Сад и канал - Андрей Столяров

Говорили, видимо, двое, почти до горлового сипения понижая голос, и если бы не чудовищная теснота, придавливающая их ко мне, расслышать что-либо было бы практически невозможно.

– За три тысячи? Знаешь, Женя, мне что-то не верится… – Точно-точно, Серега же Навокаев тогда уехал… – Пока еще ничего неизвестно насчет твоего Сереги… – Почему неизвестно? Он уже и приветы передавал мне оттуда… – Как передавал? – Что? – Я спрашиваю: как приветы передавал, по телефону?.. – Ты что, чокнулся? Кто же будет говорить об этом по телефону? Передал на словах, через этого… ну как его… ты его помнишь… ну – через Вадика… – То есть, после о т с к о ч а у тебя никаких контактов с ним не было?.. – Я не знаю, Виталий, на что это ты намекаешь… – Слушай, Женя, вот ты – человек, вроде бы, умный и даже грамотный. Ну, ты посчитай сам, в конце концов: переход, фальшивые документы, дорога, натурализация. Ты хоть знаешь, сколько там стоит вид на жительство? И все это за три тысячи?.. – Серега же Навокаев, говорю тебе, проскочил!.. – Опомнись! Гниет твой Серега где-нибудь на городской свалке!.. – Так ты думаешь?.. – Боже мой, какие же вы еще полные индюки! Это – прожив тридцать лет при советской власти! Вас ведь можно ощипывать для супа прямо живыми!.. – Знаешь, Виталий, я, видимо, все равно поеду. Ты, может, и прав, но там у меня будут хоть какие-то шансы. А что тут? Ждать, пока призовут очередного «железного» человека? Призовут, разумеется, и он уж, конечно, наведет тут полный порядок. Ты вот слышал, наверное, что начинается очередная эпидемия?.. – Ладно, твое дело, но хотя бы купи себе пистолет, что ли. – Это еще зачем? – Ну, по крайней мере, тоже аргумент какой-никакой будет… – Нет, Виталик, оружия я с собой не возьму. Не могу убивать, и все равно ничего не получится… – А зароют на свалке?.. – Ну, значит, не повезло, такая у меня судьба… – Женя, прости, но какое-то это все же ребячество!.. – Да, наверное. Но ведь здесь уже совсем плохо. Не живешь, а будто проваливаешься куда-то в навозную жижу… – Ну, это, знаешь, как подойти к жизни…

Разговор этот меня сильно заинтересовал. Речь, по-видимому, шла о некой фирме «Гермес», вот уже скоро год подпольно работающей в нашем городе. Деятельность ее была совершенно примитивна и однозначна. Клиенту предлагались виза, работа и последующая натурализация в одной из западных стран. Клиент выплачивал довольно приличный аванс и после этого, точно призрак, исчезал навсегда. Ни живым, ни мертвым его больше никто не видел. Мне об этом рассказывал Гена Плужников, который занимался данной проблемой уже несколько месяцев. Он, наверное, год жизни отдал бы за подобную информацию. Я, как крыса в капкане, отчаянно завертел головой. Однако в салоне, набитом сверх всякой меры, было просто не провернуться. Тем более, что именно в эту минуту автобус ужасно просел, накренившись в очередном повороте, и тяжелая людская масса, сместившись справа налево, распластала меня по ребрам, вывернутым локтям и портфелям. Одновременно начал перестраиваться клин пассажиров на выход, и меня развернуло, в итоге совершенно отжав от прежнего места. Только здесь я внезапно сообразил, что забыл о сегодняшнем приглашении? Куда я еду? Мне ведь действительно нужно в противоположную сторону. Ведь жена будет ждать меня на углу Владимирского и Колокольной улицы. Как помешанный, я начал протискиваться к задней двери. Те же локти, ребра, портфели пропускали меня, точно через упорную мясорубку. И когда я, преодолев, казалось бы, невозможное, кое-как протолкался, протиснулся и все-таки вывалился на улицу, вид у меня, наверное, был, как у базарного клоуна: весь кошмарно потный, взъерошенный, растрепанный, покрасневший, с перекрученными рукавами и жеванной, чуть ли не мокрой рубашкой, с перекрученными же, обвитыми вокруг ног брюками. Мне потребовалось минут пять, чтобы вернуть себе человеческий облик. Да и то я в этом был не слишком уверен.

В общем, транспорта в обратную сторону я прождал еще, наверное, минут двадцать, а затем где-то столько же, если, конечно, не больше, трясся в трамвае, набитом ничуть не меньше автобуса. На место встречи я опоздал таким образом примерно на полчаса, и эти полчаса опоздания, вероятно, спасли мне жизнь.

Правда, поначалу это вовсе не было очевидно, потому что жена сразу же набросилась на меня просто, как разъяренная фурия. Оказывается, за последние месяцы я стал совершенно другим человеком: отмахиваюсь ото всего, обо всем и всегда забываю, всюду опаздываю, никогда не дослушаю толком, если меня о чем-то попросят. Мы на сколько с тобой договаривались сегодня? Нет, ты все-таки посмотри, ты посмотри на часы! Это самое, между прочим, и называется неуважением. Между прочим, и это уже далеко не первый подобный случай. Да, конечно, работа, но есть у женатого человека и некоторые другие обязанности. И к тому же еще неизвестно, какие из этих обязанностей более важные. Лично она полагает, что семейные обязанности должны быть на первом месте. А если кто-нибудь с ней не согласен, значит «кто-нибудь» этот просто человек не семейный. И ему незачем таковым человеком прикидываться. Он тогда посторонний, он что-то вроде случайно забредшего гостя.

То есть, это было целое обвинительное заключение. Близнецы с упоением и восторгом слушали всю эту тираду: оба в разводах мороженого, вихрастые, трогательно конопатые, у них даже глаза немного светились от этого редкостного представления. Вдруг, как по команде, они вытянули вперед правые руки и, показывая на меня, радостно сообщили неизвестно кому:

– Папу ругают…

Тогда жена осеклась, взяла меня под руку и, заставив идти рядом с собой шаг в шаг, уже совсем другим тоном сказала:

– Может быть, нам и в самом деле уехать на время к маме? Она сегодня снова звонила: пожалуйста, сколько хотите, хоть на неделю, хоть до конца лета…

– Ну конечно! Хотя бы на месяц! – обрадовано воскликнул я. – За месяц, уж будь уверена, здесь все наладится. – Я вдруг вспомнил странное предупреждение генерала Харлампиева насчет моих близких. – Разумеется, поезжайте, билеты до Ярославля я вам обеспечу…

– Но ведь ты понимаешь, что я там одна не смогу, – сказала жена.

Я как будто с размаху ударился лбом о кирпичную стену:

– Елки-палки! Давай больше не будем об этом спорить!..

– А ты знаешь, как там сейчас относятся к приезжим из Петербурга? Ты, пожалуйста, не забывай, у нас, в конце концов, эпидемия…

– Боже мой!.. Так ведь нет пока никакой эпидемии!..

– Вот, – сказала жена. – Именно ты им это и сообщишь. Ты – в администрации города, ты можешь сделать это вполне компетентно…

– Давай без иронии!

– А я между прочим, серьезно, – сказала жена. Она упрямо сдвинула брови, что свидетельствовало о крайнем ее раздражении. – В общем так, либо мы все вместе едем, либо не едет никто и, значит, мы остаемся. Ничего другого ты от меня не услышишь!..