Зрелой женщине принадлежит мир. Как быть счастливой в мире мужчин - Галина Артемьева

Это сейчас. А раньше?! Раньше были боль и беда.

Но всё по порядку. В свой сороковой день рождения я находилась в коме, в реанимации Ожогового центра Военно-медицинской академии. Ни одна другая больница Санкт-Петербурга меня не приняла. Слишком тяжелыми были поражения и отравление угарным газом. Состояние крайне тяжелое, но стабильное. Так в течение 21 дня отвечали в справочном моим родным, которые каждое утро с замирающим сердцем справлялись о моем здоровье. Предупредили сразу – «не жилец»… НО надо надеяться и верить. Чудеса случаются.

Что произошло со мной? Отвечу, что несчастный случай. Об истинных причинах возгорания нашей квартиры говорить не хочу, да и, если честно, до конца всего не знаю. Версия следствия – залетела петарда в открытую форточку кухонного окна. В новогоднюю ночь, под утро, загорелась сначала кухня, потом гостиная. Я пыталась тушить, но потеряла сознание. Вот так и случились больница и реанимация.

И, вопреки всем прогнозам, – чудо: я пришла в сознание и на двадцать второй день пребывания в больнице начинала свою жизнь заново, даже не представляя, насколько все по-другому будет в моей жизни. Это были адский труд и сумасшедшая боль. Боль от сильно обгоревшего тела… И труд, потому что я все училась делать заново. Сначала руки. Невероятных усилий стоило донести свои ладони до лица (чтобы убедиться – там всё цело!). На это простейшее движение мне понадобилась пара часов… Потом перевернуться – сначала на один бок, потом на другой! Через день еще одна победа – села в кровати! Через несколько дней упорных тренировок я уже встала. Подолгу училась просто стоять на месте, затем ходить. Сначала шаг за шагом – длинный больничный коридор, потом упорно осваивала лестницу. Училась держать ложку. Училась говорить, потому что и это я разучилась делать… Ведь голос тоже исчез, я могла только шептать… Папа, мама, сыночек – они поддерживали меня, и когда им разрешили, приходили ежедневно. Дочка тогда была еще слишком мала, многого не понимала. Но когда ее привели ко мне, она меня не узнала, испугалась, отстранилась, заплакала. Я накрыла ее голову своей ладонью, она затихла, подняла на меня глаза: «Мама!» Узнала…

Знаете, думалось мне тогда, что все самое страшное позади, что мы справились и все у нас будет хорошо. Так, как раньше, лет пять назад, мы снова будем большой дружной семьей…

У меня был муж. Любимый и родной человек. Мы познакомились в институте, и это была любовь с первого взгляда. Мы были молоды и счастливы.

Теперь, оглядываясь назад, я понимаю, что в нашей семье многое держалось на мне. Не хочу говорить плохие слова, тем более что я не ангел и наверняка далека от идеала жены. Бывали ссоры, слезы, упреки. Муж любил шумные компании, праздники, погуливал. Я это знала и прощала, думая, что если не уходит, старается скрыть свои похождения – значит, это несерьезно, что все-таки любит меня и дорожит семьей. Невыносимо стало в последний год перед пожаром. Мы ссорились почти каждый день. Он приходил за полночь, я отлично понимала, где он был… Но попытки вызвать его на откровенный разговор и мои слова «я не держу тебя, сделай выбор» ни к чему не приводили.

В новогоднюю ночь мы поссорились, после полуночи он ушел праздновать к друзьям, я осталась дома с дочкой. Так все и произошло. Дочь выбежала, когда мы почувствовали запах дыма, я осталась…

Он приходил ко мне в больницу, но вел себя как совершенно чужой человек… Из больницы отвез меня в съемную квартиру, привез туда же детей. Я, глупая, наивная, удивлялась: почему он купил три подушки и три одеяла? Нас же четверо… После недельного ожидания его возвращения из «командировки» я дозвонилась до мужа и прошептала: «Ты где? Почему не приходишь к нам?» И услышала ответ: «Я никогда не буду с вами, буду жить отдельно, семейная жизнь не для меня, я – волк-одиночка».

Он с первого же дня моей болезни жил со своей любовницей, и в командировку никакую не уезжал. И детей после пожара забрал к себе не он, папа, а наши друзья.

Опять повторюсь, плохо говорить о нем не буду. Но до сих пор не могу понять почему?

Я спрашиваю сейчас: «Почему мы не поговорили с тобой ни разу (я же пыталась, но ты не хотел), почему ты ни разу честно не сказал мне о том, что разлюбил меня?! Я бы поняла. Да, было бы больно. Но хотя бы честно.

