Любой ценой - Ян Альгин

Пропустить такое чудо было непросто: разумеется, Его величеству не пристало жить в палатке даже в походе, так что для него из привезённых с собой деревянных деталей собрали впечатляющий двухэтажный павильон, имевший около тридцати пяти футов в высоту и по меньшей мере сто пятьдесят в длину. На его фасаде нашлось место даже для восьми башен: две вырастали из задней стены, по одной на боковых, две по краям передней, ещё две с обеих сторон от входа. Настоящее произведение искусства, к тому же вполне пригодное и как крепость: в нем смело можно держать осаду, вместив туда сотню воинов.

Фэй спешилась у фасада этого переносного дворца и бросила поводья тут же подбежавшему к ней худому мальчонке-конюху:

– Покажи мои покои, – обратилась она к подошедшему вместе с конюшонком важному слуге в багряной ливрее королевского дома, – и подготовь воду. А ты, – Фэй повернулась к мальчишке и попробовала сделать злое лицо, уж это обычно получалось неплохо, – ухаживай за Златовлаской хорошенько, не то велю отхлестать до крови.

Она постепенно училась пугать одним своим видом и голосом, пока что только детей, но это уже кое-что. Хотя до отца ещё далеко. Он рассчитывал увидеть её сразу по прибытии, но Фэй вовсе не собиралась оправдывать его ожиданий. Неспешно вымывшись, она выждала ещё почти два часа, высушив волосы и позволив служанке сделать ей новую причёску, и лишь после этого позволила присланному уже в третий раз слуге повести её на аудиенцию.

Рабочий кабинет короля оказался довольно просторен, но обставлен по-походному скромно: напротив входа стоял большой письменный стол, заваленный бумагами – письмами, распоряжениями, отчётами, а также разнообразными чернильницами, печатями, и прочими необходимыми вещами. Казалось, что всё свалено в кучу, но она знала, что в этом беспорядке есть чёткая система и отец всегда может найти нужное среди этой груды за пару мгновений; в углу стола голубым металлом блестела знакомая двухфутовая армиллярная сфера, с которой он оказался не в силах расстаться; на драпированной бархатом глубокого тёмно-синего цвета стене над столом висело несколько пар скрещённых мечей, тоже старых знакомцев – пара коротких, старого образца, пара тяжёлых двуручных, один искривлённый, из-за океана, и два «бастарда» – один из них носил его прадед и тёзка, Ледвиг Первый, он же Строитель. Он, как и мечи, был бастардом, внебрачным сыном королевы Элеанор, рождённым чтобы унаследовать трон в обход её законных детей от Карла Весте, и таким образом оставить королевство в ведении Грэйлэйтов. Изгибы закона бывают прихотливыми, но династия всегда заботилась, чтобы он работал на неё, и при любых обстоятельствах трон наследовали только её представители. И, несмотря на своё сомнительное происхождение, Ледвиг Первый был великим королём. Если верить семейному фольклору, конечно, историки-то его изрядно недолюбливали, но Фэй считала, что дурной король не смог бы усидеть на троне семьдесят лет. Отец, нося его имя, подражал ему, хоть никогда бы не признался в этом.

В левой половине комнаты стоял шестифутовый шкаф из чёрного дерева и широкая ширма из переплетённых жёлтых и красно-коричневых тисовых полосок, а на стенах висели гобелены с давно почившими королями, запечатлёнными на войне и в застолье. Она узнала Свена Путешественника, всегда изображавшегося с хитрыми глазами и короткой седеющей бородкой, и Харальда Завоевателя, дующего в рог посреди снежных гор. Ещё двоих не вспомнила: статного красавца с длинными каштановыми волосами и силача-толстяка, размахивавшего молотом, на её вкус чересчур огромным, чтобы человек, пусть даже такой толстый и сильный, мог его поднять.

– Фэй, – отец, работавший за столом, не изменяя своим привычкам и в походе, при её появлении отложил перо, сцепил руки и изучающе взглянул на неё своими жестокими золотисто-зелёными глазами с узкими зрачками. – Ты опоздала.

Она фыркнула и ответила заранее подготовленной фразой:

– Хорошо, что вы дождались меня здесь, а не пируете с вашими храбрыми лордами в счастливо возвращённой старой новой столице.

– Сейчас мои храбрые лорды соберутся на совет, – он поджал губы. – Мы должны подсчитать наши силы.

– Я уже сделала это, – заявила она: – На вашем месте укоротила бы некоторых вассалов на голову, дабы они в будущем не поддавались соблазну остаться в тёплой уютной постельке, когда их король ведёт войну. Вы слишком добры к ним в последние годы – как видите, они это оценили.

