США во Второй мировой войне. Мифы и реальность - Жак Р. Пауэлс

Самым известным антисемитом Америки был промышленник Генри Форд, влиятельный человек, который восхищался Гитлером, поддерживал его материально и вдохновил его своей антисемитской книгой «Международное еврейство», которая была опубликована в начале двадцатых годов. Восхищение было взаимным; фюрер повесил портрет Форда в своем кабинете, признал его источником своего антисемитского вдохновения, а в 1938 году удостоил его самой высшей награды, которую нацистская Германия могла даровать иностранцу.

Форд также финансировал пронацистскую пропагандистскую кампанию, которую активно вел по всем Соединенным Штатам известный авиатор Чарльз Линдберг, друг Геринга. Еще одним страстным и влиятельным американским антисемитом был Чарльз Е. Кохлин, католический священник из Мичигана, настраивавший в ежедневной радиопередаче миллионы своих слушателей против иудаизма, который он приравнивал к большевизму точно так же, как это делал Гитлер. Что касается американских бизнесменов, то значительное их число, возможно, большинство из них, глубоко презирало политику президента Рузвельта, известную под названием «Новый курс», которую эти бизнесмены осуждали как «социалистическое» вмешательство в экономику страны. Антисемиты считали это частью еврейского заговора и клеймили «Новый курс» как «курс еврейский». Они также считали президента тайным коммунистом и, следовательно, агентом евреев, или тайным евреем, и часто называли его «Розенфельд»40. Американские банкиры, которые посетили Германию в июне 1934 года, пожаловались послу своей страны в Берлине, что администрация Рузвельта была «полна евреев».

Очевидно, что американские бизнесмены и банкиры не презирали нацизм или фашизм в целом за его антисемитизм; напротив, они с симпатией относились к фашистам и к Гитлеру, в частности из-за их антисемитизма. Руководимая, прямо или косвенно, такими людьми, Америка не была готова начать крестовый поход в Европе из-за гитлеровского антисемитизма. Хотя надпись на постаменте Статуи Свободы приглашает в «гавань Америки всех уставших, бедных, неприкаянных людей Земли, жаждущих дышать свободно» и хотя правительство США и считало время от времени нужным выразить свое недовольство некоторыми аспектами антисемитской политики Гитлера, очень и очень немногие еврейские беженцы из Германии получили документы, позволившие им въехать в США41. Весной 1939 года кораблю, полному беженцев из Германии, в Сент-Луисе было отказано в разрешении на высадку пассажиров в Америке или хотя бы на Кубе, которая тогда еще де-факто была протекторатом США. Корабль был вынужден вернуться в Германию, но получил разрешение в крайнем случае взять курс на Антверпен, и его еврейские пассажиры получили убежище в Бельгии, Нидерландах, Франции и Великобритании42. Во время войны Вашингтон также мало беспокоился о судьбе евреев в Германии и в оккупированной ею Европе, несмотря на то, что становилось все более очевидным, что осуществляется систематический геноцид. В 1945 году, во время американской оккупации Германии и непосредственно после капитуляции Германии, многочисленные выжившие в Холокосте держались в концлагерях уже американскими властями, которые систематически плохо и даже жестоко обращались с ними там. Эта прискорбная ситуация подошла к концу только после того, как президент Трумэн был вынужден признать в сентябре 1946 года, что «мы, по-видимому, обращаемся с евреями так же, как это делали нацисты, с той единственной разницей, что мы не убиваем их», и отдал приказ вмешаться генералу Эйзенхауэру43. Только уже спустя годы после окончания войны евреи начали пользоваться определенной мерой уважения в Соединенных Штатах Америки, а именно после того, как новое государство Израиль, который с его кибуцами первоначально напугал их как нежелательного рода социалистический эксперимент, проявил себя как очень полезный союзник Америки в осином гнезде Ближнего Востока44.

Также заслуживает упоминания, что Гитлер далеко не сразу лишился значительной симпатии, которую к нему питали высшие круги в Соединенных Штатах, после того как он развязал войну, атаковав Польшу 1 сентября 1939 года, или когда в 1940 году его армия захватила Нидерланды, Бельгию, Люксембург и Францию.

