Пророчество атлантов - Томас Гриниас

— Ах да, милый. Прости, не смогла. — Брук поцеловала его в губы. — Но мы ведь, кстати, именно поэтому и решили сегодня отдохнуть: забыть о прошлом и выпить за будущее… В китайском посольстве прием по поводу предстоящей Олимпиады — будет вся журналистская братия.

Черт возьми, об этом он совершенно забыл.

— Брук, я только что похоронил отца. — На самом деле Конрад думал только о книге под диваном. — Я не в настроении.

Она нахмурилась, и ясные голубые глаза, порой такие пустые, впились в него острым взглядом, словно объектив с автофокусом.

Конрад приготовился к речи типа «Ты же ненавидел отца», но Брук решила прикинуться нежной кошечкой. Что-что, а это она умела.

— Представляю, каково тебе, милый, — проворковала Брук. — Но твой по крайней мере ушел, хлопнув дверью. Мой дед-ветеран тихо откинул копыта за просмотром телевизионного боевика в доме престарелых во Флориде.

— Так ты думаешь, я кончу перед телевизором, когда буду смотреть боевик без тебя?

— Нет, ты кончишь в меня, когда я тебя оседлаю. — В ее глазах мелькнул сатанинский огонек. — Если тебе повезет.

Брук ему нравилась именно такой. Это сейчас она поражала всех телом богини и образом «телестервы». Конрад и Брук встретились лишь нескладными подростками из школы «Сидвел-Френдз». Отец притащил Конрада в Вашингтон, где они прожили два года. И вот теперь перед ним воплощение уверенности и сексуальности, спелое тело налилось совершенством, а ум не ведает сомнений.

— Разбуди меня, когда вернешься, — попросил Конрад.

Брук вздохнула, подняла его плащ со скамьи и повесила в шкаф. Она повернулась к зеркалу и взялась за губную помаду.

— Будь готов, я кое-кого приведу домой.

— Чем больше народу, тем веселее. — Конрад включил звук телевизора. — Только смотри, чтобы это была брюнетка.

— Ну и гад же ты.

— Забавно, все мне это говорят время от времени.

Она отобрала у него пульт.

— Эй, я боевик ищу.

— Ничего, кроме меня, сегодня не покажут.

— Я уже посмотрел твое шоу.

— А теперь я предлагаю натуру. Останемся дома вдвоем…

Она наклонилась, и лицо Конрада утонуло в ее декольте. Рот Брук пылал страстью. Ради него она была готова забыть о работе, и Конрад перестал сопротивляться ее нежным губам.

— А как же китайский фуршет? — спросил он.

— Закажем китайские блюда из ресторана, — лукаво улыбнулась она.

Брук взяла его за руку и повела наверх. Конрад с сожалением оглянулся на книгу, торчащую из-под дивана.

ГЛАВА 4

Лежа в постели, Конрад смотрел на потолок и думал о Серене. Секс с Брук, конечно, снял накопившееся напряжение, но принес чувство вины.

Их свидания с Брук начались еще в школе, и его первый опыт любви произошел с ней. После выпускного вечера пара не сложилась — Конрада ждали другие женщины и археология; лишь изредка он видел обрывки ярких репортажей Брук на каналах «Эн-би-си» и «Фокс». Все воспоминания о прошлой жизни исчезли бесповоротно, когда они с Сереной встретились в Южной Америке, но Серена оставила его, и Брук вновь появилась на горизонте: после фиаско в Антарктиде Конрад вернулся в Вашингтон, где они и воссоединились. Конрад ежедневно бегал в Монтроуз-парке, всего в нескольких кварталах от дома. Брук выгуливала собаку. Они столкнулись у похожих на сплетенные кольца солнечных часов парка. Это называют судьбой. Кажется, он тут же переехал к ней. Даже пес, наверное, понял, что для него не осталось места в сердце Брук, — бедное животное сбежало из дома за день до переезда. С тех пор они были неразлучны, и теперь, после смерти отца, только Брук связывала его с прошлым.

Но с появлением Серены все изменилось.

Мысли Конрада спустились на первый этаж, к «Тому Сойеру» и нерасшифрованному посланию. Осталось только одно слово.

Конрад посмотрел на Брук, по мерному движению полных грудей убедился, что она крепко спит, и выскользнул из-под одеяла. Он кинул беглый взгляд из окна спальни: черного джипа не было, но это не означало, что никто не подслушивает и не подсматривает.

Бесшумно спустившись вниз, Конрад прошел в гостиную и вытащил книгу из-под дивана. Ему не нравилось что-либо скрывать от Брук — та из-за этого психовала. Но как рассказать о шифре, не упомянув о встрече с Сереной? А вдруг Брук поймает его на лжи? А она может. Она всегда откуда-то обо всем узнавала.

Он зашел в туалет на первом этаже, опустил крышку унитаза, уселся и поднес книгу к ночнику над раковиной.

Последним словом в книге на пятьдесят четвертой странице стояло: «дикаря». Записав это слово, он уставился на послание, оставленное ему отцом:

СОЛНЦЕ СИЯЕТ НАД РАВНИНОЙ ДИКАРЯ

Чертовщина какая-то. Может, старик просто слетел с катушек? Мало ли, бывший астронавт, генерал ВВС, жизнь, полная разочарований и ненависти. Или все-таки в этом клочке бумаги что-то есть? Наверняка есть, ведь послание предназначалось только ему, как и астрологические знаки на памятнике. Но что означает число 763 с обратной стороны памятника? С книжным кодом оно никак не связано.

Взгляд Конрада застыл на переплете книги. «Том Сойер», раскрытый на странице с последним словом шифра, словно пытался ему что-то сказать. В одном месте склейка разошлась и образовалась щель. Конрад растянул ее — перед ним открылся потайной карман, специально сделанный в обложке. Он пролистал всю книгу. Остальные страницы держались крепко, и других щелей нигде не было. Значит, в потайном кармане что-то спрятано.

Он отнес книгу в кабинет Брук, вытащил нож для бумаг из выдвижного ящика стола в колониальном стиле, раскрыл книгу на пятьдесят четвертой странице и ножом извлек из разреза конверт.

На пожелтевшей бумаге выцветшим жирным шрифтом поперек листа стояло слово «Звездочету».

Конрад осторожно раскрыл конверт и вынул из него сложенный документ: текст на одной стороне листа и какая-то карта — на другой. Конрад сразу же узнал окрестности Потомака, да и чертеж ему был знаком — план столицы США. В верхнем левом углу ее давнее прозвище: «Вашингтонополь». В углу напротив — водяной знак: ТБ.

«Надо скорее показать это Серене», — подумал он.

Еще больший интерес вызвал текст на обороте: кодированное письмо. Кто-то — судя по почерку, отец — расшифровал обращение и подпись. Письмо датировалось двадцать пятым сентября 1793 года.

Весь текст представлял собой неизвестный Конраду буквенно-цифровой код — скорее всего армейский код времен Войны за независимость. Но расшифрованное обращение не оставляло сомнений, поэтому рука дрогнула, лишь только Конрад увидел подпись: «генерал Джордж Вашингтон». Письмо начиналось словами: