Князь Барбашин 3 (СИ) - Родин Дмитрий Михайлович

Дело в том, что бюджет на книги был им уже выбран полностью, а тут на Русь с оказией попал отпечатанный в Руане экземпляр знаменитого трактата французского навигатора Пьера Гарсия, прозванного Ферранд, Le Grand Routier de la mer. Трактату было уже почти два десятка лет, но он до сей поры не утратил актуальности, да и известен был ещё далеко не во всех странах. В ту же Англию (но этого не знал даже попаданец) он попал только в 1528 году и ещё долгое время после был хорошим подспорьем для английских моряков.

В общем, Зуй Фомич ту книгу, стоившую достаточно дорого, купил, использовав для того другие статьи финансового обеспечения и теперь терзался сомнениями. С одной стороны, князь всегда поддерживал подобные деяния, но с другой - так как проверялись траты в последнее время, не было ещё никогда.

Однако Андрей, пролистав купленный экземпляр, велел немедленно организовать его перевод (благо текст был отпечатан на латыни, а не на французском, который в эту пору на Руси был неизвестен) и тиражирование, причём в большом количестве. Всё же текстовый навигационный сборник (непосредственный предшественник лоций) морских и океанских дорог стоил потраченных на него денег не меньше, чем любое иное пособие по навигации.

Затем, всё же пожурив облегчённо выдохнувшего ректора за мелкие прегрешения, свою инспекцию главного поставщика кадров для флота князь посчитал законченным, оставшись вполне довольным увиденным. А уже в конце недели, погрузив все товары на речные струги и дощаники, посольство продолжило свой путь к морю.

К сожалению, в Орешек прибыли уже с потерями - внезапный шторм на Ладоге затопил пару стругов, с которых даже не всех людей удалось спасти. Но посольские дары не пострадали, так что надолго в крепости задерживаться не пришлось. Так, просохли, переночевали и снова в путь. Но и этого времени Андрею хватило, чтобы устроить разнос командиру местной флотилии. Впрочем, тот был сам виноват, допустив чтобы канал, по которому боевые струги выходили из крепости в реку, занесло песком. А князь, помятуя о том, что в той его реальности ореховецкая флотилия так ни разу и не схватилась с врагом, всякий раз оказываясь не там, где вошедшая в Неву вражеская флотилия, возможно, слегка и перегнул палку, отчитывая нерадивого сына боярского. Но с другой стороны - а зачем ему соединение, которое только жрёт деньги, но абсолютно неэффективно в бою? Ведь даже налёт на Невское Устье они бы проспали, не будь тут попаданца.

Закончив с пропесочиванием подчинённого, князь не забыл поставить галочку в тетрадку о рассмотрении вопроса необходимости держать суда в Орешке, если враг всегда приходит с моря. Возможно, стоит её перевести в то же Устье и поручить ей охрану невского взморья? А то и более широкого участка от Копорской губы до Берёзовых островов. Над этим вопросом стоило крепко подумать.

Из Орешка, без проблем миновав Ивановские пороги, посольство достигло городка Невское Устье, где его уже ждали корабли святой эскадры.

Впрочем, это были всё те же шхуны, только построенные специально для посольства, с каютами, облагороженными для лучшего удобства путешествующих. То, что к императору посольство должно отправиться на своих кораблях, а не зафрахтованных в Европе, как это было в иной реальности, решено было давно, ещё тогда, когда испанский гранд только вступил на русскую землю.

Ох и намаялся же Викол со срочным заказом, хорошо хоть запасов дерева, накопленных верфью, хватило, да само строительство оплатила казна. Точнее, та очередная тысяча рублей, что была выдана на строительство кораблей для флота, была потрачена, в том числе, и на эти шхуны, которые по возвращению Андрей собирался забрать на службу.

