Всё, о чем ребенок хочет спросить… и спрашивает - Маллика Чопра
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Сажай новые деревья, чтобы земля росла и процветала.
Не загрязняй воду, чтобы кровь земли была чистой и здоровой.
Не засоряй почву мусором, отравляющим ее.
Так, заботясь о Матери-Земле, ты заботишься о самом себе и о тех, кого ты любишь.
Помоги ей чувствовать себя живой и счастливой, чтобы самому резвиться и играть, и бегать по полям, усыпанным яркими цветами, на берегах ручьев с чистой водой, под голубыми небесами, украшенными разноцветной радугой.
Как я связан с другими людьми?
«Почему нужно носить одежду?»
Сиен (4 года)31. Кто твой Прекрасный Принц?
В возрасте трех лет Тара уже стала совершеннейшей принцессой: она наотрез отказывалась стричься – ей нужны были длинные волосы, требовала красить ногти на ногах ярко-красным глянцевым лаком, носить она соглашалась только платья (причем длинные) – только в платьях можно красиво кружиться. Даже осанка ее тела приобрела королевскую величественность – она сидела, держа спину прямо и скрестив ноги, а ее ладони чинно покоились на коленях.
Однажды вечером, когда мы с Тарой, обнявшись, читали в постели книжку сказок о принцессах – а в те дни мы читали только такие книжки – дочь задала мне один серьезный вопрос.
«Мама, а кто твой Прекрасный Принц?»
«Папа», – ответила я.
«Нет, мамочка, папа – мой Прекрасный Принц, он не может быть твоим».
И тут я догадалась, что в ее маленьком волшебном мире принцев и принцесс, Прекрасным Принцем для Тары всегда был ее отец: папу она любила больше всех в мире, он заботился о ней, позволяя ей чувствовать себя защищенной и особенной.
«Хорошо, если папа – твой Прекрасный Принц, тогда мой кто?» – спросила я.
«Нана», – ответила она без колебаний. (Нана она называет моего отца.)
«Хм… Тогда кто же Прекрасный Принц Нани?» (Нани она зовет мою мать.)
«Нани, – ответила Тара, – вообще королева».
Сделав это заявление, она прильнула ко мне и вскоре отправилась в путь в сказочную страну снов маленькой принцессы.
32. Когда моя сестричка уйдет?
Когда я была беременна Лилой, мы с Сумантом часто говорили с Тарой о новом малыше, который скоро станет частью нашей семьи. Таре, которой на момент рождения Лилы было два с половиной года, нравилось трогать мой живот, когда малышка в нем «пиналась», и она также помогла нам выбрать имя для сестры, Лила.
Тара так долго предвкушала появление Лилы, что их первая встреча прошла очень эмоционально. Мы как могли старались не нарушать привычную жизнь Тары, и когда я поехала в роддом, мы с ней расстались впервые за всю ее жизнь, поэтому сама ситуация была ей непонятна – почему мама должна уехать?
Когда Сумант привез Тару ко мне в роддом, он повел ее в палату для новорожденных, чтобы показать маленькую сестричку, и спросил, не хотелось бы ей самой привезти малышку в мамину палату. Ввозя кроватку в палату вместе с Сумантом, Тара сияла от гордости: «Мама, это моя маленькая сестра! Это Лила!» Я взяла Тару на руки, стала целовать и обнимать ее; мои родители, брат и невестка – все смотрели на малышку в кроватке.
В абсолютной тишине мы наблюдали за тем, как Тара слезла с моих коленей и впервые внимательно рассматривала свою малышку-сестру; Лила смотрела на старшую сестру широко раскрытыми глазами. Все вздохнули с облегчением и стали улыбаться друг другу – как все оказалось просто!
Но в следующее мгновение по лицу Тары потекли слезы, она бросилась обратно мне на колени и начала рыдать; я крепко сжимала ее в объятиях, пытаясь выяснить, что случилось, и только через несколько минут она перестала плакать и наконец объяснила, в чем дело:
«Мама, я стесняюсь своей маленькой сестры».
Так трогательно моя дочь пыталась выразить все переполнявшие ее эмоции – смятение, страх, предвкушение, счастье и абсолютную неопределенность; стеснение охватывало все множество оттенков ее переживаний – и она так красиво сказала об этом.
В течение нескольких следующих дней я оставалась в роддоме, и мы с Сумантом прилагали сознательные усилия, чтобы почаще быть наедине с Тарой и помочь ей справиться с ее эмоциями. Безусловно, в следующий раз в присутствии Лилы Тара проявляла больше любопытства, и ей было очень интересно, почему сестренка «пьет из маминого животика».
