Король сусликов - Гоян Николич

Я же сказал, наша группа представляла собой толпу старичья.

Как-то раз по дороге в гостиницу наш водитель решил срезать через город и проехал мимо находившегося рядом с аэропортом старого штаба командования по оказанию военной помощи Вьетнаму. Я попросил водителя остановиться, сказав, что остаток пути пройду пешком. Некоторое время мы спорили, но в итоге он сдался, пожал плечами, притормозил у обочины, и я вышел из нашего чудесного кондиционированного автобуса навстречу влажной сайгонской жаре — за бортом было тридцать пять градусов тепла. Чувствуя пульсирующую боль в коленях, я побрел, истекая потом. Жена Эрла проводила меня тревожным взглядом из-за дымчато-серого окна автобуса и выдавила из себя улыбку. Ее супруг сидел рядом и спал.

Старые бараки для рядовых были заколочены досками и увиты побегами лиан. В этих краях все рано или поздно покрывается лианами. Неподалеку отсюда когда-то располагалось французское кладбище, где вьетконговцы зарывали в гробах оружие — на будущее. Теперь там раскинулся очаровательный парк с аккуратными газонами. Несмотря на это, по аккуратным рядам холмиков, напоминавшим кочки на горнолыжном спуске, все еще можно было догадаться, где находились могилы. Как я уже узнал, местные жители избегали ходить в парк с наступлением темноты, опасаясь встретить большеглазых призраков колониалистов. Тот факт, что останки похороненных здесь тел давным-давно перевезли во Францию, местных совершенно не волновал.

По дороге в гостиницу я заплутал и оказался в очень бедном районе. Вдоль улочки протянулись хибары из фанеры, а их обитатели смотрели на меня так, словно я только что свалился с Луны. Я отдал мелочь старушке, просившей подаяние у двухколесной тележки, брошенной возле двери, из-за которой тянуло рыбой и капустой. Хибары были оплетены спутанными электрическими проводами, а за каждым открытым окошком мерцали экраны маленьких телевизоров.

В конце концов я добрался до своего отеля «Мажестик», расположенного на улице с дорогущими магазинами. Мне подумалось, что сегодняшний день можно считать лучшим за всю поездку. Как же было здорово просто бесцельно бродить, глазея по сторонам. Меня не пугало, что я мог потеряться. Я и так уже безнадежно заплутал.

Все, что я некогда оставил во Вьетнаме и увидел вновь, либо оказалось заброшено, либо вызывало предчувствие чего-то дурного, порождая во мне смутное ощущение того, что пробудилось ото сна некое давно предсказанное зло. Удивительное дело, но это вселяло в меня успокоительную надежду на то, что, к счастью, скоро нашему миру придет конец.

Поездка явно затянулась и уже обошлась мне в целое состояние. Я был единственным из группы, кто не то что не взял с собой жену, но даже не прихватил мобильный телефон. Одним словом, я решил поставить точку и вернуться домой, объяснив свой поступок тем, что у меня внезапно возникли определенные проблемы со здоровьем, которые требовали немедленного медицинского вмешательства.

Я мог бы сразу догадаться, что эта поездка мне совершенно не поможет. Впрочем, нельзя закрывать глаза и на положительные моменты, вроде туалета в автобусе. Кстати, полотенца для рук там были не бумажные, а тряпичные.

В свой последний вечер во Вьетнаме я решил не ходить на дорогущий ужин, организованный для нас в отеле «Континенталь», в котором в колониальную эпоху творил и напивался Сомерсет Моэм. Ради этого ужина некоторые из женщин в нашей группе заставили своих мужей купить новый костюм и галстук. Да и вообще, сам отель меня мало привлекал. Нам сказали, что там нас будут ждать журналисты с американского телевидения, собиравшиеся взять у нас интервью, и это послужило для меня еще одним аргументом в пользу того, чтобы пропустить ужин. Признаюсь, меня немного волновало, что у Эрла может случиться очередной приступ, но ведь рядом с ним всегда бдит жена с коробкой влажных салфеток наготове, да и вообще это не моего ума дело. Как будто у меня своих проблем нет!

В «Континентале» я побывал много лет назад, когда еще сопляком служил в армии. Мне дали увольнительную, и на сэкономленные деньги я пообедал в дорогущем ресторане при гостинице, где под высокими потолками вращались лопасти вентиляторов. Помнится, я скормил поданные к супу крекеры жирному карпу, который плавал в гостиничном пруду под старыми плюмериями.

В то время отель считался очень экзотическим местом. Там с деловитым видом лихорадочно сновали журналисты, освещавшие боевые действия. Все репортеры носили жилеты цвета хаки, из карманов рубашек у них торчала куча ручек — казалось бы, зачем их столько? Меня только выписали из госпиталя, я еще толком не пришел в себя, на одном глазу красовалась черная повязка, благодаря которой я выглядел очень внушительно и грозно, что меня несказанно радовало. Повязка на глазу, опухшее лицо, жутковатые шрамы — все это дополняло образ эдакого безумного пирата, который, нарядившись в гражданское, сидит на балконе отеля, смолит одну за другой сигареты «Лаки Страйк», напивается на жаре и чирикает напыщенную ерунду в блокноте, который я с тех пор начал повсюду таскать с собой.

В последний свой вечер в Сайгоне я отправился к старому почтамту, когда-то давно построенному французами. Здесь мне тоже довелось побывать в юности, когда я приходил в себя после маленького приключения в долине Ашау. Помнится, вдоль многолюдной улицы выстроились высокие глиняные горшки с ярко-желтыми цветами, на фоне которых старый собор Сайгонской Богоматери под полуденным дождем выглядел серым и каким-то уставшим. В маленьком городишке среди гор, в котором я сейчас живу, погода балует нас дождями нечасто. Я успел позабыть, как влажно и дождливо бывает во Вьетнаме.

Стаи голубей, с крыльев которых капала вода, сидели нахохлившись на верхушках рам стрельчатых окон собора. Когда я прошел мимо, птицы сорвались с мест, взметнулись над площадью и полетели куда-то прочь.

С трудом переставляя ноги, стараясь не попасть под колеса машин и мотороллеров, я доковылял до гигантского здания почтамта, внутри которого отыскал длинную скамейку — она оказалась в точности такой, как я ее запомнил. Я присел, положил руки на колени и принялся изучать пять знаменитых старых циферблатов.

Наверное, я задремал, потому что в какой-то момент мне показалось, что рядом на скамейке сидит моя жена. В последнее время у меня часто возникает ощущение, что она поблизости. Будто она все еще жива. Сущее безумие, что тут еще скажешь. Таблетки, само собой, не помогают. Мне ее ужасно не хватает.

«Вот вернусь домой, — подумалось мне, — и буду ворочаться в кровати, силясь уснуть, предварительно проторчав целый вечер на заседании городского совета, где пустобрехи обсуждают дурацкие поправки в строительный