Как провести медовый месяц в одиночестве (ЛП) - Хейл Оливия

Катамаран вводит нас в спокойные, светло-голубые воды залива Карлайл. Капитан останавливает судно на первой же стоянке и перекидывает легкий трос через буй, закрепленный на морском дне.

— Готовы испытать водичку? — спрашивает Джейми. — У нас есть все необходимое снаряжение для сноркелинга.

— Я бы ни за что не пропустила это, — говорю я.

Похоже, Филипп тоже не пропустит. Он идет к нам, уверенно ступая по мягкой волнистой палубе.

— Вы тоже хотите, сэр?

Филипп кивает и тянется к пуговицам своей рубашки. Я отворачиваюсь, когда он стягивает ее. Я не обладаю даром легко загорать — неуловимым умением, которым эволюция наделяет неравномерно, — и я прекрасно понимаю, насколько я бледна рядом с Филиппом.

У него есть пресс. Я вижу это краем глаза. Четкие линии, выточенные на плоском животе, и тусклые темные волосы, исчезающие в плавках.

В моей груди вспыхивает раздражение. Конечно, у него скульптурное тело, совершенство которого омрачают лишь его частые хмурые взгляды. Мне нравится мое сиреневое бикини, но оно вдруг кажется слишком маленьким и слишком мало прикрывает. Я не провожу вечера в тренажерном зале.

Поэтому я сосредоточилась на том, чтобы поправить очки и изо всех сил старалась не обращать внимания на высокого и мускулистого мужчину рядом со мной.

— Мы остановились вдали от других туристических лодок, — говорит Джейми, — но здесь должно быть еще много черепах. В основном зеленые черепахи, но если повезет, мы можем увидеть и ястребиную. Я присоединюсь к вам, ребята, в воде с едой для них.

— А кожистых черепах нет? — спрашиваю я.

Он удивленно улыбается.

— Они редко встречаются на западном побережье, так что, скорее всего, нет. Вы знаете, какие виды у нас водятся?

— Я заранее прочитала, — говорю я. — А разве сейчас не сезон вылупления птенцов?

— Это точно, — говорит он. Так что не забывайте дважды посмотреть, прежде чем ступать на дно. — Гнезда четко обозначены и в настоящее время охраняются волонтерами. Готовы войти в воду?

Я направляюсь к платформе в задней части катамарана. Бирюзовая вода мягко плещется у края платформы, а под поверхностью я вижу только песчаное дно — далеко-далеко внизу. Оно выглядит великолепно.

Я чувствую дрожь страха при виде такой большой глубины, окружающей нас со всех сторон. Но здесь ясно, и будет тепло, и я позволяю себе задержаться в предвкушении. Приключение. Вот на что я иду.

Приключение.

Филипп подходит и встает рядом со мной на платформе для прыжков в воду. Он молчал с тех пор, как мы поднялись на борт, но теперь он заговорил, его голос был сухим и дразнящим.

— В школе ты была любимицей учителей, не так ли?

Я смотрю на него сбоку.

— Ты предпочитаешь отвечать на электронные письма, а не наслаждаться дорогим круизом на катамаране, за который ты заплатил?

— Отвечать на электронные письма — это мой способ наслаждаться круизом, — говорит он со смертельной серьезностью. Но затем он прерывается, и полуулыбка кривит его губы. — Я шучу, — говорит он и натягивает очки на лицо. — А теперь пойдем. Давай залезем в воду.

— Точно, — говорю я и оглядываюсь на дикие просторы океана. — Черепахи никого не ждут.

Вода холоднее, чем я ожидала, и очень соленая, поэтому плавать на животе очень легко. Под собой я вижу песчаное дно океана. Оно так далеко. На Барбадосе никогда не было нападений акул. Я тщательно изучила этот вопрос. Волны мягкие и ласковые, и я покачиваюсь, опустив голову в воду, дыша через трубку.

Джейми ныряет в воду вместе с нами. Он кричит, и я поднимаю голову и вижу, что он машет рукой в нескольких футах от нас.

— Там! — зовет он и указывает на место перед нами.

Я плыву в его сторону, не сводя глаз с воды под нами. И вот она появляется.

