Приключения Синих Космонавтиков. История одного запоя - Илья Уткин

Такие проблески надежды, моменты прояснения чувств иногда случаются в протекании ураганных приступов. Как будто Бог дарует маленький, но ощутимый шанс притормозить, одуматься. Эта милосердная пауза наступает всегда неожиданно – и все стихает, словно ты попадаешь в сердце циклона, в мертвое безветрие, в пробел между буквой и знаком вопроса.

Я оделся, проследовал в ванную. С неприязнью скользнул взглядом по своему отражению в зеркале: опухшая рожа, седоватая щетина. Голова перебинтована, до затылка не дотронуться. Я почистил зубы, нашел одноразовый станок и, морщась от боли, кое-как побрился. Неплохо было бы принять душ, но я понимал, что прежде мне необходимо сделать что-то более важное. Например, убедиться в том, что я выпил все, что было в доме. И уже после – успокоиться.

На кухне был полный «голяк». Я постарался представить ход мыслей хозяина многомиллионного особняка, сидящего на постоянной «дозе» элитного скотча: чтоб запас был всегда под рукой и одновременно – недосягаем для больных идиотов, попадающих в число почетных гостей – где бы он его заныкал? Потом я смотрел там, где, как мне казалось, я спрятал бы сам, если б сильно боялся воров и прочей похмельной нелюди. Я переместился в гостиную, ступая мягко, как кот, поискал глазами камеры – мой мозг работал четко и хладнокровно: я был безупречно безумен, и я был – матерым шпионом, резидентом в охоте за секретной папкой, и за моей спиной затаила дыхание вся суровая невидимая спецслужба Её Величества!

Но и в гостиной я не нашел ничего, даже несчастного пузырька с лекарством. Я обследовал еще несколько комнат на первом этаже, проник в гараж и бойлерную, прокрался в баню, вернулся в дом и тут увидел Амана: безмолвный узбек зашел с другого входа, в руках он нес швабру и ведро. Я разлепил губы и сначала что-то беспомощно свистнул, потом произнес:

– Привет. Привет, Аман. Какой сегодня день?

Слуга отвел взгляд, помолчал и ответил гортанно:

– Понеделник.

– Я болел, – сказал я, – у меня было обострение. Кто-то еще дома есть?

– Гулфия ест.

– Понятно. Ясно. Ну… ты иди. Я тут посижу…

Аман подхватил удобнее швабру и вышел через балконную дверь к бассейну. Я немного подождал и двинулся наверх по «хозяйской» лестнице. Там был небольшой коридорчик с тремя дверями и окно, через которое, к своему облегчению, я увидел дочку Шамиля на лужайке под соснами. Гуля, в больших солнцезащитных очках, полулежала на шезлонге с лэптопом, лениво шевелила мышкой.

Обыск занял не более пяти минут. Переходя из комнаты в комнату, я бросал взгляд на загорающую девушку, чтобы удостовериться, что она остается на своем месте, и мне никто не помешает. Я работал очень быстро и предельно аккуратно, не оставляя ни малейших следов. Это был шахматный суперблиц. В какой-то момент я испугался, что моя голова лопнет от напряжения!

Гуля курила, прижимая к уху телефон. Я спустился вниз и скоро наткнулся на два новых помещения: одно было на веранде, вход в него загораживала постоянно открытая дверь сауны, но там находился садовый инвентарь, лопаты, косилка, ведра, знакомый синий тазик…. Второе я обнаружил на кухне, совершенно случайно. Дверца в стене была едва заметна, на петлях висели полотенца, а на ручке – берестяная корзинка с прищепками. Тайник был заперт, хотя замка я не нашел. И только спустя пару минут, подергав за ручку посильнее, я, наконец, разглядел сбоку небольшую пластинку с вкрученным саморезом. На полу имелось несколько крошек, опилки от работы с шуруповертом, который и лежал на ближайшем подоконнике, что называется, под рукой, как ключ. Ну, подумал я, дети, просто малые дети!

Включать электрический инструмент я, конечно, не стал, чтобы не шуметь. Отвертка нашлась в ящике комода. Для надежности я сперва выглянул на улицу – никого поблизости. Скользнул обратно, вывинтил «секретку» и открыл дверцу.

Обана! Пам-па-рам! Судя по всему, здесь находилась вся сибарит-коллекция богатого татарина – изысканные вина, дорогой виски и коньяк, ликеры – все лежало на полках кое-как, загруженное в спешке.

Я тоже не тратил время зря – схватил две бутыли и сунул под рубашку, под пояс брюк на живот, который пришлось как следует втянуть в себя.

Крутить головку самореза было неудобно – добыча не позволяла нагнуться, и я немного ослабил бдительность. Услышав шорох позади, сначала спрятал отвертку в карман, потом обернулся.

Гуля.

– Что вы здесь потеряли? – спокойно спросила она, снимая очки.