Когда 26 июня 1940 года немецкий торговый представитель организовал ужин в Уолдорф-Астория в Нью-Йорке, чтобы отпраздновать победы вермахта в Западной Европе, в этом вечере приняли участие ведущие промышленники, такие, как Джеймс Д. Муни, топ-менеджер из General Motors. За услуги GM нацистской Германии Муни уже был удостоен Гитлером той же медали, которую Генри Форд получил от фюрера. (Еще одним американским магнатом, который отличился заслугами перед Третьим рейхом и в результате этого получил медаль от Гитлера во время его визита в Германию в 1937 году, был Томас Уотсон из IBM.) Пять дней спустя немецкие победы снова отмечались в Нью-Йорке, на этот раз на вечеринке, организованной упоминавшимся уже профашистским боссом Texaco Рибером. Среди лидеров корпоративной Америки, которые присутствовали на этой вечеринке, были те же Джеймс Д. Муни и сын Генри Форда, Эдсель. Тем же самым летом, которое было зенитом гитлеровской карьеры, Рибер также предоставил щедрую моральную и материальную поддержку германскому посланнику, который посетил Соединенные Штаты для того, чтобы вести пропаганду дела Третьего рейха45.

Американские автомобильные и нефтяные магнаты праздновали триумф Германии не без причины. Без грузовиков, танков, самолетов и другого оборудования, поставлявшегося немецкими филиалами Ford и GM, и без большого количества стратегического сырья, в частности резины, а также дизельного топлива, смазочных масел и других видов горючего, поставлявшихся Texaco и Standard Oil через испанские порты, немецкие воздушные силы и пехота не смогли бы так легко победить своих противников в 1939 и 1940 годах. Альберт Шпеер, архитектор Гитлера и его министр вооружения во время войны, позже заявил, что без определенных видов синтетического топлива, которые стали доступны при помощи американских фирм, Гитлер «никогда бы не решился на вторжение в Польшу». Американский историк Брэдфорд Снелл согласен с этим; намекая на сомнительную роль швейцарских банков во время войны, он отмечает, что «нацисты смогли бы напасть на Польшу и Россию без швейцарских банков, но не без General Motors». Военные успехи Гитлера основывались на новой форме войны, блицкриге, состоявшем из чрезвычайно быстрых и сильно синхронизированных нападений по воздуху и по земле. Но без вышеупомянутой американской поддержки и без самых современных коммуникаций и информационной технологии, которую обеспечили ITT и IBM, фюрер мог только мечтать о blitzkriege и blitzsiege («молниеносной войне» и затем «молниеносной победе»)46.

Гитлером восхищались отнюдь не все американцы. Как и в случае с другими странами, в том числе с самой Германией, мнения о Гитлере и о фашизме в целом разделились. В Соединенных Штатах тоже было огромное количество людей, презиравших немецкого диктатора, некоторым гражданам США нравились определенные аспекты политики Гитлера, но не нравились другие ее аспекты, а были, как и сейчас, многочисленные американцы, которые просто мало или вообще не интересовались делами других стран и международными отношениями и поэтому не имели никакого особого мнения по поводу фюрера и его фашистских коллег. Кроме того, мнения о Гитлере колебались по мере взлета и падения его карьеры. После нападения на Польшу, к примеру, его престиж значительно пошел на спад в США, где в таких городах, как Чикаго, многие люди гордятся своими польскими корнями. Важно, однако, то, что до и даже после начала войны в Европе Гитлер и его национал-социализм и фашизм, в общем, пользовались непропорционально большой симпатией в рядах американской правящей элиты.