Большая морская черепаха быстро скользит под волнами. Взмахнув ластами, она поднимается, берет из рук Джейми сушеный кусок рыбы и снова ныряет. Как бы ни были они грациозны на суше, здесь они — водные гимнасты, и это их царство.

Одна черепаха превращается в трех, и все они дрейфуют под нами в бирюзовой воде. Они крупнее, чем я думала, и гораздо любопытнее. Черепаха подплывает близко, осматривая мои ноги, и я ступаю по воде так осторожно, как только могу. Счастье взрывается в моей груди.

Я запомню это навсегда, думаю я. Навсегда, навсегда, навсегда.

Через тридцать минут моя маленькая подводная камера заполнена. Я поднимаюсь на платформу, и морские капли стекают с меня.

— Это было невероятно!

Джейми хихикает и достает мой комплект масок и трубок.

— Это баханские черепахи, — говорит он. — Конечно, это они.

Я закручиваю косу и сжимаю ее, позволяя воде капать обратно в бирюзовые глубины.

— Зеленые черепахи, да?

— Самые-самые, — говорит Джейми.

Филипп поднимается по лестнице вслед за нами, сгибает руки и встает рядом со мной на платформу. Вода стекает по его телу ручейками, прокладывая невидимые дорожки по рукам и мускулистой груди. Он откидывает мокрые пряди волос со лба, и его живот напрягается от этого движения.

— Это было потрясающе, — говорю я. Может, он и самый угрюмый и богатый трудоголик, которого я когда-либо встречала, но даже он не может сказать ничего грубого о плавании с океанскими гигантами.

— Ты взяла с собой камеру? — спрашивает он. Солнце блестит на его мокрых волосах, которые теперь почти черные.

— Да. Хотя не думаю, что качество снимков будет хорошим. — Я протягиваю ему пластиковый квадратик. Мне придется обработать пленку, когда я вернусь домой… если еще остались места, где обрабатывают аналоговую пленку.

Он долго смотрит на камеру.

— Сохраняешь черепах для потомков?

— Да. Я обещала своим ученикам студентам сделать фотографии о своей поездке.

Филипп поднимается на палубу катамарана, и я следую за ним, под нами на блестящей палубе образуются лужи.

— Твоим ученикам?

— Да, я учитель.

— Ах, — говорит он. В этом слове заключен целый мир, как будто оно объясняет все обо мне. — Дай угадаю. Это не средняя школа.

— Нет, я преподаю в детском саду.

Его губы снова кривятся, и он хватает свое темное полотенце, растирая им голову. Я отворачиваюсь от энергичных движений его рук. Это действие кажется каким-то интимным. Как будто он только что вышел из душа.

— Детский сад? — говорит он. — Должен сказать, что ты — мое определение героя.

Мои брови взлетают вверх.

— Героя?

— Каждый день иметь дело с двумя десятками маленьких детей? Половина из которых не может усидеть на месте, а другая половина хочет есть клей? Да. — Он бросает полотенце на палубу катамарана и опускается, растянувшись на нем.

Я крепче сжимаю полотенце. Его так много: сильные, длинные ноги, загорелый живот, глаза, которые встречаются с моими. С ним легче справиться, когда он сосредоточен на своих электронных письмах. Но вот так? Я отчетливо осознаю, что он мужчина, незнакомец, и при этом объективно очень привлекательный.

Я аккуратно кладу полотенце рядом с ним и сажусь, скрестив ноги. В бикини. Не думай об этом, говорю я себе. То, что он может думать или не думать обо мне, не имеет значения.

Под палубой оживает лодка. Мы направляемся к западному побережью, бирюзовые воды плещутся под корпусом лодки.

— А ведь это весело. Я люблю детей, — я смотрю на него, не в силах удержаться, чтобы не добавить: — Кроме того, работа учителем означает, что я не могу работать в каникулы.

— Ты фотографировала черепах для своих учеников, — говорит Филипп, не открывая глаз. Его руки лежат под головой. Он выглядит расслабленным, нежась на солнце, а на его губах растянулась слабая улыбка. — Значит, ты также работаешь, мисс Умница, и не пытайся притворяться иначе.

— Так чем же ты зарабатываешь на жизнь?

— Я адвокат.

В моем воображении сразу же возникают образы высоток, столов для совещаний и бесконечных ночей перед светящимся экраном компьютера.

— Вау, — говорю я, растягивая гласную.