Лучшее за год 2006: Научная фантастика, космический боевик, киберпанк - Гарднер Дозуа

Я вернулась к Даме.

— На кухне нет плиты.

— Плиты? — удивленно переспросила она.

Я провела рукой вниз по подтяжке и пояснила:

— Я готовлю сама.

— Сама?

Я почувствовала напряжение, это так утомительно, когда все подряд напоминают мне, будто Девятилетки не должны готовить сами. Но тут я заметила ее глаза. Они сияли от радости и удовольствия. Снисходительного удовольствия. Я тут же вспомнила свою собственную мать, которая охала и ахала, когда однажды зимним утром в трущобах Мэриленда я испекла для нее печенье, которое невозможно было даже раскусить. Тогда мой этиологический возраст еще был привязан к Природным часам. Вспомнила маму, державшую в руках свадебное платье, в котором она мечтала выдать меня замуж. Кружева, украшавшие пояс платья, щекотали мой подбородок. Как-то вечером, когда я училась в колледже, посреди фразы я подняла глаза и взглянула на нее через стол (я рассказывала ей о своем тогдашнем документальном фильме «Кошка в шляпе», горячей полемике об Эмансипации Пятилеток, о том, как кибернетика освободит Ползунков, и они смогут жить, ни от кого не завися), и по ее глазам я заметила, что она давным-давно перестала меня слушать. Я поняла, что для нее я не Девятилетка, а простая девятилетняя девочка; поняла, что она смотрит не на меня, а сквозь меня, куда-то очень далеко, в какое-то другое время, на совсем другую меня — на Женщину с огромными грудями, высокую, как дверь, думающую о мужчинах и достигшую возраста, когда можно выходить замуж. Эта другая я была неким сексуализированным чудовищем, похожим на мою мать; эдаким ходячим чревом, протоматерью. Моя мать мечтала о такой Сьюзан, Женщине-Сьюзан, которой не суждено было реализоваться.

— Я готовлю сама, — повторила я и посмотрела прямо в глаза Даме. Потом сунула руки в карманы брюк.

Я бы не отказалась, чтобы меня крепко обняли, но Макс был под водой, а Томми и Шири пытались столкнуть друг друга с батута. Я вышла на открытую палубу.

— Мы можем здесь все устроить! — крикнула мне вслед Дама.

По лужайке прыгал голубь. Шелудивый, нервный — значит, настоящий. Я постояла какое-то время, глядя на него, но тут зазвонила моя серьга. Я сделала пальцами жест-мудру Приема.

— Сьюз? — раздался голос Трэвиса.

— Почему ты спрашиваешь, Трэвис? На ком еще может быть моя серьга?

— Сьюз, Эбби пропала.

— Что ты хочешь этим сказать — пропала?

— Она не отвечает на вызов. Локатор у нее выключен. Я нигде не могу ее найти. — Когда Трэвис нервничал, в его голосе появлялись пискливые нотки. Сейчас он вообще был похож на пойманную в мышеловку мышь.

Я взглянула на татуировку на левой ладони, это было активное считывающее устройство. Трэвис был дома. Я сделала мудру вызова Эбби. На ладони не появилось никакого изображения.

— Оставайся на месте, Трэвис. Мы скоро будем.

Я подбежала к трапу. Макс уже оделся и вытирал свои бесчисленные косички полотенцем, которое взял на вешалке рядом с бассейном. Томми и Шири сидели за столом с Дамой, агентом по недвижимости, и рассматривали какие-то документы на экране, вмонтированном в поверхность стола.

— Нам надо ехать. По срочным личным делам, — сказала я.

Макс тут же подскочил ко мне.

— Послушай, мы хотим тут жить, — заявила Шири.

— Шири, мы обсудим это все вместе, — ответила я.

— Обсудим — что? — воскликнул Томми. — Здесь просто прелестно.

— Это первое место, которое мы посмотрели, — возразила я.

— Ну и что?

Агент по недвижимости осторожно наблюдала за нами. Я не хотела говорить, что пропала Эбби. По крайней мере, при ней. Ее отношение к нам можно было выразить словами: «Разве можно поверить, что вы в состоянии жить самостоятельно без взрослых?» — и это читалось у нее на лице. Я вынула руки из карманов и сжала их в кулаки.

— Вы совсем с ума сошли, что ли? — спросила я.

— А что такого срочного произошло? — спокойно, вопросом на вопрос ответил Макс.

— Я знаю, что скажут Трэвис и Эбби, — сказал Томми. — Они будут в восторге от этого места. Давайте сразу совершим сделку, и остаток дня будет свободен.

— И мы сможем заняться виндглайдингом, — предложила Шири.

— Трэвис и Эбби еще не давали своего согласия на покупку дома вообще, не говоря уже об этом, — парировала я.

Макс положил руку мне на плечо.

— Только потому, что они его еще не видели, — ответил Томми.

