Каникулы Петрова и Васечкина - Владимир Алеников

– Вам чего? – спросил Антон.

– Антон! – начал рыжий. – Ты это… того… не сердись на нас. Виноваты мы. Осознали. Больше это не повторится, честное пионерское! В общем, зря мы к нему ходили… Сдуру…

– Вот так-то лучше! – удовлетворённо сказал Антон. – А то нашли у кого поддержки искать, у хулигана Васечкина. Ладно, идите. После утренней линейки пойдёте на уборку территории.

– Спасибо тебе! – облегчённо вздохнул рыжий. – Всё, ребя, пошли, улажено! – сказал он своим. И, уже уходя, добавил, повернувшись к Антону: – А быстро вы его скрутили! Не ожидал. Честное слово, не ожидал. Поздравляем! – И он захлопнул за собой дверь.

Антон довольно ухмыльнулся и победным взглядом обвёл присутствующих.

Тут все словно взорвались!

– Он уже ко мне приходил в самодеятельность записываться! – выкрикнула Дашенька.

– Васечкин включён в группу следопытов, которая послезавтра выходит на маршрут! – объявила Анка.

– Он мне вообще заявил, что он не хулиган! – сказал Артём.

– И мне! – сказала Анка.

– И мне! – закричала Дашенька.

– Он теперь даже самого этого слова стесняется! – смущаясь, сообщил Лёша.

– Кстати, – спросил Антон, – ты мне когда газету покажешь?

– Газета уже готова! – сказал Лёша, разворачивая стенгазету. – Вот она!

Газета называлась «Хулиганам – бой!». Антон удовлетворённо хмыкнул и склонился над статьёй с заголовком «Хулиган Васечкин в борьбе за своё светлое будущее».

– Да, – сказал Алик, – стесняется-стесняется, а меня на флагшток загнал. С этим своим Петровым. Я там чуть не умер со страху!

– Прости его! – сердечно попросила Добкина. – Я же ему синяк простила!

– Да, – подвёл итог Антон, – кое-какие пережитки старого в нём, конечно, ещё остались. Но, как говорится, не всё сразу. Главное, хулиган на верном пути к исправлению. Общими усилиями мы стёрли это тёмное пятнышко со светлого лица нашего лагеря. Ура!

– Ура-а-а-а! – в третий раз закричали члены совета.

И как раз в этот торжественный момент дверь в комнату резко распахнулась.

На пороге стояла Бобкина, размахивая какой-то бумагой.

– Послушайте! – закричала она. – Послушайте, что я нашла! Вот!

– В чём дело, Бобкина? – строго спросил Антон. – Ты чего кричишь?

– Иду я по кипарисной аллее… – взволнованно начала Бобкина, – и вдруг смотрю, справа от меня на дорожке что-то белеется, подхожу ближе…

– Короче! – прервал её нетерпеливый Антон. – Давай к делу, Бобкина.

– Короче, вот оно, письмо! – торжественно сказала Бобкина, потрясая бумагой.

– Какое ещё письмо! – возмутился Антон. – Дай сюда!

И, выхватив у Бобкиной письмо, начал читать.

– Читай вслух! – закричали члены совета.

Антон поневоле вынужден был читать вслух:

– Дорогая Маша! (Какая-то Маша!) Хочу рассказать тебе, какие с нами в лагере происходят чудеса! Ты бы со смеху умерла! (Интересно!) Васечкина все принимают за какого-то хулигана. И меня вместе с ним…

Голос у Антона неожиданно пропал. Он стал сипеть, а лицо его при этом в ужасе перекосилось…

Глава 17. Хулиган

Тем временем к воротам лагеря, так же как и в начале этих событий, неспешно подкатил автобус.

Но на этот раз двери автобуса распахнулись от сильного удара ноги. Потом на землю вылетел видавший виды рюкзак, и, наконец, появился его владелец – верзила-переросток лет тринадцати-четырнадцати с раскрашенной гитарой на плече.

Автобус уехал, обдав его клубом пыли. Верзила проводил его тоскливым взглядом, потом повернулся, таким же взглядом окинул расстилавшийся перед ним лагерь, смачно сплюнул, подхватил рюкзак и развинченной походкой лениво зашагал к воротам.

Всю эту картину со всё возрастающим интересом лицезрел Филипп со своего обычного наблюдательного пункта. Некоторое время ещё он смотрел, как вновь прибывший лупит ногой в закрытые ворота, а потом начал быстро сползать вниз…

Глава 18. Взаимные обвинения

– …короче, Маша, как кончатся твои соревнования, – осипшим голосом читал Антон, – приезжай сразу к нам. Обхохочешься! Ждём тебя с нетерпением. С дружеским приветом Петров от имени Петрова и Васечкина.

Антон закончил чтение и грозно оглядел покатывающихся со смеха членов совета.

– Чему смеётесь? – закричал он. – Над собой смеётесь! – Он подскочил к стенгазете и стал со злостью рвать её на клочки.

Одновременно, не в силах сдерживаться от распиравшего его возмущения, он запел.

