Другая жизнь - Лайонел Шрайвер

– Милый, – осторожно начала Кэрол, – ты должен быть готов к тому, что он может и струсить. Или передумать, вспомнив о том, что у него есть семья, сын, а Пемба – это просто миф. Подумай об этом.

Типично женская логика: мужчины считаются способными на ребячество, на спонтанные необдуманные поступки.

Джексон не сводил с нее глаз. Это был один из тех моментов, когда смотреть на жену было невыносимо трудно. Она была прекрасна. Звучит странно, но ему казалось, что с возрастом она становится еще сексуальнее, высокая – выше его, – с длинными янтарными волосами, округлой грудью размером с половинку крупного грейпфрута каждая. За все эти годы она не поправилась ни на унцию. И все это не благодаря диетам или тренировкам в зале, а оттого, что постоянно таскала восьмидесятипятифунтового ребенка вверх-вниз по лестнице и в больницу на процедуры и анализы. Он уже не помнил, всегда ли лицо Кэрол было столь безмятежно и невозмутимо, словно высечено в мраморной плите, или стало таким с годами, чтобы окружить Флику атмосферой умиротворенности и спокойствия. Со временем ее было все сложнее вывести из себя, и он уже перестал пытаться.

Он всегда с гордостью появлялся с ней в компаниях друзей и их полинялых, мешковатых жен, но больше всего любил находиться дома, где был единственным мужчиной, на которого Кэрол могла обратить внимание. Не сказать, что он выглядел уродливо, но боялся, что они являются одной из тех пар, о которых за спиной люди говорят: Кэрол сногсшибательна, но что она в нем нашла? Зачем такой красотке этот приземистый работяга с волосами до плеч? Где-то он читал, что залогом успешного брака являются равные внешние данные обоих партнеров, и это его нервировало. Многие мужчины сочли бы его чокнутым, но он хотел, чтобы жена стала совершенно домашней. То, что она постоянно находится дома, казалось ему недостаточным, несмотря на то что на первый взгляд это одно и то же.

Джексон расставлял тарелки для детей, когда поймал полный ужаса взгляд Флики. Колбаски в соусе с перцем были фирменным блюдом Кэрол, всегда принимаемым с восторгом, хотя фенхель и чеснок были для Флики совершенно бесполезными приправами. С ее притупленным обонянием и языком бесчувственным, как рожок для обуви, она могла есть все, что угодно. Она научилась, превозмогая боль, глотать так, чтобы пища попадала в пищевод, а не в трахею, она тщательно и очень медленно прожевывала каждый кусочек, а когда мать отворачивалась хоть на минуту, быстрым движением выбрасывала содержимое тарелки в мусорное ведро. Страшная правда жизни заключалась в том, что чувство голода не ассоциировалось в ее голове с едой. Время, потраченное на все, что связано с пищей, она считала потраченным впустую. Всевозможные причуды сервировки – салатные тарелки или ножи для рыбы, мучительные раздумья над меню в ресторане, равно как и домашняя пицца с аппетитной хрустящей корочкой, которая могла испортить настроение на весь вечер, – все это было для нее непостижимо, как и ритуал жертвоприношения в культуре анимизма. Восторг сестры при виде шоколада, когда организм уже насытился и не требует дополнительных калорий, казался абсурдным и бессмысленным, словно Хитер продолжала заливать в бак бензин, хотя он уже выливался наружу и тек по корпусу машины.

– Флика, я приготовила тебе отдельную порцию, без соуса.

– Оставь себе, – грубо ответила Флика. – Я могу заправиться и баночкой «Комплита».

– Не желаю ругаться с тобой из-за этого каждый вечер. – Кэрол говорила так спокойно и нежно, что любой сидящий рядом удивился бы: а кто ругается?

– Да, да, если семья жрет вместе, то и живет вместе. Огромный смысл.

– Диетолог сказал, что тебе обязательно надо есть каждый день небольшими порциями. Если ты научишься есть хоть чуть-чуть, тебе будет проще завести новых друзей.

Флика засмеялась булькающим смехом, и по подбородку потекла слюна, которую она утерла правой рукой. Поскольку это случалось постоянно, движение стало для нее привычным.

– Каких друзей?

– Мы платим врачу из собственного кармана…

– Вам бы понравилось, если бы посторонний человек постоянно совал вам пальцы в рот? Карен Беркли нужна вам, а не мне.

– Просто ешь. – Господи, Кэрол, казалось, едва сдерживалась.