– Дверь, – глуповато сообщил я, – посмотреть хотел, куда, а она заперта.

Я скосил глаза: нет, под рубашкой ничего заметно не было – по крайней мере, пока хватало сил удерживать мышцы живота.

– Папа вывез из дома весь алкоголь, – мягко сказала Гуля, опуская свой ноутбук на кухонный стол. – Мне объяснили, что вы не совсем здоровы, вам нужно отдохнуть день или два. Вечером будет дядя Леша и папа, они должны вам как-то помочь – я слышала, они обсуждали какую-то клинику. Я завариваю кофе. Будете?

– Гуля, да, с удовольствием. Дадите мне пять минут принять душ?

– Окей. Даже десять – быстрее все равно не сварю.

– Спасибо, Гуля…

Уже на третьей ступеньке лестницы я, как гранаты, выхватил из штанов сначала одну, потом вторую бутылку и услышал, как Гуля повторяет мне вслед:

– Я вас не обманываю: папа вывез все, даже лекарства.

– Да, да, – пробормотал я.

Руки крупно дрожали, я вытащил зубную щетку из стаканчика, наполнил его до краев и выпил, глотая судорожно, давясь, будто боясь, что кто-нибудь вдруг ворвется и заберет у меня все, что я с таким трудом и риском добыл в чужом доме на законных правах хронического алкаша.

Потом я затолкал непочатую бутылку в проем за душевой кабинкой – мне показалось, очень удачно, туда же переложил из кармана отвертку. После душа я выпил еще полстакана, зажевал зубной пастой – чтобы перебить запах.

В кухню я спустился уже другим человеком: уверенным, загадочным, остроумным, неотразимым джеймсом бондом, и в голове моей вдруг зазвучал лехин голос – иллюзия, что говорит именно он, подключившись к моему мозгу, как к радиоприемнику, была поразительно яркой. Фраза показалась мне довольно грубоватой, но забавной: «Ну что, суки, вот теперь вы у меня просретесь по полной!» Да, именно так, слово-в-слово, и много раз…

Мы пили кофе. Я вновь был хитрым, бдительным штирлицем, я был начеку, я не доверял никому, даже молоденьким девушкам, особенно хорошеньким, молоденьким девушкам! Любому космическому разведчику известно, насколько коварны невинные с виду, и так превосходно умеющие слушать – и разговорить любого собеседника прекрасные юные создания. О, они умеют ловить удобный момент, чтобы с милой улыбкой вонзить вам в спину нож! Кажется, о чем-то таком пел Роджер Уотерс?..

Внутри меня клокотал столетний бренди и по-прежнему рефреном гремел хриплый Лехин бас: «Ну, что, суки…» Но внешне я, гениальный артист, шпион под прикрытием, нарочито вяло поддерживал беседу за чашкой кофе, усердно изображал больного, заторможенного типа, несчастного лузера, которому перекрыли доступ к спасительному противоядию, и который сдался, сдулся, сделался ручным и послушным, таким, как нужно всем… Я что-то спрашивал про учебу, про отца, но Лехин голос в моей голове звучал все громче, и моему внутреннему спецагенту становилось все труднее удерживать фокус на цели своей миссии. Это означало только одно: пора добавить.

У Гули зазвонил телефон.

– Алло? Дядя Леша? Ой, а он здесь, мы кофе пьем… да ничего… сейчас… это вас!

– Леха…

– Ну ты, бля, как там, живой? Мы вчера обосрались конкретно – ты столько выжрал, что не дышал нихера! Врача вызывали – ты хоть помнишь?

– Леха, мне бы так хотелось ничего не помнить.… Хотел бы извиниться перед твоим другом, перед тобой…

– Это хуйня все, забей. Как ты сейчас? Лепила – на низком старте, один звонок – и он у тебя.

– Да нет, не надо. Я дождусь Шамиля, надо извиниться, поблагодарить. Потом поеду, с работой надо думать что-то. Лене позвоню. Как думаешь, у Шамиля пару сотен на дорогу удобно попросить?

Леха выругался.

– Я бедный, я несчастный, хуё-моё, – передразнил он меня. – С работой не парься, вообще не дергайся, сиди спокойно, гуляй, пей кофе, на море сходи. Дождись меня, понял? Решим проблему с твоим здоровьем, с работой тоже разрулим. У меня партнер есть – у него копирайтеры гребут – по штуке за букву! А пишут что? Я твои опусы читал – ты их на хер в ряд поставишь!

– Я не…

– Короче, расслабься. Хочешь, я тебе гейшу пригоню? Тебе те, которые в пятницу были, понравились? Ничего такие, да?

Разговор с Семеновым начал было меня раздражать. Но поворот с «гейшами» неожиданно смутил меня и спутал мои чувства, коленки предательски дрогнули.

– А это… дорого? – вырвалось у меня, хотя я уже хотел произнести что-то другое, шутливое, делано равнодушное.