История, которую Тассельхоф обещал никогда и ни за что не рассказывать - Маргарет Уэйс

"Тихо! Мы не должны быть здесь!" — он зашипел, оглядываясь на меня. Он выглядел крайне раздраженным и не был доволен ни мной, ни собой и, вероятно, Владычицей Тьмы тоже. Поэтому я замолчал.

Нет, конечно же, я очень хотел крикнуть "Эй, Флинт! Это я, Тас!", потому что знал, что дворф будет очень рад видеть меня.

Он всегда рад, только никогда этого не признает, потому что все дворфы такие. Терос Железодел был вместе с Флинтом. И я знал, что и Терос будет рад видеть меня, ведь совсем недавно в Усыпальнице Хумы он спас меня от падения в дыру, из которой я мог вылететь с другой стороны мира.

Мне ничего не оставалось делать, кроме как смотреть, ведь Фисбен все еще зажимал мой рот, а его усы щекотали меня. Ну, я и смотрел. Похоже, что мы оказались в кузнице, только это был самая большая и лучшая кузница, которую я когда-либо видел за всю свою жизнь. Думаю, что Терос очень доволен этой кузницей, ведь он самый лучший кузнец из всех, кого я знаю. Он и эта кузница просто обязаны быть вместе.

Там была наковальня, по размерам больше чем я сам, и горн с мехами и целое озеро холодной воды, в которую опускают раскаленный металл, чтобы услышать его шипение и увидеть поднимающийся пар, а когда металл достают оттуда, то он перестает быть раскаленным.

Но самой удивительной вещью здесь был гигантский колодец, наполненный чем-то вроде расплавленного серебра, который испускал замечательный свет. Он напомнил мне цвет волос Сильвары под светом Солинари, серебряной луны. Единственным освещением в кузнице был свет от этого серебра и, казалось, что все покрыто серебром — даже борода Флинта. Темная кожа Тероса сияла, как будто он стоял под светом луны. А его серебряная рука сверкала и светилась сама. Все это было так красиво и поразительно, что у меня снова начал подниматься комок в горле.

"Тшш…" — зашипел Фисбен.

В любом случае я не мог говорить — из-за комка, и, думаю, что Фисбен знал об этом, так как он отпустил меня. Мы тихо стояли в тени и смотрели. Все это время Фисбен бормотал, что нас здесь быть не должно.

Пока Фисбен бормотал сам с собой, наверно пытаясь вспомнить заклинание, я боролся с комком и слушал, о чем говорят Флинт с Теросом. Пока я боролся с комком, я был слишком занят, что бы слушать, о чем они говорят, но после этого мне показалось, что никто из них не выглядит счастливо, что было странно, учитывая тот факт, что мы находились рядом с прекрасным колодцем серебра. И я прислушался, чтобы понять почему.

"Из этого мне предстоит ковать Копья?" — спросил Терос, посмотрев на колодец с мрачным выражением.

"Да, друг" — вздохнув, ответил Флинт.

"Драконий Металл. Магическое серебро."

Терос нагнулся и взял с пола что-то из кучи этого чего-то, лежащего на полу. Это было Копье, и оно блестело в свете от колодца с серебром и, конечно, оно мне очень понравилось. Он держал его в руке — оно было хорошо сбалансированным. Свет отразился от острия. Неожиданно рука Тероса напряглась, и он со всей силы бросил Копье прямо в каменную стену.

Копье сломалось.

"Ты этого не видел!" — прошептал Фисбен и закрыл мне глаза рукой, но уже, конечно, было слишком поздно, что он, должно быть, понял, так как отпустил руку, после того как я начал вырываться.

"Вот твои магические Копья!" — проворчал Терос, уставившись на обломки разломанного Копья.

Он присел на корточки у края колодца, Его здоровенные руки лежали на коленях, а его голова была низко опущена. Он выглядел разбитым, обессиленным, измученным. Я никогда не видел Тероса таким, даже когда дракониды отсекли ему руку, и он чуть не умер.

"Сталь." — сказал он — "Без примесей, Но далеко не лучшая. Посмотри, как она разлетелась. Простая, обыкновенная сталь." — Поднявшись, он подобрал один из обломков — "Нужно рассказать остальным"

Флинт посмотрел на него и пригладил руками бороду, он всегда так делает, когда очень сильно и глубоко задумывается. Подойдя к Теросу, дворф положил свою руку на плечо здоровяка.

"Нет, друг, ты не расскажешь" — сказал он — "Ты сделаешь еще больше копий. Ты воспользуешься своей серебряной рукой и скажешь, что они сделаны из металла драконов. А про сталь ты ничего не скажешь."

Терос удивленно уставился на него. Потом нахмурился — "Мне им не солгать."

"Тебе и не придется" — сказал Флинт, с Таким Выражением на лице.

Я знал Это Выражение. Такое ощущение, что гора сваливается прямо перед тобой. (Говорят, что такое и вправду случилось, во время Катаклизма). Ты можешь сказать, что тебе это не нравится, но гора-то никуда не денется. Вот как раз Таким и было его Выражение.

Я мысленно сказал Теросу — ТЫ ДОЛЖЕН ОТСТУПИТЬ, ПРЯМО СЕЙЧАС, ПОТОМУ, ЧТО ТЕБЕ НИКОГДА НЕ СЛОМИТЬ ЕГО.

Флинт продолжал: "Мы возьмем эти Копья и отдадим рыцарям со словами "Вот, парни, Паладайн дает вам эти Копья. Он вас не забыл. Он сражается на вашей стороне, прямо сейчас". И вера наполнит их сердца, она вольется в их руки и в их ясные глаза, и когда они будут бросать эти Копья, то именно вера, сила рук и зрение будут направлять эти Копья в сердца злых драконов. И кто тогда скажет, что это не магия? Возможно, это как раз самая величайшая магия в мире".

"Но ведь это неправда" — сердясь, заспорил Терос.

"А откуда ты знаешь, что правда, а что нет?" — задал вопрос Флинт, хмуро посмотрев назад, хотя получилось так, что он пододвинулся к Теросу еще ближе. — "Вот ты здесь стоишь. Живой и невредимый, с серебряной рукой, хотя — по правде говоря — должен бы валяться мертвым, разлагаясь в земле с пожирающими тебя червяками".

"Мы здесь, внутри Горы Серебряной Драконицы, приведенные сюда прекрасным созданием, которое отдало все, даже свою любовь, ради нас всех. Нарушила свою клятву и обрекла себя, хотя — по правде говоря — могла всех отправить нас всех с помощью магии куда-нибудь подальше, не произнеся ни слова"

"Я скажу, что мы сейчас будем делать, Терос Железодел." — Продолжил Флинт, и непреклонное выражение на его лице стало еще более непреклонным. Он закатал рукава и одернул штаны. — "Сейчас мы будем работать. Вместе. Мы сделаем эти Копья. И для каждого мужчины и для каждой женщине, у которых есть сердце, мы сделаем эту правду той магией, которая будет их вести."

На этой фразе у Фисбена тоже появился комок в горле. Он вытер глаза своей бородой. Подозреваю, что мой вид был не лучше. Мы оба остались на месте, всхлипывая и делясь платком, который по счастью у меня нашелся, и пока мы там всхлипывали Терос и Флинт ушли.

"Что будем делать?" — спросил я — "Поможем Теросу и Флинту?"

"Да уж, большая от тебя помощь. Свалишься, чего доброго, в колодец. Нет, не будем" — сказал он, обдумывая, что же ему делать с бородой, которая, должно быть, стала соленой от слез, — " Думаю, что я понял, как разрушить заклятье."