Курс практической психопатии - Яна Гецеу

Я ввалился в темное пространство Эротового жилища, она уже воткнула музычку, и принялась танцевать на кровати. Я отпил ещё, и упал на покрывало. Пакеты еды были наглухо забыты под вешалкой, часть девок завалилась следом за нами, а кто-то остался стонать в коридоре. Я не смотрел, я видел королеву — она танцевала прямо надо мной. Я распростерся на постели, мелькали её трусики с пауками, и резинки чулок… девки раздевали меня, я поливался бухлом, горячие языки лизали мне соски и нежные пальцы тянули ремень джинсов. Я испугался слишком перевозбудиться, и кое-как упираясь от моих сексуальных фурий, пил и пил жадно, чтобы алкоголь сбил возбуждение, мне хотелось долго, очень долго ебаться, особенно мою сладкую девочку, и прочих конечно тоже. Она сняла маечку, и показала темные соски — я закипел, и хрипло взвыл:

— Бабы, бабы, телочки мои милые! Ну погодите вы, что так сразу, я же сейчас кончу и как потом вас ебать-то мне?

— Ну-у, — заныли разочарованно девки, из коридора возникла совершенно голая Арина с Ангелом в остатках одежды — чулки, пояс…

— О, чёрт, ну я же просил! — взвыл я, притягивая к себе первую попавшуюся герлу, и срочно залезая ей под юбку. Но Эрот нагло и жестко оттолкнула её от меня, уселась верхом, и целуя принялась танцевать на моем жаждущем члене, не давая проникнуть в неё как следует, а только дразня. Я озверел, и схватив эту суку, повалил на спину, и злобно придавив, трахнул быстро и сильно. Она стонала и пыталась укусить меня за ухо, но я придушил её. Кончив, отпустил, и она лежала задыхаясь, и шипела:

— …какая же ты сука, Ветер, мне же больно… — но это таким голосом, что я едва не кончил ещё раз. — А я же кончить не успела! — пожаловалась она жадно глядящим телкам, и они радостно вызвались ей помочь своими языками. Я вытер член покрывалом и уселся в кресло напротив, наблюдать охуенную картину, о которой любой мужик мечтает, обливаясь спермой во снах — как три девки лижут во всех местах одну, и ещё три танцуют и колобродят раздеваясь по всей комнате. Я знал, что скоро смогу трахать и снова и снова, пока не свалюсь без сознания.

Девки наконец сгреблись, Эрот сладко и глубоко спала, беспробудно измученная. Я остался один. Меня несло, я носился по квартире в одних джинсах, когда это я успел их надеть? — слепо фиксируя мысль — завтра надо будет жестко разобраться с этой сучкой, она точно нахерачила мне в виски ускорителя, бля, а меня не спросила! Надо, непременно надо её поучить, что так нельзя, без предупреждения, надо спрашивать, а может… всё, забыл.

— Слушай, да ты же реальный пацан, Ганя, хули ты загоняешься, блять?

— Это в каком таком смысле я загоняюсь?

— Ну, блять, с нами не тусуешь нихуя, рядишься как этот… как у вас там, готы чтоль?

— Извини, но я ни как кто не ряжусь, тебе показалось, — пацан из параллельного был мне не очень приятен, и я хотел скорее отделаться от его назойливых попыток познакомиться.

— Я пришел всего лишь сдать контрольную Ольге Николаевне, а не тусую я, потому что в школу не хожу, я болен.

— Хуясе… — слышь, Титов, он в школу не ходит потому что болен, ёпт!

— Вот бычить не надо, ребята, сам сказал, что я реальный пацан. Ну так и хуйли тогда…

— Да ты не кипятись! — положил он руку мне на плечо. Было противно, хотелось сбросить, но их-то трое, а я один, и никого здесь не знаю — впервые за хуй знает сколько времени решился сам дойти до училки, сдать лично в руки контрошу.

— А че у тя ваще за болезнь-то? Упыризм чтоль? — и эти дебилы заржали. Я пристально посмотрел главарю в маленькие невыразительные глазки, пытаясь оценить ситуацию — как мне отвечать, совсем грубо, или все же поостеречься? Мне еще не раз сюда приходить, до аттестата… да и хрен их знает, с какого они района. Нет, лучше не буду, попробую отмазаться втихую.

— Ну… я просто псих, знаете ли. Официальное название моих проблем вам ничего не скажет, надеюсь. Поскольку подобного никому не желаю… слаб еси и человеколюбец! — развел шутовски руками. Они заржали — и прекрасно. Поржите давайте над убогим, и я пойду.

— Чувак, да не пизди, а, давай лучше бухнем пойдем что ли?

— Бухнуть? — вопрос… но логичный, бухло снижает уровень накала, и снимает противоречия. Надо попробовать. — Это вполне себе разумное предложение.

