Жила-была коммунистическая партия - Анатолий Собчак

Все перечисленные события уложились в короткий трехгодичный срок. И кажется совершенно невероятным, что их участниками были одни и те же люди. Для того чтобы понять, как все это произошло, обратимся к истокам.

Летом 1989 года, когда уже отгремели баталии Первого съезда народных депутатов и шла первая сессия нового Верховного Совета Союза ССР, там же в Кремле, но в другом зале, собралась последняя сессия старого Верховного Совета России. По делам, связанным с работой тбилисской комиссии, я пришел в этот зал, чтобы переговорить с Горбачевым. И пока дожидался перерыва, наблюдал за происходящим на этой сессии и не мог прийти в себя от удивления. Все в этом зале напоминало прошлое: увешанные орденами и звездами героев представители рабочих и крестьян; располневшие, в дорогих, но плохо сидящих костюмах и платьях, партийные и советские работники районного и областного звена, а в президиуме – Политбюро ЦК КПСС в полном составе. Я как раз застал часть выступления Лигачева. Меня поразило, как по-иному, чем на нашем Верховном Совете, он держался в этом зале. Видно было, какое громадное удовольствие он получает, выступая перед "своей" аудиторией. И хотя он привычно читал речь по бумажке, даже казенные слова казенной речи он произносил с необычайным воодушевлением, потому что в зале сидели его единомышленники и вся атмосфера в этом зале была пропитана крепким запахом советского нафталина. Ни одного живого слова не звучало в этой аудитории, и казалось, что мы снова вернулись во времена Брежнева.

Но именно этот Верховный Совет принял решение и новый Закон об учреждении российского Съезда народных депутатов (по образцу Съезда народных депутатов СССР), а также новые правила выборов в этот орган.

Затем весной 1990 года состоялись выборы. Выборы, которые проходили в атмосфере роста стремления к независимости и националистических настроений во всех без исключения республиках Советского Союза, в условиях острейшей критики существующей политической и экономической системы, в условиях полной дискредитации компартии и ее представителей, а также очевидной неспособности центра справиться с нараставшими каждый день политическими и экономическими проблемами. Поэтому выборы в новый российский парламент проходили под аккомпанемент критики существующих порядков, на фоне не столько демократических, сколько популистских и демагогических лозунгов.

Новый парламент России оказался очень разнородным по составу. В него попали представители партийного и советского аппарата, но в основном из второго и третьего эшелонов власти – функционеры республиканского, областного и районного звена. Другая заметная часть депутатского корпуса – директора предприятий и совхозов, председатели колхозов и другие руководители низовых производственных коллективов. И наконец, третья часть депутатского корпуса была представлена новыми людьми, которые с гордостью называли себя демократами и уже, как правило, участвовали в первых свободных выборах в союзный парламент, но потерпели поражение. Теперь они взяли реванш и стали депутатами.

Большинство из них прошло в парламент на волне критики злоупотреблений и привилегий коммунистического режима, без каких-либо ясных программ и взглядов, без опыта политической деятельности, парламентской работы, с явным преобладанием эмоций над разумом. Однако всех депутатов нового российского парламента (особенно в самом начале его деятельности) объединяло стремление повысить уровень независимости российских государственных структур от союзного центра, получить хотя бы тот объем полномочий, которого добились другие союзные республики. Не случайно одним из модных аргументов, часто повторявшихся на первых заседаниях Съезда народных депутатов России, был аргумент о неравноправии России по сравнению с другими республиками, которые имеют свои коммунистические партии, свои ЦК, а Россия ничего этого не имеет. Отсюда и стремление ускорить создание Российской коммунистической партии в рамках КПСС и получить больше власти за счет перераспределения ее из союзного центра.

Это стремление особенно ярко проявилось в речах представителей различных регионов России, интересы которых реально ущемлялись централизацией всей власти в союзных структурах.

Российский парламент начинал свою работу с того же, чем занимались в это же время новые Верховные Советы других союзных республик: с провозглашения суверенитета и независимости Российской Федерации в составе СССР. Начатый практически во всех республиках "парад суверенитетов" не мог не затронуть и российские структуры. Но судьба этого парламента (в большей своей части – более чем 80 процентов – представленного функционерами различных уровней) во многом определилась фигурой лидера, фигурой Председателя Верховного Совета России. К моменту избрания Съезда народных депутатов таким бесспорно признанным лидером российского демократического движения был Борис Николаевич Ельцин.

Однако позиции коммунистов были еще достаточно сильны, чтобы они могли противопоставить фигуре Ельцина своих претендентов на место Председателя Верховного Совета. Среди них были лидер российских коммунистов Иван Полозков, Председатель Президиума Верховного Совета прошлого созыва Виталий Воротников и другие. Уже с первого же тура голосования стало ясно, что именно по этому вопросу разгорятся страсти. Хотя в первом туре Ельцин и набрал наибольшее количество голосов, но до избрания (для этого необходимо было квалифицированное большинство в две трети) ему не хватало более ста голосов.

Я помню лихорадочную атмосферу Первого съезда народных депутатов России, на котором решался этот вопрос. Мы заседали в соседнем здании, в помещениях Верховного Совета СССР, шла рутинная работа по принятию новых законов, и я практически каждый день ходил на заседания Российского съезда, чтобы встретиться с моими ленинградскими коллегами и принять посильное участие в работе съезда. В кулуарных беседах с депутатами я пытался убедить сомневающихся в необходимости для России нового лидера и новой политики. В конечном итоге после третьего тура голосования, Ельцина избрали Председателем Верховного Совета России. Борьба была ожесточенная. Дело доходило до кулачных схваток, но демократические силы одержали первую победу. Мы уже тогда понимали, что многие из коммунистов и функционеров, особенно представители провинции, голосовали за Ельцина только потому, что видели в нем человека, способного утвердить приоритет российских властей перед союзными, человека, способного противостоять Горбачеву и Политбюро и тем самым утвердить независимость России.