Троянские скачки (СИ) - Спиридонова Ксения "kspiridonova"

Лорд Джон Грей не хмурился. Правда, он и не хохотал так заливисто как матушка, и не утирал лицо передником. Он широко улыбался и явно получал удовольствие от представления…

Уже брезжил рассвет. Они сидели в креслах у камина — чайный столик между ними. Клайв сам не заметил, как, удерживая внимание гостя, положил свою левую руку ему на предплечье. Размахивая правой, писатель в лицах пересказывал байку о том, как один матрос пытался столковаться с туземкой, которая ни слова не знала по-английски. Молодой человек закончил рассказ и потянулся к своей чашке, чтобы сделать глоток остывшего кофе.

— У Дефо такого точно не было, но мне кажется, что это слегка похоже на один из сюжетов в «Метаморфозах» старины Апулея. — лорд Джон был явно увлечён разговором — Удивительно, что античные сюжеты до сих пор с нами, и даже некоторые обычаи дошли без особых изменений.

Рука Клайва, всё ещё лежала на предплечье гостя, но тот, похоже, не замечал.

— Из античных сюжетов меня больше привлекает рассказ Плутарха о беотийских обычаях. — Клайв не осознавал, что произносит эту фразу вслух, пока не увидел, как лицо собеседника превратилось в каменную маску, не выражающую никаких эмоций.

Хозяина комнаты бросило в пот, сердце бешено колотилось, и где-то в желудке тут же образовался ледяной комок. Сознание же было ясным — он будто бы со стороны наблюдал как его тело вжалось в кресло и убрало руку с предплечья гостя. Кажется, эта рука тряслась.

Через несколько секунд он услышал голос лорда Джона.

— Уж не на священный ли отряд из Фив вы намекаете? — гость не улыбался, хотя в голосе был явственно слышен сарказм — Сомневаюсь, что кто-то из добрых христиан наших дней принесёт вам такой сюжет.

Чтобы унять бешеный стук сердца и разогнать туман, застилающий глаза, Клайв старался сосредоточиться на своём дыхании. Вдох-выдох, вдох-выдох… Он себя знал. Секунд через тридцать он сможет говорить.

Лорд Джон, видимо, понял его состояние. Гость молча встал и, подойдя к окну, уставился на светлеющее небо, давая Клайву возможность прийти в себя, пока за ним никто не наблюдает. Через некоторое время молодой человек смог влить в себя остатки напитка из своей чашки. И, хотя это не помогло ему прийти в себя окончательно, Клайв смог снова хоть чуть-чуть соображать. Надо решить, что отвечать на замечания гостя, правильно понявшего и подхватившего намёк: Плутарх в своих сочинениях утверждал, что фиванцы поощряли мужеложество, поскольку верили, будто близкие отношения между воинами увеличивают их доблесть.

Клайв ещё ничего не сказал и не предложил. Ещё не поздно всё обратить в шутку… Но сказав ‘А’, нужно идти до конца. Всё равно после того, что уже произнесено, прежними их отношения не будут. А его нерешительность может испортить все ещё больше. Лорд Джон всё ещё стоял к нему спиной и неторопливо пил кофе (молодой человек даже не заметил, что гость, вставая, взял с собой чашку). Клайв поднял глаза и посмотрел на собеседника. Свеча, стоящая на бюро возле окна, была все ещё ярче бледного предрассветного неба, и Клайв ясно видел лицо лорда Джона в отражении стекла. Гость смотрел на отражение Клайва и ждал ответа.

— Священный отряд в наши дни, и правда, невозможен, но близкая мужская дружба как у Ахилла и Патрокла или Геракла и Иолая… Почему бы такому не существовать и сейчас? — Клайв подбирал слова аккуратно. Он, конечно, готовился к этому разговору, и ему удалось использовать одну из своих заготовок.

Оконное стекло отразило улыбку — гость явно не был шокирован или удивлён.

— Кажется, античную историю нравов вы изучили лучше, чем юриспруденцию, раз у вас возникают подобные идеи.

— Ну… юриспруденция как раз и существует для того, чтобы знать «как можно, когда нельзя» — Клайв уже настолько пришёл в себя, что смог улыбнуться шутке, которую он не раз слышал от отца и его клерков.

— И что же, по-вашему, можно предаться содомии подобно древнегреческим героям?

