Ивана, водяной конь и птица-огонь (СИ) - Смирнова Ирина "cobras"

А потом мы уснули, обнявшись. И даже рассвет проспали…

***

Следующая седьмица прошла странно. От нас никто ничего не хотел, и мы ни от кого ничего не хотели. Ели, пили, днем ходили гулять в город или скакали по лесу, купались в реке… и целовались, много, долго, пока никто не видит. А ночами… ночами я плакала. Каждую ночь я плакала от счастья и удовольствия, тихо-тихо. Конор со временем привык, но все равно поглядывал на меня с подозрением. А мне с ним было так хорошо, что слезы просто сами по себе лились из глаз, непонятно почему.

Но внезапно я вспомнила, зачем мы здесь и какую цену пришлось за это заплатить.

Рука у меня к тому времени прошла полностью, и совесть решила, что пора проснуться и начать меня грызть. Словно она – вурдалак или вервульф какой.

Просто, проходя как-то по дворцовым коридорам, я услышала вскрик. Вскрик, похожий на клекот.

А за два дня до этого мы с царем во дворе столкнулись, и этот избалованный маньяк повел себя очень странно. Подошел к Конору вплотную, так, что я занервничала. Глаза шалые блестят, руки трясутся и к моему кельпи тянутся. Прямо хоть кидайся защищать свою нечисть от царского внимания.

Хорошо, вельможа появился. Выскочил такой, взъерошенный, взволнованный и немного напуганный. Схватил царя и с поклонами да уговорами потянул прочь. Только уговоры его меня очень насторожили. Дословно я их не запомнила, зато смысл четко уловила: «Пойдемте, ваше величество, эту игрушку трогать нельзя, зато другую можно!»

И совесть меня заботливо так в воспоминания носом ткнула. Павлин же у них… А царь совсем из берегов вышел, хорошо хоть, попутать их не успел.

А уж когда приглушенный клекот в дворцовых покоях услышала, совесть мне окончательно войну объявила.

– Сваливать отсюда надо, – заявила я вечером Конору. – Вельможу прибьем и… И… Жар-птицу тоже надо освободить.

– Это чтобы нам быстрее и светлее домой ехалось? – мрачно пошутил кельпи. – Когда клювом в круп клюют, скачется веселее!

Я вздохнула и грустно посмотрела на парня. Псих он, конечно. Но сейчас мыслит здраво. А вот я глупости предлагаю. И самое обидное – пока не ясно, что с царем происходит, вельможу убивать опасно. Может, он единственный, кто этого маньяка в узде держать может.

– Это чтобы нас никто в ночи мешком по голове не оглушил… чтобы потом ты в серебряной клетке очнулся, а я…

Я уже не очнусь. С ножом в спине в какой-нибудь сточной канаве, чтобы их все волки задрали.

– Дурное тут что-то творится. Разобраться надо, – выдала я расслабившейся в сытости и спокойствии нечисти.

Конор пожал плечами, но задумался. Нахмурился. Вздохнул тяжко.

– Ладно, давай разбираться.

Для начала надо было понять, что в царских покоях происходит. Так что этой ночью мы спать не легли, а покрались по коридорам и притаились неподалеку от нужных дверей. Охрана, конечно. Просто так не ворвешься и даже не подслушаешь.

Покрутились немного и решили попробовать через окно полюбоваться. Я полезла, а Конор остался, чтобы предупредить, если что, и остановить, если кто. Ну и еще чтобы поймать меня, когда я в окне увижу то, что видеть никому не надо. Хотя я, наоборот, так к стене от волнения прилипла, что не оторвать!.. С трудом потом спустилась, головой мотнула:

– Пойдем, в комнатах расскажу.

А едва мы вошли, остатки вина из кувшина выпила, на кресло упала, глаза закрыла… Развидеть бы то, что видела!..

– Кровь он пьет. Кровь жар-птицы пьет!.. Как зверь какой-то, рычит, урчит, тянется зубами рвать. Но клыков хищных нет, так что вельможа павлину вены режет, а маньяк коронованный потом все слизывает-высасывает. Зачем?!

– Сказки такие есть, не слышала разве? Если кровь нечисти пить, никогда не состаришься и жить будешь долго.

– Но это ж сказки! – спросила и замерла в ожидании, потому что всяко Конор лучше меня знает, где правда, а где выдумка.

