Проект для IGA - Андрей ААрх

— Верни мне Терку, — потребовал я.

— Зачем — ты жил с Алексом дольше чем с ней. Ты его любил, он встречал тебя с работы и приносил тапочки — как собака. Ты просто не помнишь — я изменила код заведующий твоей памятью.

Я смотрел на незнакомого толстого кота который терся мне об ноги оставляя на джинсах белые шерстинки.

— Верни Терку, — попросил я чуть не плача.

— А может тебе вернуть память? — возразила она, и не дожидаясь ответа взмахнула рукой.

Я нагнулся и поднял Алекса на руки. Боже мой как он исхудал — под пушистой белоснежной шерстью чувствовались кости.

— Бедный котик, — сказал я и прижал его к себе. Он обнял меня лапами и принялся тереться мордой о небритый подбородок. Мой самый лучший кот в мире — Алекс. Я вспомнил как он любит залезать мне на плечи когда я смотрю телевизор и мять лапами затекшую шею, как он потешно купается летом в жару, бесстрашно прыгая в ванну с водой и барахтаясь там, как он забирается под одеяло и греет мне ноги когда я простужаюсь. Я подошел к холодильнику и достал кусочек свежей рыбы.

Алекс довольно принялся ее уничтожать.

— Вспомнил? — спросила Ангелина.

— Ты мне можешь объяснить что происходит? — миролюбиво попросил я.

— Да, могу. Вся твоя жизнь — моя работа ставшая моей игрой. Я сделала твою жизнь, впрочем как тебя и этот мир, и играла, радуясь и огорчаясь вместе с тобой. Я построила для тебя мир у которого существует история — я создала эту историю для тебя. Я придумала людей вокруг тебя, и животных тоже. Я создала иллюзию огромной планеты на которой ты был лишь маленькой пылинкой, хотя в действительности все что происходило на этой планете было для тебя — научные открытия, телепередачи, конкурсы красоты, забастовки рабочих, войны, рождения и смерти людей — все для того чтобы вызвать в тебе эмоции, понимаешь? Потому что попав в твой мир — вернее в мир созданный мной для тебя, я испытывала их вместе с тобой.

Я не понимал. Или она сошла с ума, что на нее очень не похоже, или в нее вселился какой-то бес. А может она меня разыгрывает?

— Боже мой, до чего ты иногда тупой идиот! Я тебя не разыгрываю.

— Ты читаешь мои мысли? — вяло догадался я.

— Да, в прямом смысле слова, да, я читаю то что ты называешь своими мыслями. Они написаны у тебя на лице, понимаешь, на лице.

— Всегда? — недоверчиво переспросил я.

Она всплеснула руками — никогда еще я не видел ее такой возбужденной.

Вот когда ее надо трахнуть.

— О, боже мой… Он все еще не верит. Ты для меня то же что для тебя Шубрик или грузчики для Джимми!

— Почему ты все это просто не выключишь, если это не более чем игра? — поинтересовался я постепенно начиная верить.

— Потому что это перестало быть для меня просто работой или игрой. Но продолжать я тоже не могу — проект закончен — V-Reaphone признан незаконным.

Доказано что происходит непредвиденное — у образов созданных программой появляется самосознание, и они перестают быть кусками кода и становятся сущностями, манипулирование которыми противозаконно, а уничтожение равносильно убийству.

Кроме того предполагается что количество преступлений в виртуальном мире превзойдет все ожидания, поэтому решено не пускать аппарат в массовое производство, по крайней мере до тех пор пока не будут найдены эффективные способы борьбы с виртуальным криминалом. Проект закрыт. Я должна все выключить…

Я опять молчал, поглаживая Алекса, взобравшегося ко мне на колени.

Она сказала:

— Помнишь когда умер твой отец? Я переигрывала этот эпизод несколько раз — все не могла добиться от тебя слез. Ты никогда не плакал, никогда в жизни.

Ты мог нервничать, злиться, радоваться, огорчаться, злорадствовать, разочаровываться, любить… Ты никогда не дал мне почувствовать как ты плачешь… За ее спиной показался темный силуэт. Он помедлил в дверях и вошел тяжело ступая босыми ногами.

— Я спал, вы меня разбудили. Что это вы тут, ссоритесь, что ли?

— Извините, Глеб Михалыч, увлеклись. Обсуждали новую программку, ответила Ангелина.

Он потрепал ее по плечу и достал из холодильника бутылку молока.

— Папа, — сказал я чужим хриплым голосом, — папа… папа…

Я бросился к нему и обнял его сильные плечи, прижался щекой и застыл так, как я делал когда был маленьким и спасаясь от чего-то бежал к нему в поисках защиты.

— Ты что, — удивился он, поглаживая меня по спине, — у тебя все в порядке?

И он отстранился заглядывая мне в глаза. На его лице появились тонкие усы и вредная улыбка, он внезапно облысел и стал моим первым начальником.

— Ты уволен, — с видимым удовольствием сказал он и пощелкал по привычке пальцами.

Его лицо внезапно сморщилось, как сушеная груша, усы исчезли, и оно стало похоже на лицо моей училки по русскому. Он уменьшился до росту описываемого в народе как метр с кепкой и визгливым женским голосом сказал:

— Что ты себе позволяешь? Ты где находишься? Вон из класса!!

Я хлюпнул носом, спрятал в карманы испачканные в чернилах пальцы с обгрызенными ногтями и повернулся выходить, когда увидел на первой парте Ангелину. У нее были аккуратные синие бантики и челочка. Она ехидно посмотрела на меня, потом показала язык, надула щеки, шею, лоб, стала похожа на воздушный шар с нарисованным на нем смайликом. Он рос, поднимаясь все выше и втягивая в себя окружающий мир, который вливался в этот шар, делая его все больше и больше, он тащил меня за собой, держа невидимыми нитями и я заорал что было сил, сначала просто безумное а-а-а, а потом как будто что-то вспомнив — ее имя, как заклинание.

— Ангелина, Ангелина, Ангелина, — кричал я уже не надеясь на успех, когда почувствовал что отпустило. Расслабились тонкие нити и я стоял на земле, выжженной, черной, как небо, а надо мной было небо, черное как земля и посреди этой пустыни стоял я, рассматривая неизвестное создание, выжидающе глядящее на меня голубыми глазами.

— Ангелина, — сказал я переводя дыхание. — Я хочу тебе что-то показать, то что ты так хотела… я сделаю это для тебя. Она смотрела на меня очень внимательно, ее лицо, оставаясь частью ее тела в то же время блуждало вокруг меня, заглядывая из-за плеча, недоуменно взирая со звездного неба и складками пыли глядя из-под моих ног.

— Сколько у тебя сейчас время, — спросил я стараясь оставаться спокойным.

— 12:14, я иду на обед… — ответила она. — А зачем?

— А сколько по-нашему до ваших… к примеру 13:14?

— Ну, лет, наверное 200, а если не перегружать и не переигрывать время от времени то и 500…

— Я хочу предложить тебе сделку, — я облизнул пересохшие губы. — Дай чего-то попить — попросил я.