Глава 3

Америка и «красная угроза»

Американской правящей элите был по душе европейский фашизм в целом и гитлеровский нацизм в частности, потому что фашистские режимы защищали интересы крупного бизнеса (и крупного капитала). Другими словами, потому что фашизм оказался «хорошим для бизнеса». Другой, не менее важной причиной было то, что фашизм был гораздо менее неприятен для американского истеблишмента, чем его левая альтернатива, коммунизм, или «большевизм», если использовать модный в то время термин. В глазах корпоративных лидеров США коммунизм представлят собой гораздо большую опасность, чем фашизм. Кроме того, фашизм, казалось, обеспечил эффективное решение для так называемой «красной опасности». Социально-экономическая элита Европы так же смотрела на вещи; она тоже флиртовала с фашизмом в надежде на «изгнание злого духа» большевизма. Отношение к фашизму в Соединенных Штатах и в Европе можно полностью понять только в свете их отношения к коммунизму.

Когда весть о русской революции перелетела через Атлантический океан в 1917 году, еще задолго до убийственной Второй мировой войны, эта весть поляризовала американское общественное мнение. Вполне естественно, что политическая и экономическая элиты, те, кто создал американскую капиталистическую систему и получал от нее прибыль, были чистосердечно напуганы движением, имевшим своей целью свергнуть капитализм не только в России, но и во всем мире47. С другой стороны, среди беднейших американцев и даже среди американского среднего класса наблюдался значительный энтузиазм по отношению к революционному движению, направленному на замену капиталистической системы новой, эгалитарной социально-экономической альтернативой. Дело большевиков вызвало значительные симпатии и поддержку со стороны относительно радикального американского рабочего движения, в частности революционного профсоюза МРМ (Международные рабочие мира), и среди социалистов и анархистов Америки, которые тогда еще были многочисленными. Но и пацифисты, интеллектуалы, и другие пользующиеся уважением в обществе представители среднего класса также позитивно отреагировали на новость о «красной» революции в России. Хорошо известным примером этого является журналист Джон Рид, который стремился повлиять на американское общественное мнение в пользу Ленина и его товарищей своими заметками из России и своим бестселлером «Десять дней, которые потрясли мир»48. «Красные», такие, как Рид и члены МРМ, были «бельмом на глазу» у американского правительства и американского истеблишмента, которые презирали большевизм и боялись, что он может вдохновить на подобное же революционное движение или по крайней мере, на требования радикальных перемен в самих Соединенных Штатах. (Аналогичный страх также преследовал элиты, находящиеся у власти в европейских странах.) Поэтому все сочувствующие большевизму беспощадно преследовались. МРМ был разогнан, и с помощью СМИ правительство организовало кампанию, направленную на то, чтобы убедить американский народ в опасности «безбожного большевизма». Пламя «красной угрозы» раздували прежде всего газеты пресс-барона Уильяма Рэндольфа Херста, который вдохновил Орсона Уэллса на его известный фильм «Гражданин Кейн»49. А Митчелл Палмер, генеральный прокурор якобы идеалистичного и демократического президента Вудро Вильсона, во многих отношениях расист и антидемократ, подверг преследованиям и / или суммарной депортации тысячи реальных и мнимых «красных радикалов» во время так называемых «рейдов Палмера» в 1919 – 2050. Кроме того, американские войска присоединились к контингентам английских, французских и других иностранных войск, которые были отправлены в Россию их правительствами в 1918–1920 гг. для того, чтобы помочь сторонникам царя, «белым», в беспощадной борьбе с большевиками51. Особенно усердный помощник Палмера, Джон Эдгар Гувер, был полностью одержим идеей «красной опасности». Позже, в течение своей долгой карьеры в качестве директора ФБР, он показал себя гораздо активнее в охоте на реальных или мнимых «красных», чем в борьбе против бандитов, таких, как Аль Капоне52. Исследователь истории ФБР Уильям У. Тернер описывает Гувера как «Бога-Отца антикоммунистического богословия» и как человека, который искал коммунистов «под каждой кроватью»53. Пятьдесят лет спустя после той давней «красной угрозы» Гувер будет продолжать охотиться на «красных» дома и даже за рубежом; в 1970-х годах ФБР хранило объемистый файл на премьер-министра Канады Трюдо, которого Гувер подозревал в том, что тот является «тайным коммунистом»54.