Идеал на витрине - Ольга Хмельницкая
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
– А! – воскликнула она, вскакивая.
Из воды в унитазе высунула голову большая черная змея. Ее гладкое тело лоснилось в электрическом свете, раздвоенный язык мелькал, бусинки глаз напоминали кого-то из персонала. Марина попятилась, уперлась спиной в запертую дверь и завизжала.
– Помогите! – закричала она.
– Что? Где? – спросил Дима.
Ее всегда удивляло, как быстро и легко он переходил от сна к бодрствованию.
– Мне снилась змея в туалете. Она выползла из унитаза, – сказала Марина, вытирая слезы.
– Может, это уж был? – спросил Дима и снова упал на подушку. – У него на голове не было двух желтых пятнышек?
Еще секунду спустя он снова крепко спал.
Два парня с трудом сохраняли равновесие. На ногах у них были роликовые коньки. Держались они за тележку. Один из юношей листал Playboy. Второй заглядывал ему через плечо. Марина, проходя мимо, взяла с полки ELLE. Журнал был прохладным и увесистым, как небольшой кирпич.
Шмяк!
Тележка задрожала, когда ELLE упал на дно. Один из парней повернул голову, скользнул взглядом по Марине, задержался на ее обширной груди, виднеющейся в вороте расстегнутой до половины дубленки и увеличившейся еще на размер с того момента, как она забеременела. Круглого животика он не заметил и довольно шмыгнул носом. Марине стало смешно.
– Деточка, не сверни шею, – сказала она.
Юноша обрадовался ее дружелюбному тону и засучил роликами, с трудом удерживая равновесие.
– Сеня, держи себя в руках, – писклявым голосом произнес его товарищ. – А то девушка подумает, что ты в первый раз видишь сиськи и в первый раз надел ролики.
Сеня окончательно смутился, замахал руками, пытаясь удержаться, и вцепился в тележку, которая тут же поехала вперед.
– Ахтунг! – закричал товарищ Сени, бросил Playboy и схватил товарища за рукав.
Теперь они ехали все вместе – тележка и два парня, причем не жестикулировала и не ругалась только тележка.
– Берегись! – крикнул Сеня старушке в платочке с булкой хлеба в руке.
Каким-то чудом изменив направление, колесная группа промчалась мимо старушки и принялась сближаться с двумя девушками на высоких каблуках. Девушки шли, постукивая сапожками и постреливая по сторонам глазами с сильно накрашенными ресницами. Парни уже не кричали, они приближались к девушкам со стороны их спин. Тишину нарушало лишь негромкое поскрипывание подшипников.
– Девушка, будьте моим якорем, – сказал Сеня и вцепился в одну из девушек обеими руками.
– Ах, – выдохнула девушка, когда Сеня ласково, но крепко обхватил ее сзади за талию.
– Пусти меня, идиот! – выкрикнула вторая девушка, оттолкнув товарища Сени.
С ужасающим грохотом тело на роликах рухнуло на пол, опрокинув на себя тележку.
– Сеня, – сказал его товарищ из-под тележки, – ты знаешь, я за тебя рад.
Таня с мрачным видом перебирала блузки. Артем сидел на своем привычном месте и разгадывал кроссворд, выпятив челюсть вперед.
– Вот такая мне сейчас как раз подойдет, – сказала Таня, держа в руках красную рубашку с вышитым черным черепом на спине. Рубашка была стретчевой и хорошо облегала фигуру.
– Офигительно! – произнесла Лариса. – К твоему пирсингу и черным-черным волосам самое то. Тебе такая больше пойдет, чем белая.
– Не могу купить, – сказала Таня. – Не за что.
Под глазами у обеих девушек были темные круги.
– Я не выспалась, – пожаловалась Таня, – всю ночь посуду мыла и стирала. Все думала, что он вернется.
– Вернется, куда денется, – сказала Лариса.
Таня вытерла одинокую слезу, стоя в красной рубашке перед зеркалом.
– Ты тоже выглядишь неважно, – произнесла она.
– Я-то? – спросила Лариса. – Да уж. Вчера нашла у своего молодого человека чек на пополнение чужого счета. Позвонила. Ответил женский голос.
– Ты спросила его, что все это значит?
– Нет. Хочу сначала понять, люблю ли я его. И почему мне все время кажется, что он мне не верен. Не хочу спрашивать, хочу понять. Почему у меня нет спокойствия? Все время ожидаю… что-то.
– Ты боишься, что плюшевый мишка оживет и плюнет в тебя ядом, что шкаф за твоей спиной превратится в терминатора с большой пушкой, что в море тебя под воду утянет рыба, что наушники ударят тебя током в оба уха, что жир, который ты смываешь со сковороды, станет клеем и навеки склеит тебе пальцы. А еще ты боишься, что твой парень тебе не верен. В твоих круглых глазах полно страха, такой вот вечный страх.