— В тех случаях, когда никто не узнает о том, что происходит за закрытыми дверями, вполне…

Гость отвернулся от окна и теперь смотрел на Клайва. Указательный палец мужчины задумчиво водил по кромке опустевшей чашки. Движение это, скорее всего непроизвольное, с новой силой пробудило отступившее было желание хозяина комнаты.

— И знание о закрытых дверях вы тоже приобрели в Оксфорде? — голос лорда Джона звучал всё также иронично — Я, по-видимому, был предубеждён считая, что в колледжах и университетах нет ничего, кроме латыни и студенческих пирушек.

Итак, Уортон скорее всего прав. Лорд, подполковник, политик, герой сражений и всё такое, действительно обладает даром испытывать чувства к представителям своего пола. Будь оно иначе, гость давно бы уже вышел в гневе, презрительно хлопнув дверью напоследок. С другой стороны, лорд Джон, видимо, не собирается немедленно бросаться на кровать увлекая за собой Клайва.

— Милорд ошибается, университеты дают весьма разностороннее образование. Однако вы правы в том, что практикум по античным обычаям обычно не входит в программу обучения и сферу интересов большинства студентов-юристов.

Клайв даже удивился, что ему удалось поддержать полушутливый тон своего собеседника. Это помогло. Напряжение в разговоре немного спало, а лорд Джон некоторым удивлением уставился на Клайва.

— Пожалуй, что так оно и есть. Я сейчас осознал, что вы не первый человек из изучавших юриспруденцию, с кем мне доводилось обсуждать античные нравы.

В его голосе были слышны странные нотки, гость явно переживал какие-то воспоминания… Он поставил чашку на стол и в задумчивости прохаживался по комнате, сцепив руки за спиной. Внезапно он остановился и, повернувшись к Клайву, посмотрел ему прямо в глаза.

— А что побудило вас обсудить античные нравы именно со мной? — обычно мягкий голос лорда Джона сейчас звучал резко.

Клайв тотчас вспомнил всё, что ему рассказывали о расчётливости и безжалостности подполковника. О тех, кого он убил собственной рукой, и о том, с каким бесстрашием лорд Джон ходил на встречи с возможностью собственной смерти. Клайв почувствовал, как на место ужасу и смятению, с которыми он вроде бы справился, вползает ледяной страх. Его даже слегка замутило.

— Я… эээ… мне показалось…

Это был самый неудобный из тех вопросов, которые Клайв смог предугадать, и он точно знал, что это единственный вопрос, на который ни в коем случае нельзя отвечать абсолютно честно. Он глубоко вздохнул, поднял глаза на собеседника, но не выдержал, и снова опустил взгляд.

— Я сразу обратил на вас внимание тогда, в «Кофейне», и попросил друзей представить меня вам. На следующее утро, когда мы случайно встретились и вы узнали меня, я решил, что судьба услышала мои жалобы на одиночество и послала мне встречу с вами — а вот тут он уже почти не врал — я наблюдал за вашим поведением в надежде, что самым смелым моим мечтам суждено сбыться… И… я… оно… как-то само собой получилось. Смею вас уверить, у меня не было желания оскорбить вас…

К горлу подступила тошнота и он замолчал. Молодой человек снова закрыл глаза и медленно дышал, пытаясь вернуть себе контроль над собственным телом. Внезапно до него донёсся запах крепкого алкоголя. Виски?

Да, собеседник держал открытую флягу возле его рта, и ноздри щекотал густой аромат напитка. На плечо Клайва легла тёплая ладонь, и плечо гостя оказалось возле затылка стряпчего. Было ли это лаской или просто жестом поддержки, Клайв не понимал, но от этого прикосновения чуть отступил страх. Клайв почти непроизвольно откинул голову назад и провёл по руке лорда Джона затылком. Волосы молодого человека соприкоснулись с тонкой тканью рубашки, под которой ощущались упругие мускулы. В ответ пальцы гостя чуть сжали бицепс самого Клайва. Возможно, жест принятия и поддержки, а, может, и предупреждение.

Гость вложил флягу в ладонь Клайва, после чего неспешно убрал руку и сел в своё кресло.

— В любом случае, я не побегу в магистрат жаловаться на то, что вас интересуют архаичные обряды древних фиванцев. И всё же, расскажите, откуда у вас этот интерес…