Сказание о житии блаженной старицы, матушки Матроны - Жданова 3.В.

     Матрона находилась у инженера Жданова, на Старо-Конюшенном переулке. Он был инженером по возведению кессонных работ. Матрона жила одна у Евдокии (девичья фамилия Носкова) в сорокаметровой комнате. Там был иконостас, старинные лампады, занавески тяжелые. Дом был деревянный, львы на воротах. Часть дома у инженера конфисковали и поселили людей. Я пришел к Матроне, рассказал ей, что арестовали мать. "Отпустят, - говорила Матрона, - а в чем она виновата? Она не в чем не виновата. И отпустят".

     Мы были во многих местах, пришли в ЦК на Моховой улице. Вход свободный, охрана стояла, но заходить не запрещали. Мы все писали на имя Калинина, а секретарей там было очень много. Куда идти? К нам подошла женщина в обмундировании и мне говорит: "Идите в четыреста какую-то комнату, на третьем или четвертом этаже, без лифта". Я поднялся, смотрю - народу немного, все в самотканных подцевках, в лаптях. "Кулаки" собрались.

     Когда заявки-то дают, секретарь по карточкам вызывает. Это был секретарь по сельскохозяйственным вопросам. Я ему доложил обстановку, показал бумажку, подписанную соседями, какое у меня хозяйство. Он открыл мое дело, а там разрисовано, что мы имели 40 га сада, амбар и наемных рабочих. И он пишет бланк, чтобы все возвернуть. Даже выругался. Я еще говорю: "У меня мать арестовали". Он отвечает: "Я сам подам".

     Я приехал в Епифань к прокурору. Прокурор говорит: "Дай мне бланк". Я не отдал (тот секретарь мне сказал: "Бланк прокурору не давать, пусть пишет свой, а нет - я с ним разберусь".). Прокурор сказал: "Мне некогда", и убежал. А потом пришел и дал свой бланк: "Хозяйство государству не принадлежит, вернуть обратно". А утром мама сама пришла, ее ночью отпустили.

Рассказывает Александра Антоновна Гуськова, 1912 г.р., жена Василия Михайловича

     Первый раз я была в Москве у Матроны на квартире Ждановой. И в Царицыне была.

     Он аккурат попал в плен, извещение от него пришло: "Пропавший без вести". Я приехала к Матроне. Домик деревянненький был такой. Стучусь. Выходит хожалка. "Вам кого?" "Я приехала к Матронушке". "Я не могу вас пустить, я вас не знаю". Дверь открыта была. Матрюша услышала и говорит оттуда: "Пусти, пусти ее. Что ты ее не пускаешь?" Я вошла, поцеловала Матрюшу. Спросила про мужа. Она отвечала: "Он придет. Он у строгих начальников находится". После спросила ее про сестриного мужа, Парашкиного, она сквозь зубы сказала: "Придет". Я поняла, что огорчать не хотела, и он не пришел.

Рассказывает Карпина Зинаида Александровна, Уроженка с.Себено, ныне живет в Москве

     В Себено блаженная Матрона жила около церкви. Храм был во имя Успения Божией Матери, а второй престол на Дмитриев день. Приход был на семь-восемь деревень. Храм очень красивый. Матрона всегда стояла в храме за входной дверью. Мать ее ищет, а она в церкви. Матрона никогда ни с кого ничего не брала, но кто что принесет и на том спасибо. Потом ее стали преследовать власти.

     Моя мама, как только едет в Москву к Матроне, ей изо всех деревень пишут записочки, и она на них отвечает. Я была тогда еще маленькой, моя мама рано осталась вдовой, пять человек было детей. Ее стал сватать директор винного завода, а она ему ответила: "Через месяц я дам Вам ответ", и поехала к Матроне за советом. Матрона ей сказала: "Дуня, ты не должна этого делать, а идти по Божьему пути". Мама ее послушала и отказала жениху.

     У моей мамы в Москве был брат. Она спрашивает у Матронушки: "Я еще ночку ночую?", а Матрона говорит: "Тебе надо уезжать, а то тебя обкрадут". Мама не послушалась, как приехала - узнала, что нас обокрали.

     Я уехала в Москву в шестнадцать лет, в общежитие к сестре, которая была старше меня на четырнадцать лет. Через два с половиной года меня стали сватать за человека, которого я ни разу не видела. Мама моя мне писала: "Дочка, даже если знаешь человека два дня, но если Матронушка благословит, ты иди. Москва - темный лес, это не дома, где знаешь за несколько деревень".

     И вот я поехала на Сходню. Нашла ее домик, где она жила, а когда я ехала, то не нарочно думала, лезло мне в голову: "Ничего она не понимает". В дверях меня встретила -потом я узнала - ее прислужница. Я не сказала откуда я. Она мне говорит, что Матрона сегодня больше принимать не будет. Я сразу решила, что вот, я ехала, думала о ней плохо, вот она меня не принимает.