– Я понимаю, Таня, чужую беду руками разведу, в чужом глазу и песчинку видать. Но у тебя проблема не лучше. Ты не боишься, сидишь себе читаешь книгу, а потом оказывается, что все пошло прахом, потому что страх хотя бы заставляет действовать, собраться, предпринять какие-то меры…
Дверь магазина открылась, и вошла Марина.
– Я хотела бы вот так, как Марина Владимировна, – сказала Лариса. – Не бояться каждого шороха и каждой СМС, но и тарелки вовремя мыть.
Марина кивнула девушкам, Артему и Айгуль, дремавшей на кассе, и углубилась в коридор, ведущий на склад и во внутренние помещения. Тем не менее Таня и Лариса обратили внимание, что хозяйка магазина обошла дверь в туалет по большой дуге.
– Инна Сергеевна, я хочу поговорить о недостачах, – сказала Марина своей директрисе.
– Думаете, девочки имеют к этому отношение? – спросила Инна Сергеевна.
– У нас работают восемь человек, – произнесла Марина, – консультанты Лариса и Таня, охранник Артем, грузчик Михаил, кассирша Айгуль, уборщица Люся, товаровед Полина Ульяновна и вы. Девятая – бухгалтер Вероника Петровна, но она числится в фирме моего мужа и здесь появлялась от силы с десяток раз. То есть ее мы в расчет не берем. Остается восемь.
Инна Сергеевна кивнула.
– Я понимаю, что при недостачах сразу подозревают персонал, – сказала она, – но персонал имеет отношение к хищениям всего в тридцати-сорока процентах случаев.
– Да у нас покупателей меньше зашло за все время существования магазина, чем комплектов белья пропало, – проговорила Марина. – Это кто-то из наших.
Инна Сергеевна откинулась на спинку кресла.
– Нет, конечно, нет. Это кто-то чужой, – сказала она. – У меня большой опыт руководства магазинами. Персонал никогда не начинает воровать так быстро и так нагло. Поначалу они привыкают, пик краж персоналом, по моему опыту, происходит после года работы, когда они начинают считать магазин своим.
– Кому-то из них могут быть очень нужны деньги, – предложила Марина.
– Деньги всем всегда нужны, – заявила Инна Сергеевна. – Но куда человек будет девать это белье? Его же надо куда-то продавать, как-то превращать в деньги?
– Сдавать в комиссионки, кому-то на рынок… мало ли. Я бы нашла способ, – сказала Марина.
Инна Сергеевна посмотрела на владелицу магазина долгим взглядом.
Рыженькая девушка с молочно-белой кожей и в высоких ботфортах стояла у полки, держа в руках вишневую кожаную сумку, и по щекам у нее текли слезы.
– Хны-ы-ык, – просопливила она, а потом с шумом втянула носом воздух.
Таня и Лариса переглянулись.
– Могу я вам чем-нибудь помочь? – участливо спросила Лариса.
– Нет-нет, – ответила покупательница, поставила сумку на место и поспешно вытащила из кармана белый бумажный платок.
Она интеллигентно высморкалась, не поднимая головы.
– Не обращайте внимания, – сказала рыженькая и пошла к выходу.
Дверь за ней закрылась.
– Бедняжка, – посочувствовала Лариса, – вчера она стояла на улице и смотрела на эту сумку через стекло витрины, тоже слезы вытирала, и позавчера я ее видела. А сегодня вот зашла пощупать.
– Да, сумка не дешевая, – произнесла Таня, – натуральная кожа, известный бренд, простенькая, но сразу виден класс. Надо же, ей так хочется такую сумку, что она плачет! С ума сойти! Мне ее так жаль.
Рыжая девушка тем временем прошла вдоль витрины и снова бросила на сумку выразительный взгляд.
– Кто-то регулярно тырит белье, – сказала Марина мужу.
– Ничего, скоро и мебель тырить начнут, и люстры все твои черно-белые вынесут, – проговорил Дима, – если меры не начать принимать. Надо воспитывать высокую сознательность и ужесточать контроль. Именно в таком порядке, но я не буду тебе все это рассказывать, тебе же скучно.
– Мне не скучно, – ответила Марина, – я хочу, чтобы в моем коллективе работали только порядочные люди. Поэтому того, кто имеет отношение к кражам, надо вычислить и уволить, вот и все. А не ужесточать контроль и воспитывать высокую сознательность в тех, в ком их по определению никогда не будет.
Дима хотел было сказать, что очень даже будет и что он в этом, в воспитании в смысле, вообще-то большой мастер, но не захотел портить благостную семейную атмосферу.
Они шли по художественному салону. Справа висели картины, слева – гобелены. Марина никак не могла определиться, что ей больше по душе – живопись или вышивка. За ними мелкими шажками следовала владелица салона.