Переложив пакетик с каплями для глаз из кармана в школьный рюкзак, Флика встала из-за стола, придерживаясь за занавески с большими подсолнухами, и потянулась к стоящей на столешнице маленькой кастрюльке с сосисками без соуса. Прежде чем Кэрол опомнилась, она вывалила содержимое в блендер, залила двумя стаканами воды и включила агрегат на максимальную скорость. Масса мгновенно стала похожа на коричневую жижу, что начисто отбило Джексону аппетит. Злобно сверкая измазанными вазелином глазами, она взяла большой шприц, прикрепила к нему прозрачную трубку, второй ее конец соединила с канюлей на животе, которая чем-то была похожа на пластиковую крышку на коробках сока «Тропикана». Она вытащила поршень и вылила в шприц содержимое чаши блендера, позволяя всем собравшимся следить, как отвратительного цвета жидкость ползет по трубке. Флик держала шприц высоко в правой руке и стояла с видом победительницы, прямо как эта чертова статуя Свободы.

Да, это была открытая война. Продолжая издеваться, Флика заявила:

– Я ем.

– Трубку будет сложно прочистить, – произнесла Кэрол сладким, словно сахарная глазурь, голосом, и в этот момент зазвонил телефон. – Дорогой, ты не мог бы подойти? У меня, кажется, появились срочные дела.

– Ну, так и есть, – отрывисто сообщил Джексон, возвращаясь в кухню. – Он не едет.

– Он не приедет или он не уезжает?

– И то и другое.

Кэрол подхватила со стола пару тарелок, и он уловил, как изменилось на секунду ее лицо.

– Ты, должно быть, на седьмом небе от счастья?

– Я молчу!

– Но ты рада, правда?

Кэрол посмотрела на Флику, кивнула и затем покачала головой. Он, кажется, слишком бурно реагировал.

– Я рада за Глинис, – сказала она, звуки растекались, словно приторная тягучая карамель.

– Для этого нет повода.

Несмотря на то что конторы «Умелец Рэнди» были разбросаны по всему городу, основной офис и самый большой магазин остались на Седьмой авеню в Парк-Слоуп, менее чем в миле от Виндзор-Террас. На работу Джексон добирался пешком, поэтому ему ничего не стоило прийти пораньше, чтобы постараться свести к минимуму все шуточки при появлении Шепа. Он умышленно решил стать сдерживающим фактором для витающей в воздухе, что весьма естественно при сложившихся обстоятельствах, агрессивности и нервозности. Тем не менее атмосфера в офисе была сдержанно-веселой; бухгалтер, веб-дизайнер, экспедитор – все собрались у стойки администратора с такими лицами, словно вот-вот станут засовывать в рот кулаки, чтобы не рассмеяться в голос. Когда с невозмутимым видом вошел Шеп, все притихли, он с ленивой обреченностью прошел к своему рабочему месту, и это тоже было вполне обыденно; у Шепа и Кэрол определенно есть что-то общее в характере. Не имеет значения, что еще подбросила ему жизнь – «жизнь» лишь весьма деликатный способ выражения; многим это нравится – Шеп не всегда обращал внимание на подобные выпады, как, например, на то дерьмо, которое вылили на него родственники, когда он оплатил похороны матери, словно это было нечто неприличное, как испортить воздух в добропорядочной компании, и об этом лучше никогда не вспоминать. Затем Марк, вебдизайнер, которого Джексон поставил на место в прошлую пятницу, лукаво прищурился и спросил:

– Что, не удалось позагорать?

Шеп спокойно ответил, что в выходные было облачно. Он сел за стол и принялся просматривать электронные письма, уткнувшись в экран компьютера; Джексон по одному взгляду на него понял, что их накопилось немало.

Было жарко. Джексон привык и зимой носить рубашку с короткими рукавами, иначе возвращался домой мокрым до нитки. Погачник включал отопление на полную мощность, только чтобы позлить Шепа, осуждавшего неоправданные расходы. С точки зрения их упертого босса, неоправданные расходы и были основой бизнеса: тропическая жара в январе и арктический холод в августе являются главным признаком преуспевающей компании. Именно это сообщает окружающим о достатке и процветании, как и лишний вес: если вы переедаете, значит, можете себе это позволить; теперь можете себе позволить. Шеп никак не мог всего этого понять, но все его благие разговоры с Погачником приводили к противоположному результату, и, когда он недавно вежливо попросил немного снизить температуру в помещении, тот прибавил еще два градуса. В общем, все нововведения Погачника прежде всего имели целью вывести из себя Шепа Накера и довести его до необходимости посещать семинар «Взаимоотношения с неконтактными коллегами», тогда как именно он, Погачник, и был тем самым неконтактным коллегой.