АНТОН. Чему смеётесь? Над собой смеётесь!Чем этот Васечкин похож на хулигана?Ни капельки! Но вы ведь как упрётесьИ повторяете всё время, как бараны:«Хулиган! Хулиган! К нам едет хулиган!»АРТЁМ (указывая на Бобкину и Добкину).Всё эти сплетницы!АЛИК. Трещотки!ЛЁША. Балаболки!ДАША. От них лишь слухи!АНКА. Паника!ВСЕ. И толки!БОБКИНА. Ты первая увидела!ДОБКИНА. Ты первая заметила!БОБКИНА. Я умоляю, не кричи!ДОБКИНА. Ты, Оля, просто вредина!БОБКИНА. Сама ты, Оля, вредина!ДОБКИНА. А ну-ка, замолчи!АРТЁМ. Я не пойму, ну как всё это вышло?Ведь даже с виду явно он слабак!АЛИК. А ведь казался всех сильней и выше!БОБКИНА. Я – пострадавшая!Вот видите синяк?АНТОН. «Слабак! Слабак!»Ну вот вам и «слабак»!АРТЁМ. Всё эти сплетницы!АЛИК. Трещотки!ЛЁША. Балаболки!ДАША. От них лишь слухи!АНКА. Паника!ВСЕ. И толки!БОБКИНА. Ты первая увидела!ДОБКИНА. Ты первая заметила!БОБКИНА. Я умоляю, не кричи!ДОБКИНА. Ты, Оля, просто вредина!БОБКИНА. Сама ты, Оля, вредина!ДОБКИНА. А ну-ка, замолчи!АНКА. Он признавался, а никто ему не верил!ДАША. А я ведь сердцем знала – он не лгал!АНТОН. Я виноват! Я слухи не проверил!А я ведь, главное, похожее читал…Или в кино смотрел? Иль где слыхал…

И вот в разгар этой перепалки в дверь влетел Филипп.

– Приехал! – закричал он с порога. – Я видел!

– Кто приехал? – набросились на него. – Кто?

– Он приехал. Хулиган! Гусь! Я видел, он путёвку дежурному показывал.

Здесь-то и наступила знаменитая немая сцена, которую, думается, нет нужды описывать, поскольку её замечательно описал Николай Васильевич Гоголь в своей бессмертной комедии «Ревизор»…

Глава 19. Схватка

В лагере был тихий час. И поскольку все, кроме членов совета дружины, спали, то никто не помешал Васечкину и Петрову пробежать мимо линейки, столовой и других лагерных достопримечательностей и выйти на аллею, ведущую к воротам.

Друзья уныло брели, таща на себе рюкзаки, а с другой стороны пустой аллеи навстречу им двигался вновь прибывший верзила.

Они медленно сходились и наконец остановились друг против друга. Верзиле явно не понравился ни Петров, ни тем более Васечкин с его нагловатым взглядом. В свою очередь, нельзя сказать, чтобы и Васечкину незнакомец пришёлся по душе.

– Ну, чего глядишь? – прервал молчание верзила. – Не получал давно?

– А чего, поглядеть нельзя? – дерзко отвечал Васечкин.

– Ты же сам тоже глядишь! – логично поддержал друга Петров.

– Вы что, – удивился верзила, – на Гуся тянете? Гусь этого не любит!

– Какой ещё Гусь? – на этот раз удивился Васечкин.

– Гусь, – медленно произнёс верзила, – это я! Понял?

– Это у тебя что, имя или фамилия? – деликатно уточнил Петров.

– Это у меня визитная карточка! – объяснил Гусь и сунул под нос Петрову здоровенный кулак, на котором было вытатуировано «ГУСЬ».

– Ну как? – с насмешкой спросил Гусь. – Чувствуешь, чем пахнет?

– Чувствую, – отвечал Петров, пытаясь увильнуть от кулака, торчащего у него перед носом, и поскольку это ему не удалось, то он в конце концов взял и отвёл кулак в сторону.

Гусю, очевидно, только этого и надо было.

– Вот как? – возмутился он. – Толкаться?! Ну, погоди!

И он размахнулся что было сил.

Ударить, однако, ему не удалось, потому что Васечкин в это время ловко ткнул Гуся головой в живот.

И тут началось такое, что никакому описанию не поддаётся. Мелькали руки, ноги, рюкзаки, из которых высыпались вещи, которые тут же шли в ход…

Глава 20. Точки над «i»…

А по лагерю в это время к главной аллее что было сил бежала хорошо знакомая нам компания.

Впереди Филипп, за ним, чуть отстав, Антон, за ним – Артём, Алик, Лёша, Дашенька с Анкой, Добкина с Бобкиной, за ними шестеро исправившихся лодырей во главе с Рыжим и, наконец, Инна Андреевна.

Когда же все они, тяжело дыша от быстрого бега, прибыли на место событий, глазам их предстало невероятное зрелище.

Поверженный хулиган Гусь, прикрываясь обломками гитары, испуганно моргая, смотрел на Васечкина с Петровым, которые стояли, держась друг за друга, чтобы не упасть, поскольку их шатало от слабости. Все трое были покрыты пылью, синяками, ссадинами, царапинами и остатками находившихся в рюкзаке предметов.