Отец, не обращая внимания на её слова, молча раскатал на столе небольшую карту южного Эставалля и во что-то вгляделся, зажав край правой рукой, облачённой в багровую перчатку, предоставив Фэй бессмысленно стоять рядом, разглядывая его расшитый золотыми нитями тёмно-бордовый, почти чёрный камзол. Сейчас он выглядел на свои годы: лицо избороздили морщины, лоб облысел, а кожа потемнела; но постарел он благородно – сохранил огонь в глазах и живость, оставаясь бодрым и деятельным, да и вполне привлекательным даже со своими морщинами. А взгляд его с приходом старости стал ещё выразительнее, особенно неподражаемо ему удавалось презрение. К восьмидесяти научится убивать взглядом и будет выглядеть лучше, чем я в сорок.

– Не твоё дело судить об этом, – очевидно, решив, что подождал достаточно, спокойно ответил он спустя минуту.

– Кстати да, – решила парировать она, силясь вспомнить, о чём именно шла речь, – как и прибегать по вашему зову в эту выгребную яму, словно я послушная собачонка, когда к вам не явились даже ваши лорды. У вас тут война, а я женщина, если вы не забыли.

– Я не забыл. Но не забыла ли ты? – спокойно ответил он, продолжая разглядывать карту. – Говорят, что место женщины – на супружеском ложе, но ты отказала всем женихам, которых я одобрил. И даже не соизволила сделать это самой, – он усмехнулся. – Письма! Точнее, полагаю, письмо, одно на всех. Ты по-прежнему не хочешь замуж?

– С меня хватило прошлого замужества, – ответила она резко. – Замужества, на котором вы настояли, смею напомнить.

– Это была хорошая партия, – бесстрастно взглянув на неё, ответил отец, вернувшись к карте.

– Она стала бы поистине великолепной, если бы я не сумела сбежать. Тогда вы получили бы суд, который сделал бы из нашей семьи посмешище, а потом и мою голову в подарочной упаковке, полагаю, – она криво усмехнулась.

Уж здесь-то ты за собой последнего слова не оставишь.

– Раз не хочешь замуж, то для тебя найдётся другое занятие, – вовсе не стал он спорить.

– Кроме как править Бельтиром? – уточнила Фэй.

– Многие говорят мне, что ты с ним не справляешься. Там полно недовольных лордов, купцов и еретиков.

– Как, еретики тоже недовольны? – удивилась она.

– Нет, их просто много.

– Это неправда! Я просто хочу сделать всё правильно.

Она хотела было уточнить, что именно, но он не дал:

– Разумеется. По поводу Бельтира ты отчитываешься перед лордом-констеблем, а уже он передо мной. Если бы я был недоволен, то отозвал бы тебя.

– Так вы меня и отозвали!

– Временно. Потому что ты потребовалась для другого дела.

– Ах да, помню, вы говорили о каком-то занятии. И что же это?

– Расскажу после совета. Сейчас, по твоей милости, на это нет времени – нас уже ждут. Постарайся вести себя так, будто ты уже взрослая. Как моя дочь.

– Я буду сидеть как мышь и не пророню ни слова, если на то будет ваша воля, – шутливо сказала Фэй, слегка растягивая слова.

– Это необязательно, – только и ответил он, после чего поднялся и продел руки в поданную слугой длинную красную мантию с горностаевой оторочкой и вышитыми золотой нитью грифонами, пляшущими кровавый танец, взмётывая вверх свои когтистые лапы.

Наверное, в ней чертовски жарко.

– К чему такие приготовления? Осталось ещё корону надеть и скипетр прихватить, и можно идти выступать перед народом, – вообще-то Фэй не собиралась произносить это вслух, но слова вырвались сами собой. Она ненавидела эту их мерзкую привычку.

Отец метнул на неё один из своих многочисленных взглядов, полных оттенков презрения.

Заслуженного презрения. Когда я уже научусь думать прежде чем раскрывать рот.

– Ты никогда не понимала, как следует себя вести, и именно поэтому не сумела задержаться в Арле.

Что бы ты знал об этом. Иногда ты просто старый дурак, подумала она горько, и в этот раз всё-такисумела промолчать.

Зал совета оказался большой квадратной комнатой в противоположном от королевских покоев конце павильона. Король занял своё место на небольшом деревянном троне с крашеными киноварью грифонами на подлокотниках во главе длинного дубового стола, Фэй же села на неудобный низкий стул справа от него. Такой же стул слева остался пустовать.

На трёх грубо сколоченных скамьях вокруг разместились два десятка мужчин. Фэй принялась их рассматривать, узнавая некоторых. Ближе всех с её стороны в синем плаще с нашитым на животе белым орлом сидел Стеффон, сын лорда-пэра Ледяных Гор, злобного старика Эвальда Винтера. Он нахмурился, угрюмый, с узким лицом, густой и чёрной, как смоль, бородой и косматыми бровями, здорово напоминая Лесного Духа из сказок. Он женился на младшей сестре лорда Фалька, девушке хрупкой и болезненной, тем самым обеспечив Винтерам устойчивый союз с Фальками в их вечном противостоянии с южанами.