Почему ты бросил детей в тот момент, когда я умирала?

Почему ты подумал, что твое счастье и любовь важнее наших детей?»

Он просто исчез. Несколько месяцев мы не знали о нем ничего.

Я была раздавлена. И морально, и физически. Та боль, которую я испытывала в больнице, – ничто по сравнению с тем, как было больно душе, как нестерпимо ныла она от обиды, от горя, от отчаяния.

Три года я не могла прийти в себя. Три года просто вычеркнуты из моей жизни. Это была не я. Не могу понять, как позволила себе долгих три года слабости и безволия. Было многое – и карниз открытого окна на 8-м этаже съемной квартиры, и пустая бутылка из-под коньяка, и слезы, и звонки по телефону с унизительными просьбами вернуться…

Но спасали дети, родители – их потребность во мне. Очень нужны были деньги. Потому вместо санатория и оформления инвалидности, вместо пустых переживаний я вернулась на работу. И был Бог. Молитва и церковь помогали мне всегда, а в это время особенно. И еще книги и музыка.

Прошло семь лет. Вопреки всему мы – семья. Мой сын, моя дочь и я. И еще есть мои замечательные родители, есть друзья.

Я работаю, ко мне вернулся голос, кстати, в день рождения дочки. Мои нынешние коллеги даже не догадываются, что мне пришлось пережить. Чуть хриплый голос и шрам на шее, вот и все, что сейчас напоминает о трагедии.

Мне хватило ума и сил наладить общение с бывшим мужем. Ради детей. Он их отец, и они должны общаться и видеться.

Время прошло, боль стихла… Но гложет одиночество. Особенно когда дети разъезжаются по своим делам или на отдых, ведь они уже совсем-совсем взрослые… Опять молюсь: о детях, о родителях, о себе… «Боже, дай мне силы простить!» И в конце молитв: «Мне хотелось бы встретить хорошего человека!»

Я много думаю и вспоминаю. Анализирую. Вспоминаю свою юность, свою первую влюбленность. И мальчика-одноклассника по имени Саша. Вспомнились его последние слова ко мне: «Никто и никогда не будет любить тебя так сильно, как люблю тебя я!» Я тогда не приняла всерьез, рассмеялась… А теперь вот вспомнилось!

В прошлом году он нашел меня в социальной сети. Стали переписываться. Удивительно, но и у него не сложилась семейная жизнь. Он один воспитал двух девочек, своих дочек. Тоже одинок. Представляете, как много общего вдруг оказалось у нас? Сколько общих мыслей и переживаний! Почти год шла ежедневная очень интересная переписка. А потом – лето, июль и мой отпуск. Он встречал меня на вокзале. Я выходила из вагона и первое, что увидела – его глаза. И поняла сразу, как током ударило: люблю! Так сильно, что перехватило дыхание, до слез, до головокружения.

Это огромное счастье и награда – любить и быть любимой. Невероятно важно при этом доверять. Знать, что тебя принимают любую. Какое наслаждение растворяться во взгляде любящих глаз и чувствовать себя семнадцатилетней девчонкой… Легкой, смешливой, беззаботной!

Мы идем по моему родному городу, взявшись за руки, и от нашего неожиданно-долгожданного счастья светлеют лица прохожих, нам улыбаются вслед…

Наверно, совсем неважно, сколько тебе лет, не важен среднегодовой доход, а также ваш рост и злополучный вес…

Можно быть старой и несчастной и в 20 лет, а можно быть молодой и счастливой почти в 50!

Важно знать и помнить – каждая из нас достойна счастья… Надо только очень сильно этого захотеть… Жить с добром и верить в чудо!

Запомним же слова прекрасного и мудрого человека, настоящей женщины Елены Ваниной: «Важно знать и помнить – каждая из нас достойна счастья… Надо только очень сильно этого захотеть… Жить с добром и верить в чудо!» Верить! Надеяться! Жить с добром! Прекрасная формула!

Так на что можно надеяться после 45?

Я тут вспомнила одну историю. В свое время она меня поразила. Была я тогда совсем молоденькая, правда, двое деток уже появились на свет. Но о жизни после тридцати не имела ни малейшего представления. И даже желания думать о ней не возникало. Я преподавала в вузе русский язык иностранцам. Это был замечательный опыт. Научишь человека говорить по-русски, а потом тебе такие истории рассказывают о жизни в разных неведомых и недостижимых странах, что даже не верится. Поехать в те годы куда-то за границу могли лишь избранные. Даже в Болгарию… Такие комиссии приходилось проходить! А тут учатся у меня дети разных народов из такого далекого далека, что и представить можешь с трудом.