Сказки Бернамского леса (СИ) - Ершова Алёна

— Какова оплата? — поинтересовалась я наконец.

— Успеется. Хочу сначала поглядеть, как ты накинешь сеть на водное отродье.

— Его зовут Калдер! — вырвалось у меня.

— Все так, — улыбнулась она, выставляя напоказ гнилые пеньки зубов. — Идет голубчик. Прячь сеть. Я появлюсь перед рассветом.

Едва я успела убрать свою работу под платье, как на лесную поляну вышел келпи.

— Ты одна? Мне послышался чей-то голос.

— Одна. Бернамский лес полон голосов.

— Но не все их нужно слушать. Идем?

Мы шли, рассекая лесную чащу. Келпи крепко держал меня за руку. Видимо до последнего боялся, что я вырвусь и убегу. Я впускала холод его пальцев, желала, чтоб он заморозил мое сердце. Терпеть терзанья, что обуревали меня, рвали душу на части, не было никаких сил. Я не знала, что попросит старуха за свою помощь. Но и без этого сомнения в правильности содеянного терзали меня, лишали веры в будущее.

Мы вышли к озеру. К черному провалу в никуда, едва припорошенному светом восходящей луны. Я стиснула зубы, успокаивая дрожь. Не хочу туда! Не хочу кормить обитателей этой бездны!

— Фрэнгег, — позвал Калдер.

Я подняла на него обезумевшие от страха глаза.

— Тебе нужно раздеться и зайти в воду. Не бойся, я помогу. Больно не будет. — Его мягкий голос обволакивал, погружал в облако оцепенения. Страх пропал. Захотелось покориться этому бархату слов. Мои руки потянулись к завязкам. Верхнее платье упало под ноги. Рубаха… Под ней что-то нужное, жизненно необходимое. Пальцы ощупали сеть. Я дернулась. Морок спал.

— Отвернись, — собственный голос показался глухим.

Келпи на это лишь фыркнул и скрестил руки на груди.

— Пожалуйста. Мне неловко оголяться, когда ты смотришь. — Я постаралась выдавить смущенную улыбку. Калдер закатил глаза, но просьбу выполнил. Сердце мое застучало так громко, что шум перекрыл все звуки. Я аккуратно достала и расправила сеть. Бросить вот сейчас, пока он стоит спиной, одно движение и я свободна.

V I I

Сеть взметнулась черной птицей. Калдер, не ожидавший подлости, дернулся, но магия не позволила ему скинуть путы. Тело выгнулось, начало меняться, и предо мной предстал келпи в истинном облике — огромного черного коня с длинной медной гривой. Он метался, взрывал могучими копытами твердую землю, а я смотрела, как завороженная, не в силах оторвать взгляд. Наконец келпи замер и обернулся. Столько непонимания, удивления было в его больших, ярких глазах, что я потупила взгляд.

— Не хочу быть жертвой, Калдер. Даже твоей. — Я подняла с земли платье и принялась одеваться. Конь больше не метался, просто смотрел на меня, силясь то ли понять что-то, то ли сказать.

— Прощай. — Сил на большее не хватило. Мне хотелось, сказать, что жаль. Но зачем ему моя жалость на пороге смерти? Я затянула завязки платья и медленно пошла прочь. Стоило скрыться за могучими деревьями, как по лесу волной пронеслось лошадиное ржание. Ветер ударил мне в спину, разметал всю соломенную храбрость. Я бросилась бежать. Прочь из леса, подальше от жуткого озера. Быстрее, быстрее к людям, к огню, к свободе! Я неслась, не разбирая пути, ветви хлестали лицо, сучья рвали платье, коренья выныривали из земли, норовя опутать ноги. Несколько раз я падала, раня руки. И только внутреннее желание жить поднимало меня и гнало вперед. Наконец лес отступил, и я вынырнула из его тьмы навстречу восходу.

На опушке меня ждала болотная ведьма.

— Хорошая работа, девочка, — проскрипела старуха. — Келпи не сможет разорвать сеть. Долгой и мучительной будет его смерть. Ну и поделом паршивцу.

У меня не было сил спорить с ней или соглашаться. Я устало провела ладонью по лицу. Матушка Фитжел хищно сощурилась.

— Что ж, теперь поговорим об оплате. За ту помощь, что я оказала, ты мне отдашь свою молодость. — Ведьма вытянула узловатую руку вперед, тень от ее пальцев удлинилась и поползла ко мне.

Я неистово замотала головой и отступила на шаг. В спину уперся лес.