     Одна комната совсем закрыта, а другая на один палец открыта. И только я повернулась уйти, как слышу ее голос из комнаты: "Татьяна Ивановна, пропусти, это дочка Дунина из Себено приехала", и Татьяна Ивановна меня пропустила. Она мне не дает говорить и сразу сказала, не успела я сказать с чем пришла: "Это не твой жених, он всякими делами занимается, ты скоро выйдешь замуж и выйдешь вперед своей сестры". Еще сказала, что я к ней скоро приеду и правда, через два месяца я к ней приехала, и она мне сказала:

     "Это - твой муж, и ты будешь жить хорошо, только венчайся, до венчания ничего не позволяй", и она мне читала над головой и три раза сказала: "Будь честной христианкой и будешь жить хорошо". Я так и сделала. Венчалась в Богоявленском храме. Сестра моя ездила ко мне в гости и тоже вышла замуж в тот же дом, она на первом этаже, а я на втором.

     Матрона предупредила, в какой день она умрет, и три дня принимала неограниченно. Она просила, чтобы ее отпели в Ризоположении, а похоронили на Даниловском кладбище: "Чтобы я слышала службу".

     Когда мне сообщили, что Матронушка умерла, что ее сегодня хоронят, я поехала в храм "Ризоположение". Когда приехала - ее уже отпели, я не успела проститься, но поехала с гробиком в автобусе, как родственница. На кладбище было такое паломничество, весь асфальт был заполнен народом. Пока я добралась до могилы, ее уже закапывали, я успела только горсть земли бросить.

Рассказ Ксении Гавриловны Потаповой

     В 1927 году я приехала в Москву из деревни, мне было девятнадцать лет.

     Шестнадцати лет я вышла замуж, но через год муж умер. Сначала я устроилась домработницей, а потом пошла на работу и вышла замуж за вдовца с двумя детьми.

     Узнала я Матрону в 1935 году. Мне было тогда 27 лет и я заболела туберкулезом. Матрона меня исцелила и сказала незадолго до своей кончины: "А легкими ты никогда болеть не будешь".

     Всю жизнь Матрона мне помогала. Жила она тогда, в 1935 году, в Вишняковском переулке, недалеко от храма Николы в Кузнецах, Татарская ул., двухэтажный дом, в подвале, у племянницы. Пришла я к ней без креста. Боялась я его носить: бывало, стану подметать, крест выпадет, хозяева мне скажут: "Что ж ты удавленника-то носишь, молодая девушка?"

     Пришла я к ней, прошу: "Матронушка, помоги мне!" А она отвечает: "Что, Матронушка - Бог что ли? Бог помогает." "Вот те и Матушка", - думаю.

     У нее была послушница, она и спрашивает: "А крест-то на тебе есть?" Матрона за нее отвечает: "Кто ей давал-то. Они все кресты побросали, только ищут здоровья, чтоб им Бог дал." Послушница мне и говорит: "Ты надень крест, тогда приходи. Ты к кому пришла без креста?"

     Матрона меня всегда принимала хорошо. Если кого не хочет принимать - говорит притчами, а со мной простым языком. Две послушницы тогда были у нее, одна Татьяна, другая Даша. Сперва была Пелагея. Она ее выдала замуж за священника. У них двое детей было, мальчик и девочка. Дети не женились и замуж не выходили. Еще была сиротка, лет пять ей было. Она умерла.

     Врачи не заметили у меня туберкулеза, думали, что сердце. Выписали двадцать капель валерианки. А когда разобрались - в легких уже была каверна.

     Наложили мне пневмоторакс. Вот лежу я на пневмотораксе, вдруг зашатался аппарат и что-то внутри хлопнуло. Дуть стало некуда. Стала я проситься в санаторий, а с путевками было трудно. Пришла к Матушке, спрашиваю: "Что мне делать? В деревню ехать или ждать путевку?" "Путевка-то тебе будет". И действительно, дали мне через две недели путевку в Крым с бесплатной дорогой, три месяца пробыла я в Крыму.

     В войну я не работала. Перед самой войной у меня родился ребенок, жила тем, что с сумками, мешками ездила в Плавск Тульской области. Обычно от Серпухова всех проверяла милиция.

     Перед поездкой я заходила к Матронушке: "Матушка, благослови!" "Поезжай, никто не тронет". И милиция около меня кончала проверки и поворачивала назад. А мешки я носила по пятьдесят-шестьдесят килограмм, когда ездила в деревню.

     Когда моей дочери исполнилось двадцать лет, она тоже заболела туберкулезом. Она лежала в больнице в Сокольниках, а Матрона тогда тоже жила в Сокольниках. Однажды дочь отпросилась из больницы со мной к блаженной Матроне. Пришли мы к ней, дочь осталась за дверью, а я зашла, поговорила. Потом осмелела и говорю: "А дочь-то со мной". Матрона улыбнулась: "Вы не можете ходить по одной, обязательно, чтобы хоровод с вами был". Вдруг говорит: "Да, да". Я спросила, к кому же она обращается, в комнате никого, кроме нас не было. "Это тебе не нужно знать," - отвечает. Наверно, она с ангелами говорила.