. И какого он теперь размера?
— Налезет на пуделя. Карликового пуделя. Ой, мне так жалко.
— Брось. Что такое свитер?
Пожалуй, превращение детей в идеальных, совершенных, заботливых ангелов тоже имеет некоторые неудачные последствия. Но это неважно. Если дети оставят нелепые надежды на ее воссоединение с Крэйгом, она готова пожертвовать всем своим гардеробом.
— Хелло, ма. Ты уже дома!
Она еще раз обернулась. Джон, как положено, придвинулся, чтобы она его обняла. В последние три года он шарахался от каждого выражения женской привязанности, даже исходящей от матери. Слава Богу, он это перерос. Когда он стал на полголовы выше нее, он, по-видимому, решил, что матери так уж устроены, а он в достаточной степени мужчина, чтобы терпеть материнскую ласку.
— Все ясно. Ты умираешь с голоду. Обед через две минуты. В школе о'кей? Домашнее задание?
— Уже сделано.
Он поднял глаза к небу, когда она в шутку схватилась за сердце.
— И газон.
— Я знаю, видела. Спасибо, коротышка.
— Бабушка звонила. Звала нас обедать в пятницу. И я говорил с Фитцем насчет работы после школы.
Карен не была так уверена насчет этой работы. Джон Джэйкоб, правда, добивался в школе хороших результатов без напряжения, но теперь он думал только о том, чтобы делать деньги. Он хотел машину. Собственную машину. Он хотел ее больше всего на свете.
— Ну ладно, мам, я справлюсь. Если пойдут плохие отметки, я всегда могу бросить.
— Поговорим потом, — пообещала Карен.
Обед прошел, как всегда, — быстро, шумно и бестолково. У Джона явно появилась новая подружка. Джулия его подкалывала и очень едко. Опрокинули стакан молока. Обнаружилась аллергия на тертые яблоки, как на любые овощи и фрукты. Три раза звонил телефон. Два звонка были адресованы Джулии. Звонили мальчики, ее дочь при этом краснела до ушей и не могла дождаться, когда можно будет бросить трубку. Один звонок был Джону. Он засунул руку в карман и говорил искусственно пониженным баритоном. Видимо, это была новая девочка.
Унаследованное от родителя сверхактивное либидо не слишком беспокоило Карен. Вот когда ее сына одна и та же девушка будет интересовать больше недели, тогда и будем беспокоиться.
Она оставила их ссориться из-за мытья посуды, вышла в гостиную и включила "новости". Пока она сидела, свернувшись в клубочек в углу кушетки, комментатор выдавал обычную порцию войн, наркомании и преступлений. Она не могла во все это вслушиваться.
Неделя выдалась необыкновенно удачная. С чувством вины или нет, ребята были на ровном киле, заняты делом и довольны. На работе шли дела как никогда. Джим, шеф-менеджер компании Макалви, с понедельника повысил ей зарплату. Долгий путь она прошла от машинистки до его личного помощника. Джиму было шестьдесят три, и он мог бы быть старомоден, чтобы заставлять ее подавать кофе. Вместо этого все эти годы он включал ее в проекты, которых она боялась, и возлагал на нее ответственность, с которой она не могла поначалу справиться. Зато теперь он говорил, что она может руководить фирмой без него. Это, собственно, так и было. Но повышение зарплаты — всегда приятный сюрприз.
Так что неделя была прямо-таки золотой, твердила себе Карен. За одним ма-аленьким исключением. Нервы разъехались вконец. Она готова была буквально лезть на стенку.
Неугомонный ветерок веял через прозрачные занавески. Расстроенно хмурясь, она оглядела комнату. Наверху были три спальни. Внизу была лимонно-белая кухня, кладовка, огромная детская и эта маленькая квадратная гостиная — ее убежище, ее оазис, место, где она могла тихо передохнуть, когда ей это было нужно.
Ковер был кремовый, общая цветовая гамма — коричневая с оранжевым, но в остальном комната представляла собой свалку всякой всячины. Кушетка столетней давности соседствовала с современной индейской оранжевой керамикой. Сюрреалистический горный пейзаж в коралловых и коричневых тонах висел над резным столиком времен Американской революции. Круглая висячая лампа с подвесками принадлежала ее бабушке.
Карен знала, что комната отражала ее неважный вкус, но ей было на это наплевать. После развода комната, стоило ей войти сюда, напоминала о Крэйге. Как хорек, она собирала в норку вещи, которые любила. Ей это помогало. И не помогало больше никому.
Только сегодня все это не могло ее успокоить. "С тобой все в порядке". Эти слова с субботы крутились в голове раз двадцать, как будто кто-то все время старался ее ободрить. Все нормально. Дети, дом, работа. Все как всегда. Твой мир не рухнул в субботу. С тобой все о'кей.
Она откинула голову. Решила расслабиться. Тут же раздался звонок в дверь. Сделав гримасу, она поднялась с кушетки и протопала к двери прямо в чулках. Долговязый мальчишка перед дверью имел шесть футов роста, три волосинки на подбородке и ужасное смущение на лице от того, что он ее побеспокоил.
— Он либо в кухне, либо в мастерской, Родж, — сообщила она.
Роджер мгновенно устремился на поиски ее сына.
Через шесть минут звонок зазвонил снова. Карен снова поднялась с кушетки, чтобы приветствовать красотку у двери. По количеству косметики она могла сойти за ходячую рекламу.
Лифчика под обтянутой блузкой явно не было. В ушах, как заметила Карен, появились новые дырки. Теперь в каждом ухе их было уже по две.
— Джулия либо в кухне, либо в мастерской.
— Она, наверно, занята.
— Она не занята.
— Мне неловко ее беспокоить.
Карен подавила невольный вздох. В ближайшее время ей придется попытаться раскусить Марту. Как может девочка, которая устраивает себе такую внешность, быть таким болезненно застенчивым интровертом?
(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});