– Сказки. Состаришься, но медленнее. И чтобы срабатывало, крови много нужно. Купаться в ней буквально надо, ежедневно.

– До купания они пока не додумались, – мрачно выдохнула я. – Но идут верной тропой. Значит, надо их остановить.

Первым делом я все свои запасы ведьмаковые из сумок на кровать высыпала и принялась разбирать. В основном все для охоты на нечисть было. Для защиты нечисти – мало чего, не рассчитывала я становиться оберегом темных сил. Вот только маленький сверточек и сундучок были совсем для другого. Зачем я их с собой притащила?! А главное, зачем их Конор заметил?! Ведь почти успела обратно в сумку запихать, как меня за руку поймали, пальцы осторожно разжали и сверток на пол упал…

– Что тут, Иваша?

И вот чего спрашивать, если уже схватил, распаковал и застыл, держа в руках мамино платье. Все, что осталось нам на память от нее и от той жизни, которой мы могли бы жить, если бы не вельможа этот проклятый!

– Красиво как! – отмер Конор, посмотрел на меня шалым взглядом психа, которому шлея под хвост попала, и я поняла – проще уступить. Сейчас проще уступить. Иначе не угомонится.

Так что пришлось и платье надеть, и мои непослушные короткие волосы до плеч зачесать назад и воткнуть в них материнский гребень из сундука. И ожерелье на шею, и кольцо на палец, и серьги к ушам приложить. Судя по лицу моего кельпи, ему безумно нравилось то, что он видит. Как по мне, так я в этом наряде смотрелась смешно и непривычно. Как корова под седлом.

И тут за окном кто-то охнул громко, я повернулась и успела заметить еще двух зрителей нашего балагана. Маньяка коронованного и вельможу проклятого, чтоб их волки задрали!

Я едва успела переодеться обратно, путаясь в штанинах и рукавах, как эти двое ввалились к нам в комнаты с блестящими глазами. Только глаза у них блестели по-разному. У царя – от желания новой игрушки, а у вельможи – от слез, которые он пытался скрыть. Но меня не обманешь, не на ту напал! Да и изучала я их обоих так пристально и тщательно, что скрыть уж точно ничего бы не вышло. А они давай у нас в комнатах бегать, словно ищут кого-то.

Наконец, угомонившись, замерли оба и на меня уставились.

– Где та краса-девица, что только что тут была?! – царствующий маньяк даже потряс меня так, что я ойкнула, но потом плечи расправила и вырвалась.

– Вы, ваше величество, поаккуратнее. Я вам служить при кельпи конюхом нанимался, а не мальчиком для битья.

Царь даже опешил слегка от моей наглости, а потом прищурился недобро и процедил:

– Чтобы завтра вечером девица была в моих покоях! А не то все вы тут мальчиками для битья станете! На всех управу найду, – и вышел гордый такой, чтоб его в лесу деревом придавило!

А вельможа остался и, едва дверь за царем захлопнулась, упал передо мной на колени и давай поклоны бить и виниться. Вот этого я испугалась гораздо больше, чем царевой угрозы.

Получалось, что не он мою мать и отца из столицы вытурил, а прежний царь, отец нынешнего. И ведьмаков всех изводить еще он начал, и кровушку пить у нечисти тоже он придумал. А вельможа, выходит, добро нам сделал, вместо смерти – изгнание отцу устроил. Но все равно спокойно ночами спать разучился, особенно когда старый царь умер, а на престол молодой взошел, совсем без царя в голове.

Как ни злилась я на вельможу, а не верить ему причин у меня не было. Видно ж, когда человек ради спасения юлит и выкручивается, а когда правда из него прямо выплескивается. Накопилась, наверное, за столько-то лет.

– А что ж ты так долго молчал? Почему ничего не сделал? Не остановил?!

Я задавала все эти вопросы и сама понимала, что ответ на все это один – мало кому захочется терять сытую жизнь, богатство, дом. И то, что он молодому царю нечисть добывает, – подтверждает мои мысли.

– Сколько вы уже извели?!..

– Много, – точно, раскаяния нет ни в словах, ни в голосе. – Тайком старались, чтобы внимания не привлекать. Оттого и ведьмаков убрать пришлось – подозревать начинали со временем. Они же нечисть убивают, а нам живую надо было. Но мать твою я спас, помог ей сбежать…