— Нет, нет, нет, — хотелось кричать, но выходило лишь жалкое блеяние.

— Дааа, — довольно протянула старуха. — Ты сама озвучила, что заплатишь даже самую высокую цену. Я по законам сейда предложила тебе исполнить любое желание. Понимаешь любое. Но ты выбрала инструмент, а не результат. И теперь я в своем праве.

Крик все же вырвался из моего горла, но он утонул в старушечьем смехе.

В темном углу грязной таверны сидела тучная старуха. Перед ней стояла непочатая пинта мутного пива и тарелка овсяной каши, щедро сдобренной салом. Каша давно остыла и покрылась тусклой серой пленкой. Взгляд женщины блуждал по посетителям, ни на ком подолгу не задерживаясь. Звуки наполненного зала огибали ее, как вода огибает брошенный в нее камень. В глазах женщины было также пусто, как в ее мыслях. Вдруг над дверью звонко брякнул колокольчик. Старуха вздрогнула и повернула голову на звук. В дверях стоял прекрасный каштановогривый мужчина. Он безошибочно метнул взгляд в самый темный угол, и старуха вжалась в лавку, стараясь укрыться от льда голубых глаз. Поздно. Гость заметил ее и пошел через зал, словно корабль, через морскую гладь. Он не спускал с нее глаз. Как сутками ранее, она не спускала глаз с него.

— Ты жив! — все лицо старухи превратилось в огромное, круглое «О».

— А ты все так же прекрасна, Фрэнгег, — протянул мужчина и с грацией не свойственной человеку сел на скамью.

Старуха дернулась, как от пощечины, сжала огрубевшие пальцы в кулак, но все же нашла в себе силы ответить:

— Мне жаль, Калдер, что так вышло.

— Жалость… — келпи поиграл в воздухе пальцами, — пожалуй, да. Ты утонула в жалости и страхе раньше, чем в водах лох-Каледвулх. Скажи, зачем ты сплела эту Хеггову сеть?

— Я хотела жить, глупый ты келпи! — взвизгнула старуха так, что на них стали оборачиваться. — Тебе бессмертному не понять, как быстротечна, хрупка, а потому безумно ценна наша человеческая жизнь. Мы цепляемся за нее, вгрызаемся в этот чуждый мир, отвоевываем себе крупицу времени среди вас бессмертных и вечно прекрасных.

— Фрэнгег, я же… — Келпи поднял на женщину взгляд, мягкий и немного растерянный. — Я же сказал верить мне. Сказал, что найду способ…

— И я должна была поверить тебе? Водному духу?

Калдер задумался. Достал из поясного кошелька крупную жемчужину, посмотрел на нее и сжал в кулаке.

— Пожалуй, доверие — это не о духах и людях. Доверие — это о тебе самой. Я ведь, действительно, нашел выход. Кеаски — озерные девы. Все они — добровольные жертвы озеру. По-разному ведь бывает: голод в селении надо прекратить или войну увести подальше, вот и идут молодые да красивые к озеру на поклон. Кто чист сердцем и бесстрашен душой, остается навеки плавать кеаской. Я достал со дна озера сердце одной из них. Она тысячу лет служила еще моей матери и ушла на перерождение. Но главное правило должно было быть соблюдено. Вам людям дана свобода воли. Увы. Твой страх все испортил. Теперь озеро придет за тобой, где бы ты ни была и как далеко ни уехала.

— Прости, Калдер, — старуха сцепила пальцы в замок. — Я думала, что, покончив с тобой, избавлюсь от клейма жертвы.

Мужчина покачал головой.

— Ты его сама себе и поставила, Френгег. И еще я хранитель озера, а не само озеро. Убив меня, ты не спаслась бы. Кстати, кто помог тебе?

Старуха сглотнула, холод вздыбил кожу. Она вспомнила мутные болотистые глаза на молодом женском лице и поежилась.

— Она называет себя Матушка Фитжел.

Келпи хищно улыбнулся.

— Понятно. — Глаза его блеснули. — Как я понимаю, она теперь молода и хороша собой?

Старуха кивнула.

— Ладно. — Водный конь хлопнул ладонями по столу и поднялся. — Пойду я. А то проснется мой хозяин, не найдет меня на прежнем месте, расстроится. Некрасиво выйдет… Знаешь, сегодня мне стало любопытно: все люди подлы и двуличны или мне только с тобой так повезло? Вот и проверю своего нового знакомого на прочность. Развлекусь заодно. Прощай.