— Что случилось? — настаивал Макс.

— Наверное, где-то поезд сошел с рельсов, и Сьюз хочет самой первой добраться до своего экрана, — предположила Шири.

— Черт бы тебя побрал, — бросила я ей и вышла на улицу.

Меня прямо трясло от выброса адреналина. Я залезла в наш клоунский автомобиль и включила двигатель. Макс выскочил на улицу вслед за мной. Я передвинулась на пассажирское место, а он сел за руль.

— Заберем их позже, — сказал он. — И вообще, они могут взять такси. Что случилось?

Я сложила пальцы в мудру вызова Эбби и показала ему свою ладонь:

— Эбби пропала. Трэвис ее потерял, а на вызов она не отвечает.

Макс выехал на улицу.

— Она ушла из дому сегодня рано утром, взяв с собой тот старый фотоаппарат, который ты ей достал. Собиралась что-то снимать.

Быстрым движением я включила плоский экран на приборной панели пассажирского места.

— Все равно ей незачем было отключать локатор. Надеюсь, она ушла подальше от дому. Если Девятилетка будет спокойно разгуливать по гетто и фотографировать — представляешь, что там будет?

Мы на полной скорости покинули Страну Пиратов и въехали на автостраду 1–90.

— Эбби не настолько глупа, — ответил Макс, но голос у него звучал неуверенно. Эбби импульсивна, а в последнее время она вообще ударилась в меланхолию. Через минуту Макс спросил: — Полиция?

Я резко взглянула на него. Полицейские — Старичье. Существуют правила, по которым в полицию не принимаются люди ниже определенного роста, поэтому обычно туда попадают не раньше Двенадцати лет, но и Тинейджеры считаются слишком малообразованными и неуправляемыми для службы в полиции. Я понятия не имела, как вести себя с полицейскими, Макс тоже. Поэтому я сказала:

— Подождем, пока не узнаем больше. А теперь заткнись и не мешай мне работать. Поезжай к дому.

Большинство людей считают, что видеоматериалы являются общедоступными, легко досягаемыми архивами, и по ним можно определить все, что происходит на этом свете, причем они думают, что увидят все ракурсы, все детали. И одной из задач моих коллег как раз и является поддержание этой иллюзии. На самом деле, сети не дают полной информации. Конечно, в любом большом городе вы найдете миллионы небольших камер внешнего наблюдения, но и процент сбоев из-за поломок или каких-либо вирусов крайне велик, а получаемый материал недостаточно высокого качества — снимки зернистые, часто неясные; и только большими усилиями, приложив алгоритмическое воображение, их можно привести в надлежащий вид. Есть множество камер большего размера, соединенных прямо с сетью, но здесь возникает лабиринт бюрократических проблем — нужно получать соответствующие разрешения на использование отснятого материала. А еще есть миллиарды двигательных сенсоров, звуке передающих устройств, локаторных ярлычков и мониторов движения транспорта, однако все они работают разрозненно. За несколько часов воскресного утра данные, полученные с квадратной мили центрального района Биллингса, занимают такой объем памяти, что им можно было бы заполнить все компьютеры XX столетия плюс все обычные библиотеки предыдущих веков. Так что попробуй тут что-нибудь найди.

Хорошо, что в моем файле оказалось достаточно материала с Эбби, это помогло мне сконструировать отличную ищейку, после чего я ее размножила, создала целую дюжину и отправила их во всех направлениях на поиски. Вскоре я начала получать от них информацию. В 9:06 Эбби пересекла улицу, на которой стоит наш дом, и отключила свой локатор (насколько я понимаю, специально, так как никаких сбоев в работе отмечено не было). В 9:22 остановилась перекусить в магазинчике на авеню Си, до 9:56 фотографировала в парке. Там она беседовала с несколькими Пятнадцатилетками и что-то взяла у них. Я не смогла разглядеть что именно, снимки были очень неважного качества, но от дурного предчувствия у меня по спине побежали мурашки.

После 10:03 я ее потеряла: она поднялась на эскалаторе в банк и пропала. В этой части Биллингса есть целая сеть частных улочек и воздушные трамваи, там практически отсутствуют камеры внешнего наблюдения. В животе у меня все свело от страху; мне самой было жутко.

Я проверила все входы на эти частные улицы и трамвайные остановки, даже купила дополнительный талон на быструю обработку данных, но нигде так ничего и не нашла.

Макс въехал на территорию Биллингса. Родные шпили и аллеи. Конструкции из испещренного металла и прозрачного пластика и керамики нависали прямо над нашей машиной. Я рассматривала людей, снующих по коридорам, — разного возраста, большие и маленькие, всех цветов кожи. Вот медленно по тротуару над нами идет старая женщина, наверное, этиологически ей лет Девяносто, то есть на самом деле не меньше ста двадцати. Она медленно переставляет ноги, но зато без всякой помощи. Такое не часто увидишь.