Люблю. Целую. Ненавижу. Кэмерон - Юлия Славачевская

— Прекрасно! — встала я с кресла. — Отвезите меня к нему. Я сообщу адрес водителю.

— Но как же встреча? — опешил лысый. — Мы же…

— Господин Ругал, — обратилась я к грузному клиенту с бриллиантово-белой сединой на половину головы и жесткими глазами профессионального потрошителя чужих кошельков. — У вас есть два варианта: либо мы переносим нашу встречу на другое время, либо вам вернут вашу оплату. И еще… — постучала себя пальчиком по губам и продолжила фальшиво беззаботным тоном: — Совершенно бесплатно рекомендую — не влезайте в предложенную вам сделку. — Скосила глаза в его сторону. — Это не ваш сегмент рынка, и вас ждут большие финансовые, и не только, потери.

— Мы перенесем встречу, — мгновенно отреагировал авантажный мужчина, становясь окончательно похожим на хищника и протягивая руку к телефону. — В любое удобное для вас время.

— Замечательно, — кивнула я. — А теперь прошу меня извинить, но мне нужно уладить кое-какие дела незамедлительно. — И вышла из помещения.

— Вы понимаете, что сейчас поставили под удар свое руководство? — Клетчатый платок уже прописался на лысине моего самого мелкого шефа.

— Я понимаю, — мило улыбнулась я, — что сейчас поставила под удар покупку новой яхты и очередной взнос за миллионный особняк.

После чего лысый замолчал и спрятался за своим носовым платком, как военнопленный за белым флагом или гаремная наложница за чадрой.

В полном молчании мы подъехали к небольшому дому в зажиточном районе. Дом, отделанный на фасаде белым сайдингом и натуральным камнем, даже издали казался уютным и надежным. Покатая розово-серая крыша, стилизованная под черепицу, навевала воспоминания о старинных английских гравюрах восемнадцатого века. Многочисленные выдвижные решетчатые окна с черными ставнями вызывали восторг поклонников викторианского стиля, а добротная каменная кладка — чувство защищенности. Казалось, тут все делалось на века.

Вокруг дома росли аккуратно подстриженные кустарники и яркие цветы.

— Я пойду одна, — бросила я сопровождающим, выбираясь из машины.

— Это… — завел свою надоевшую шарманку начальник.

— Допустимо, — отбрила его я. — Если хоть кто-то последует за мной или нарушит мое уединение, я расторгну наше соглашение немедленно! Это понятно?

— Вполне, — пробурчал лысый, подавая своим подчиненным знак оставаться на месте.

Я твердым шагом подошла к двойной, красиво украшенной металлическими пластинами двери и позвонила.

Спустя несколько минут дверь щелкнула и открылась. На пороге возник агент Мано с влажными после душа волосами, в черной стретчевой футболке, босиком и в незастегнутых джинсах.

У меня началось неконтролируемое слюноотделение.

— Джейн? — уставился он на меня, как на инопланетянку. Провел рукой по лицу, растирая глаза, словно им не верил. — Почему?

— Что ты хочешь, чтобы вернуться? — напрямую спросила я, не желая терять время и играть в игры, в которые никогда не играла.

Он скривил уголок губ, посмотрел мне за плечо и отошел вглубь, впуская меня в дом.

— Я хочу… — Он был сдержанно-спокойным. Гордым. Слишком уверенным в себе. Мне стало как-то неуютно. Обычные телохранители такими не бывают.

Лишь только я вошла, Кэмерон запер замок, включая сигнализацию, чтобы в дом не прорвались настырные агенты, которые, несмотря ни на что, гнались за мной буквально по пятам. Прямо дышали в спину в буквальном смысле этого слова. Видимо, «одна» у них подразумевалось «одна плюс пять агентов для компании».

— Я хочу… — Сглотнул (я будто завороженная проследила за движением его адамова яблока). — Получить то, что мне было обещано. — И подарил голодный напряженный взгляд, без слов говорящий: «Я тебя поймал!»

Я была к этому более чем готова. Кто еще кого ловил, вот вопрос. Подняв руки к шее, расстегнула молнию на спине, позволяя платью упасть на пол. Уверенно переступила через лужицу из голубого шелка, оставаясь в лифчике без бретелек и прозрачных трусиках.

— Джейн… — прошептал агент Мано. В его взгляде взрывом сверхновой вспыхнуло минутное восхищение. И пропало, исчезло, подавляемое железной волей. — Джейн…

Мы стояли в его прихожей, и между нами не было неловкости — только плохо скрываемый накал чувств. Меня стало немножко колотить — не то от холода, не то от страха. А может, от дикого желания? Как классифицировать то, что не поддается классификации?

Он слитным движением небрежно сорвал с себя футболку, позволяя увидеть свой обнаженный торс и сравнивая взаимный счет. Я безмолвно застыла, изумленно рассматривая свой приз. Нет, я знала — точнее, подозревала в глубине души — что Кэмерон Мано красив. Только вот не могла предположить насколько.

Красив как бог! Как воплощение мечты, греза. Прекраснее, чем самый сладкий женский самообман.

Широкие плечи, стройная талия, узкие бедра, отличные от плеч минимум на четыре размера… Кэмерон мог бы продавать свое тело в любом журнале мод. Клянусь, на него бы вешались гроздьями женщины всех возрастов, он мог выйти в топ и стать высокооплачиваемой моделью.

Я взглянула ему в глаза и невольно покачала головой — нет, не стал бы… Это осознанное решение. Внутри Кэма несгибаемый железный стержень, этот мужчина не покупается и не продается. Что ж, с партнером мне повезло, и если он тогда согласился — то был не акт купли-продажи, а полностью осознанный выбор.

Пропорционально длинные, сухие накачанные ноги танцора или теннисиста… В мягком золотистом свете настенных бра и высоких зеркал его тело почти сияло.

Правильные черты лица, высокие скулы, крупный выразительный рот. Чисто мужской волевой подбородок…

Опустив руки, мужчина стоял, безмолвный, словно античная статуя, деликатно позволяя себя рассмотреть. Синеглазый брюнет не красовался, не принимал бодибилдерских поз, не напрягал мышцы. Не кокетничал по-мужски, изгибаясь в наиболее выигрышном ракурсе, — словом, вообще не играл. Просто стоял, глядя мне в глаза, словно спрашивал: «Это оно? Я того стою?»

Видимо, мой чисто женский восторг, немое восхищение я спрятать тоже не смогла, так что он получил ответ на незаданный вопрос: «Да-а-а-а!» — сопровождаемый моим участившимся дыханием и облизыванием враз пересохших губ. Уголки его рта приподнялись в несмелой улыбке. После чего Кэм начал действовать.

Он взвился черной пантерой, пружиной — вот он был там, и вот уже здесь, с жадными руками и голодным ртом. А во мне внезапно, вопреки логике и рассудку сработал инстинкт жертвы: выскользнуть, убежать, спрятаться, укрыться — и я рванула по лестнице на второй этаж, минуя заслон рук. Удирала так, что у меня подошвы задымились. Куда я мчалась сломя голову — даже не успела сообразить, но в итоге попала именно в то самое нужное место — в наглухо зашторенную спальню, на кровать.