Высокие обороты - Антонина Ромак

Глава 10

Апрель выдаётся жарким, снег сходит быстро, появляется первая зелень. Я все чаще звоню маме, мы обсуждаем вузы, экзамены. Я сдаю биологию, решаю идти в мед, и сдаю географию потому что она мне легко даётся. Мама обещает приехать на последний звонок.

Наступает май. Я возвращаюсь вечером девятого мая с факельного шествия, возле самого дома передо мной тормозит машина, я пытаюсь перейти на другую строну улицы, но меня хватают сзади, зажимают рот и толкают в багажник. Я кричу и бьюсь из-за всех сил, тогда мне связывают руки и заклеивают рот.

Я не знаю куда едет эта машина и сколько прошло времени, когда багажник открывают, то я вижу вокруг заброшенную промзону. Меня ведут внутрь ангара.

Там стоит, широко раздвинув ноги и заложив пальцы за ремень Вова, но зло улыбается. Меня садят на стул и привязывания к нему.

Мне жутко страшно, сердце колотиться с бешеной скоростью.

Слышу звук подъезжающей машины, хлопок дверцы. В ангар входит Слава, я хочу крикнуть ему, чтобы он не входил, но у меня заклеен рот. Эти уроды бьют его со спины, он падает. Они связывают его и садят у стены. Потом ждут, Вова ходит вокруг меня кругами, изредка заглядывает мне в глаза и мерзко скалится. Они позвонили ему с моего сотового, чтобы заманить сюда.

Слава приходит в себя.

Вова что-то шепчет ему на ухо, тот дёргается, но они крепко его держат.

Мой бывший сосед идёт ко мне, садиться на корточки, наши глаза на одном уровне.

– Хочешь, чтобы я его отпустил? – спрашивает он.

Я киваю, рот у меня все ещё заклеен.

– Просто сделай, что я прошу для меня и моих парней. И мы его отпустим, а потом тебя.

Он поднимается и начинает расстёгивать ширинку, я жмурюсь и отворачиваюсь.

– Не смей! – кричит Слава.

Они бьют его и один из них достаёт топор, приставляет его к горлу Славы.

Вова дергает меня за волосы.

– Смотри! Мы сейчас отрубим его голову, если не будешь сговорчивой!

Меня начинает трясти в истерике.

– Немного пошалим, а он посмотрит.

Резко хлопает дверь ангара и вбегают люди в форме, я дергаюсь и падаю на пол, больно ударяюсь головой о бетонный пол и теряю сознание.

Прихожу в себя, когда меня теребят и дают понюхать нашатырный спирт.

Мужчина в форме и медик рядом с ним, я сижу все там же на полу, они помогают мне подняться и ведут на выход.

– Где Слава? – спрашиваю их.

– Все хорошо, сейчас придёт, – говорит мне медик.

Славу опрашивают, он долго что-то им отвечает возле своей машины, я жду.

Когда его, наконец отпускают, быстро встаю и иду навстречу, подойдя совсем близко крепко прижимаюсь к нему.

– Зачем ты приехал? Ты же понимал, что это ловушка!

– Я не мог по-другому, – спокойно отвечает он, гладя меня по волосам.

После всего случившегося, Слава каждый день увозит меня в школу и привозит обратно. Бабушка недовольна, но ни говорит мне ни слова.

В день последнего звонка стоит чудесная погода, мы проводим школьную линейку, долго гуляем в парке. Мама не приехала.

Ближе к вечеру за мной заезжает Слава. Он поздравляет меня и спрашивает, что подарить.

Я прошу научить меня водить машину.

Мы катаемся по заброшенной дроге ведущей к старому санаторию, он смеётся надо мной, я не обижаюсь.

Собирается гроза напитавшаяся жарким днем, мы приезжаем на берег озёра.

Отсюда вечером видно наш район: горящие фонари и окна домов переливаются в отражении водной глади. Мы слушаем музыку, смотрим на это великолепие. Вспыхивает кривая полоска молнии на горизонте, освещая на мгновение  озеро и посёлок на том берегу; я наклоняюсь к лобовому стеклу и смотрю сквозь на небо, оно светло-серое над нами, встречаюсь с его взглядом в отражении, он смотрит спокойно и безотрывно. Падают первые капли дождя, разбиваясь о пыльный капот и тут же становясь кляксами, через минуту слаженный поток смывает все дочиста, щёлкает  кассетная автомагнитола, оповещая, что дальше только тишина и шум ударяющихся капель по кузову машины.

– Грусть глаз твоих, моих метаний суть. Так пусть они покоятся под сенью белокурых локонов, На острых скулах, вылепленных ветром, Я все пойму, пусть легким будет путь, – говорит он.

– Чьи это стихи? – спрашиваю его.

– Не помню. Что из школьного учебника, – говорит мне, пожимая плечами.

– Я хорошо помню школьную программу. Там нет такого.

Мы молчим, он отвернувшись в боковое стекло, перебирает пальцами рябую оплётку руля.

– Это твои стихи? – спрашиваю я.– Для кого ты их написал?

Он поворачивается ко мне, смотрит внимательно, я даже не замечаю, как его рука ложится на мой затылок, легко притягивает к себе и касается своими губами моих. Я замираю, у меня почти не бьется сердце, я целуюсь  первый раз в жизни, первый раз в семнадцать лет. Он очень нежен, боится меня напугать , его пальцы скользят по моим волосам и останавливаются на предплечье, но даже сквозь искусственную кожу своей куртки, я чувствую как горяча его ладонь. Он останавливается, чуть отстраняется, но все равно, сидим касаясь друг друга лбами, не в силах потерять это чувство единства между нами.

– Извини, – хрипло шепчет он.

Я набираюсь храбрости и касаюсь его щеки, под пальцами легкая щетина, веду вниз по шее, там где идёт артерия, чувствую насколько зашкаливает его пульс, сама касаюсь его губ, легко провожу кончиком языка по его верхней губе. Поцелуй становиться терпким, словно крепленое вино, в висках шумит кровь и все внутри горит, от нестерпимого желания, одного единственного быть ещё ближе.

Провожу ладонью вниз по мягкой ткани его футболки, забираюсь под неё и неуверенно касаюсь его кожи, она горячая и гладкая, веду вверх по спине, чувствуя, под кончиками пальцев миллионы мурашек.

Он отстраняется, смотрит мне в глаза.

– Тише, – говорит дрожащим голосом. – Поедем домой.

Глава 11

Дома скандал, я не хочу поступать в московский вуз, решаю остаться в местном медицинском. Мама в ярости, она говорит, что я не думаю о будущем, отец грозит, что не будет давать мне деньги. Я знаю, что пройду на бюджет.

Почти каждый вечер разговоры о учебе заканчиваются моими слезами, я не хочу уезжать от Славы, дальше за сто километров.

Вечер перед первым экзаменом остаюсь дома одна, бабушка уезжает к сестре, у той стало совсем плохое здоровье.

В окно тихо стучаться, я отодвигаю шторку, за ней Слава. Я смеюсь