И тем не менее, через две недели после моего возвращения домой Тара спросила меня, когда Лила «уйдет»: несмотря на все наши попытки поддерживать привычный для нее распорядок жизни, подразумевающий в то же время участие в заботах о Лиле, Тара не очень-то радовалась переменам в нашем доме и тому, что общее внимание переключилось на малышку, которая вторглась в ее личное пространство – с Тары было довольно.
Когда у меня, наконец, появилась такая возможность, я решила пообедать где-нибудь вместе с Тарой, только вдвоем, чтобы поговорить по душам, как мать с дочерью. Тара снова спросила меня, когда Лила планирует оставить нас; я объяснила, что Лила теперь часть нашей семьи и что я уверена, что Тара будет замечательной старшей сестрой – но казалось, я не до конца ее убедила.
Тогда я спросила Тару, будет ли она и впредь сидеть у меня на коленях и обнимать меня перед сном; можно ли будет мне и дальше щекотать ее животик после купания, петь песни и танцевать вместе с ней по вечерам. Я спросила, могу ли я и дальше называть ее моей джаан (жизнью), моей особенной, драгоценной девочкой. Я спросила, позволит ли она мне покрывать ее миллиардами поцелуев каждый день и обнимать ее, чтобы согреться и почувствовать себя счастливой.
Тара улыбнулась мне широкой, теплой улыбкой – она поняла, что осталась такой же особенной и такой же любимой, как и раньше.
Вопрос вашему ребенку
Как можно показать своему младшему братику или сестричке, что ты их любишь?
33. Почему они смеются надо мной?
С самого раннего возраста Тара постоянно демонстрировала, как мне казалось, повышенное беспокойство по поводу незнакомцев. Сейчас даже смешно вспомнить, как она верещала, когда какие-то люди смотрели на нее с улыбкой и говорили, какая она славная. В определенный момент мы решили, что какое бы то ни было общение с усатыми индийскими мужчинами для нас совершенно неприемлемо, потому что у Тары при их виде начиналась настоящая паника! Только такие же родители, как мы, могли понять нас, когда видели, как мы с Сумантом пытаемся унять неведомые страхи дочери за пределами ресторана или вечеринки.
Я снова и снова подвергала сомнению свою философию воспитания – должна ли я успокоить ее, защитить, «заслонить» от неприятной ситуации, или я должна заставить ее встретиться со своим страхом лицом к лицу, чтобы понять, наконец, что усатые индусы не так уж страшны?
По мере того как Тара все лучше овладевала речью, она начинала отчетливей формулировать свои страхи и их причины. Однажды, когда мы сидели в переполненном ресторане, ее вдруг охватила паника, и в конце концов она призналась, что ей кажется, будто женщины, что болтают и смеются за соседним столиком, потешаются над ней, и как я ни старалась убедить ее в обратном, она упорно твердила, что они насмехаются над ней: «Мамочка, почему они смеются надо мной?»
Когда я рассказала об этом иррациональном страхе своей двоюродной сестре, которой тогда было 23 года, она призналась, что отчетливо помнит, как в детстве испытывала такой же панический страх, что люди смеются над ней, и добавила, что испытывает его и по сей день.
Это напомнило мне о том, что переживания наших детей при взаимодействии с миром очень реальны, понимаем мы их или нет, и страх Тары тоже был подлинным. Как мать, я должна была помочь ей почувствовать себя защищенной и любимой. Поэтому, раз уж она на самом деле была убеждена, что женщины за соседним столиком смеются над ней, мне следовало поддержать ее в этот момент повышенной уязвимости – поддержать, а не убеждать в обратном. А потом, когда страх пройдет, мы могли бы подробнее поговорить о том, как люди общаются между собой, и что они смеются, когда они счастливы.
34. Почему ты кричишь на меня?
Когда я родила второго ребенка, все предупреждали меня, что теперь мне будет несравнимо тяжелее, но если честно, сначала мне так не показалось: малышка Лила хорошо спала и ела, Тара тоже не доставляла хлопот и всегда была готова помочь. Я мысленно похвалила себя – ведь это я воспитала таких спокойных, послушных детей.
Ситуация стала меняться, когда Лиле исполнился один год, а Таре вот-вот должно было исполниться четыре года; с одной стороны, они стали больше играть друг с другом – Тара вдруг обнаружила, что ее сестренка охотно делает то, что она говорит, и слушается ее, а Таре нравилось быть главной! Мы с Сумантом с нежностью наблюдали за тем, как они обнимаются, вместе играют в прятки, смеются. С другой же стороны, Тара замечала, что ее смышленая сестричка пользуется все большим вниманием окружающих, с тех пор как стала потихоньку говорить, улыбаться, шутить, больше двигаться – и Тара становилась все более требовательной.