— Ну вот, и маладца! — Ржавый обнял меня за плечи и жестом не терпящим возражений потащил за собой. Прозвенел звонок… контрольная осталась не сдана. Я вздохнул и стиснув зубы пошел с этими ублюдками. Контрольная и до завтра доживет, а вот если откажу, я может и нет. А под бухло втихуя свалить можно… потом разберемся.

Тоскливые разговоры о том, кто из нас кому какой брат и сват, и что не стоит нам всем выебываться и ссориться, а мне срочно постричься — заебали меня уже через третий глоток водки за углом школы. Эти люди охуевали на глазах — пить прямо здесь, под окнами учительской, средь бела дня…

Секрет оказался в том, что у кого-то из трех рыл папа чем-то торгует, и потому «похуй-мороз, бухай хоть в директорской». Чтож, ладно. Меня мутило и я все думал, как бы поскорее убраться. Клятвенно заверил, что как доберусь до дома, так сразу и постригусь. Они нихуя не поверили что я никакой не гот, а простой русский скамфак-придурь, и допытывали, че там за понятия у нас, типа на кладбищах бухать и все такое. Я как мог разъяснял. Выдумывая на ходу — а что еще делать, ну не знаю я ничего о готике!

Вечерело… дурнело на глазах. И в глазах, и за глазами тоже. Куда столько водки!

— Чувак, ну как же так-то? Что ты никогда не ебался реально? — Ржавый (ах, какое пошлое погоняло-то, а?) сидел рядом со мной на корточках, и заглядывал в лицо, весь такой сочувственный. Я чуть не ударил себя — нахуя я ему рассказал-то об этом?? Ну да, да, я никогда не ебался… Мать твою. Че ж я себе язык-то не откусил. Кивнул себе под ноги, думая, надо встать — сидеть на корточках тяжело, кровь приливает к голове, потом тошнит и падаю как куль об землю, если долго нахожусь в скрюченной позе.

— Э-э, браток, так дело не пойдет! — покачал стремный хрен ржавой головой. — Надо тебе это организовать, поблядки-то!

Организовал. Сука. Блядь. Ну кто его просил?!

На хате была тусклая лампа без абажура, кухня заляпанная всем чем можно, сортир просто нереально гадкий — зато спальня. С двумя железными кроватями. И две малолетки — Марина, широка и пухлая, и Вита — скелет на контрасте с подружкой. Кажется, светленькая. Или нет… не знаю. Но глаза у нее были страшны. Будто обведенные вокруг зрачка черным густым мелом, какие-то неблестящие, запавшие не по векам, а именно будто радужка потухла и запала внутрь. А зрачок выпуклый как у бешеной коровы… даже не знаю как описать… на таком юном лице такие глаза… И она пила так, будто всю жизнь одной водярой и питается. Меня тянуло сблевать. Я давно ничего не ел… забыл просто. Но я очень хотел наконец-то ебаться, в свои пятнадцать жалобно дрочащий под одеялом и в общественных сортирах. От страха я усиленно глотал вонючий суррогат, стесняясь пропустить хоть рюмку, уступить девчонке, которую собираюсь выебать. Ух, от этого слова все внутри горячо сжималось, до боли — я буду сейчас ебать настоящую, живую девочку… я узнаю наконец — как у них там?.. Кажется, она извращенка… черт, а вдруг я не сумею ее удовлетворить? И она всем расскажет, что я лох… а хотя… кому это всем? Никого у меня нет, никто меня не знает. Так что черт с ним. Только бы суметь!!..

Ржавый все настойчивее лапал хихикающую Марину, а я никак не мог решиться, хоть Вита и сидела так близко, на нашей общей кровати, что я даже слышал ее дыхание, неровное и смурное какое-то. «Сейчас, уже сейчас надо решаться… положить ей руку что ли… но куда?»

Ржавый, оказавшийся в кокетливом выдохе Марины

— Диииимаааа…. Ну, Дии-ммаааа, — уже вовсю раздевал девку, а я никак не мог настроиться, и начать… все боялся, что не встанет у меня ничего. Боялся торопиться.

Но вел себя уверенно. Вита сказала — мне нужен разбирающийся, и я соврал, что уже лишал девственности. Она кивнула преданно глядя в глаза сумрачными темными глазами, и сама стала стягивать трусики. Я остановил ее — всегда мечтал сделать это сам. Легла так удобно, забрался ей под юбку, закрыв глаза, потянулся языком… это неописуемо… мне остро захотелось у себя между ног иметь такое, но ведь сейчас это моим и будет! Я хочу ощутить как это… ебать и быть выебанным… но только сначала я распробую ее…

Марина вдруг закричала, я дернулся и открыл глаза — мой новый быдлодруг вовсю ебал ее, скрипя кроватью, она кричала и плакала, а Вита зажимала ей рот рукой, вытянув в сторону ладонь. Я ужаснулся, и решил, что все — хватит тянуть, пора, пора — может, я уже позорюсь как слабак и романтик? — Ржавый рычал и матом крыл, и даже бил Марину, чтоб не орала, не мешала ебать ее: