Звонок в дверь - Рекс Тодхантер Стаут

— Очевидно, поводом для расторжения стал тот факт, что проверка вашего старшего вице-президента выявила кое-какие факты из его личной жизни. Откуда, естественно, вытекают два вопроса: насколько точны эти так называемые факты и делают ли они вашего сотрудника или вашу компанию угрозой национальной безопасности? Вы не находите, что с ним, да и с вами тоже обошлись несправедливо?

— Что еще?

— У меня все. Мистер Эверс, полагаю, этого вполне достаточно. Не хотите обсуждать вопрос со мной, можете обсудить его с мистером Вулфом. Если вы ничего не слышали о его репутации и общественном положении, наведите справки. И если вы извлечете выгоду из каких-либо его действий, он не станет требовать от вас платы. Он не ищет новых клиентов, у него уже есть один.

Мистер Эверс продолжал хмуриться:

— Ничего не понимаю. Ваш клиент — это газета?

— Нет.

— Журнал? «Тайм»?

— Нет. — Я решил слегка расширить свои полномочия. — Могу только сказать, что мой клиент — частное лицо, которое считает, что ФБР слишком много на себя берет.

— Я вам не верю. И мне все это чертовски не нравится. — Он нажал на кнопку звонка на письменном столе. — Вы что, из ФБР?

Я ответил «нет» и собрался было продолжить разговор, но тут дверь отворилась и в кабинет вошла женщина — та самая, что впустила меня сюда.

— Мисс Бейли, проводите этого человека. Прямо до лифта! — рявкнул Эверс.

Я запротестовал. Сказал, что если мы обсудим вопрос с Ниро Вулфом, то ничего страшного не случится. На худой конец Эверс просто потеряет контракт, хотя контракт он и так, очевидно, уже потерял, а если есть хотя бы минимальный шанс его сохранить, то…

Однако, когда Эверс нажал на кнопку уже другого звонка, выражение его лица не предвещало ничего хорошего. Факир был пьян, и фокус не удался. Встав с места, я вышел из кабинета, сопровождаемый по пятам мисс Бейли, и в приемной обнаружил, что сегодня точно не мой день. Не успел я туда войти, как дверь лифта открылась и из него вышел мой старый знакомец. Около года назад работая над одним делом, я общался с федералом по фамилии Моррисон. И вот, поди ж ты, он передо мной собственной персоной! Наши глаза встретились. Он протянул мне руку:

— Так-так-так. Неужели Ниро Вулф начал пользоваться электроникой?

Я ответил ему теплым рукопожатием и широко ухмыльнулся:

— Ой, мы стараемся идти в ногу со временем! Собираемся оснастить «жучками» некое здание на Шестьдесят девятой улице. — Я шагнул в сторону лифта и нажал на кнопку. — Вот, изучал последние модели.

Моррисон рассмеялся из вежливости и сказал, что, похоже, теперь им придется шифроваться.

Дверь лифта открылась, я вошел внутрь. Да, сегодня определенно был не мой день. И не то чтобы это имело большое значение, поскольку с Эверсом я так или иначе ничего не добился. Впрочем, всегда неприятно, когда приходится топтаться на месте, и, ей-богу, мы еще никогда так остро не нуждались в прорыве, как сейчас. Оказавшись на улице, я свернул в сторону центра, но на сей раз не летел домой как на крыльях, а тяжело ступал по холодному тротуару.

Прошло больше двадцати минут, и Ал уже успел уехать. Однако в этот час на Первой авеню полно такси. Я поймал машину и назвал таксисту свой адрес.

Глава 4

Вечером той среды, измученный и упавший духом, я поднялся без четверти одиннадцать на крыльцо старого особняка из бурого песчаника и позвонил в дверь. Дверь была закрыта на цепочку, и своими ключами я воспользоваться не мог. Впустив меня в дом, Фриц спросил, не желаю ли я, чтобы он подогрел утку карри, а я в ответ раздраженно буркнул «нет». Сняв пальто и шляпу, я прошел в кабинет. Наш крупногабаритный гений удобно расположился за письменным столом в кресле — изготовлено по спецзаказу для человека весом одна седьмая тонны, — погрузившись в чтение книги Линкольна Барнетта «Сокровище нашего языка»; рядом на подносе стояли бокал и бутылка пива. Я прошел к своему письменному столу и сел. Я знал, что Вулф не оторвется от книги, пока не дочитает до абзаца.

Что он и сделал. И даже заложил нужное место закладкой — тонкой полоской золота, подаренной много лет назад клиентом, которому подобная вещь была явно не по карману.

— Ты, конечно, уже пообедал, — констатировал Вулф.

— Нет, не пообедал. — Я закинул ногу на ногу. — Простите, что дрыгаю ногами. Я съел что-то очень жирное, вот только забыл, что именно, в какой-то тошниловке в Бронксе. Это было…

— Фриц разогреет утку и…

— Не разогреет. Я сказал ему, что не нужно. У меня сегодня выдался самый паршивый день в жизни, и я должен закончить его соответственно. Сейчас я дам вам полный отчет и отправлюсь спать, чувствуя во рту вкус жира. Во-первых…

— Проклятье! Ты должен поесть.

— Я сказал «нет». Интересы клиента превыше всего.

Итак, я дословно пересказал все разговоры и описал ход событий, включая двоих мужчин в припаркованной машине, номер которой я записал. В конце повествования я высказал свои соображения: а) проверять регистрационные номера машин — пустая трата времени; б) Сару Дакос можно смело вычеркивать или, по крайней мере, проверить позже; какие бы скелеты ни прятало в шкафу семейство Брунер, дверца, по мнению клиента, надежно заперта. Когда я протянул Вулфу документ, подписанный миссис Брунер, Вулф бросил на него небрежный взгляд и велел убрать в сейф.

Я так же подробно доложил о своем посещении офиса Эверса, включая, конечно, встречу с Моррисоном. И высказал мнение, что я повел себя не совсем правильно. Следовало сказать Моррисону, что мы располагаем секретной информацией, которой у него нет и не будет, а следовательно, могли бы способствовать тому, чтобы он не вылетел со службы, однако рассчитываем на услугу за услугу. Конечно, риск был велик, хотя Моррисон вполне мог расколоться. Вулф, покачав головой, сказал, что это сделало бы нас слишком уязвимыми. Тогда я встал и, обойдя его стол, взял со стойки словарь, открыл его, нашел то, что мне нужно, и вернулся на место.

— Неспособный выдержать удар, — сказал я. — Плохо защищенный, имеющий слабые места. Вот что значит «уязвимый». Пожалуй, невозможно сделать нас еще более уязвимыми, чем мы сейчас. У меня ушел весь день, чтобы разыскать Эрнста Мюллера, которого обвиняли в том, что он переправлял краденое имущество через границы штата, но сейчас выпустили под залог. Этот Мюллер оказался еще хуже Эверса. Мюллеру пришла в голову шальная мысль