Да, всем, кто был знаком с морским делом, было понятно, что четыре шхуны - это не то, что стоит выводить против каракк той же Ганзы или Дании, но для данного этапа становления флота этого было пока что достаточно. Строить сразу десятки линкоров из сырого дерева и при кадровом голоде смысла Андрей не видел - чай, у него не война, как при Петре Алексеевиче. Хотя собирающиеся на историческом горизонте грозовые тучи и заставляли его критически пересматривать кораблестроительную программу. Но совершать главную ошибку Горшкова он тоже не хотел. Ведь флоту, кроме кораблей, критически важны места базирования. И с этим у него было пока что туговато.

Ну а святой эскадрой этот отряд стали звать с его лёгкой руки, когда он высказался по поводу названий построенных кораблей: "Св. Софроний", "Св. Евсхимон", "Св. Евстафий" и "Св. Савва".

Впрочем, кроме них в Невском Устье стоял в этот момент и гребной отряд, состоящий из шести парусно-вёсельных судов, представлявших собой помесь струга и галиота. Плоскодонные корабли, почти коробообразные в плане корпуса, но с мощным килем, который и придавал им устойчивость, они были снабжены единственной мачтой с одним латинским парусом и кливером, что обеспечивали им хождение по ветру, а вёсла позволяли двигаться в безветренную погоду и маневрировать в порту и узкостях. Пушечное вооружение на них было установлено по-галерному - в носу и смотрело только вперёд. Для закрытого моря, а именно таким можно было рассматривать Финский залив, это были незаменимые в смысле патрулирования и охраны суда. Потому в реестре флота они так и значились: "струги морские, охранные".

Отрядом командовал тридцатилетний Анцифор Бакин. Он был незаконнорожденным сыном Никиты Кулибакина, что в самом начале века стал новгородским помещиком в Шелонской пятине, получив часть земель бывшей вотчины знатного новгородского боярина и посадника Якова Федорова, и холопки, с которой сей помещик и согрешил. Парень вырос смышлёным, характером удался в отца, да и ликом был достаточно похож на него же, отчего помещик предпочёл выдать тому вольную и отправить его куда подальше, дабы не напоминал о грехах молодости. И когда молва об успехах каперов облетела новгородские пятины, парень решил попытать своё счастья на качающейся палубе. И не прогадал, скопив на каперской добыче неплохое состояние, которое ещё и преумножил, вложив деньги в векселя Руссо-Балта. И пусть как навигатор он был не ахти, но управлять кораблём в бою научился вполне сносно. А прознав про набор в государевы мореходы, одним из первых пришёл рекрутироваться на службу. Всё же служивый человек это вам не простой крестьянин или посадский. Тут он как бы не вровень с отцом вставал, доказать которому, что он не хуже единокровного брата, хоть и от холопки рождён, он всегда мечтал.

Вот с ним-то у князя и состоялся отдельный разговор, пока в порту шла перегрузка посольского добра с речных судов на морские корабли. Потому как мало кораблей, не мало, а защищать собственное судоходство флот обязан, раз уж он создан, так что Бакину предписывалось всю навигацию почаще крейсировать вдоль ливонского побережья, и особенно Колывани, следя за тем, чтобы чёртовы паписты не грабили русских купцов. А коли такое непотребство вскроется, то бить врагов нежалеючи, пусть даже они будут под орденским или колыванским флагом. На что и выдал ему грамоту с приказом, скреплённую собственной печатью.

И зная характер своего подчинённого, Андрей с усмешкой подумал, что вскоре ревельцы взвоют от его действий.

Невское Устье корабли с посольством покинули утром, когда ночной бриз поменялся на дневной, и, осторожно маневрируя на мелководье реки, а следом и Невской губы, без приключений добрались до Котлина, откуда уже начинались хорошие глубины. Здесь, вздев все паруса, шхуны ускорили свой бег и быстро оставили за кормой струги галерной эскадры, что шла следом за ними.

В той, иной истории, посольство двигалось посуху, через Литву и Польшу, по-пути сообщив польскому королю о готовности Василия III Ивановича заключить с ним мир. Затем добравшись до Вены, вело переговоры с эрцгерцогом Фердинандом, и уже оттуда, претерпев кучу дорожных невзгод, добралось до Антверпена, где село на корабль и отправилось в Испанию.