Далекие чужие. Как Великобритания стала современной - Джеймс Вернон
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Большая часть миграции, как на дальние, так и на ближние расстояния, приходилась на города, пребывание людей в которых носило в основном временный характер. В 1840-х годах более половины семей в лондонских приходах Вестминстер и Сент-Джордж-ин-Ист прожили в своих домах менее года. Аналогичным образом, в Ливерпуле в XIX веке менее 20 % населения оставались жить по одному адресу в течение десяти лет, а 40 % переезжали в течение одного года – эту цифру подтверждает исследование Бута, проведенное в Бетнал-Грин в 1880-х годах [Dennis 2018:117]. Несмотря на то что нам нужно еще многое исследовать в этом направлении, похоже, что только в конце XIX века, когда появилось социальное жилье и владельцы домов, британское население стало все больше оседать и привязываться к домам в определенных местах [Anderson 1993: 11–13].
Вопреки тому, что Великобритания раньше всех в Европе (и, возможно, во всем мире) начала процесс урбанизации, ее городское население росло на фоне сельского, численность которого оставалась практически неизменной вплоть до 1870-х годов [Hollen Lees, Hohenberg 1995]. На протяжении всего XVIII века численность населения оставалась пропорционально одинаковой и преимущественно сельской. К 1800 году только 20 % населения проживали в городах, что всего на 2 % больше, чем в 1700 году, когда 600–700 городов с населением от 500 до 1000 человек «были разбросаны по всей стране, как маленькие острова среди моря деревень, хуторов и полей»[12]. Несмотря на возрождение городов и рост Лондона, Великобритания XVIII века оставалась глубоко сельским обществом. И снова большие перемены произошли в XIX веке. В 1801 году 80 % 15-миллионного населения составляли сельские жители; столетие спустя 80 % населения, которое к тому времени достигло 41 миллиона, было городским. По-настоящему резкие изменения произошли в последней четверти XIX века. Если в 1871 году 50 % 31,5-миллионного населения оставалось сельским, то к 1911 году эта цифра стремительно снизилась до 25 % из 45 миллионов, что означает потерю более чем 75 миллионов человек из сельской местности (особенно сильно пострадали Шотландия и Уэльс). Конечно, то, когда население Великобритании стало преимущественно городским, зависит от вашего определения: это 1851 год, если под городским населением понимаются города численностью 2500 человек, 1871 год, если эта цифра возрастает до десяти тысяч человек, и 1901 год, если мы считаем городскими центрами население в 50 тысяч человек [Thompson 1990: 13–14].
Какой бы ни была ваша мера, галопирующий размер городов и поселков по-настоящему поразителен. Лондон был настоящим гигантом. Уже в 1750 году его население, составлявшее 675 тысяч человек, превосходило все остальные города, но к 1801 году оно достигло миллиона, к 1841 году – двух миллионов, к 1861 году – трех миллионов, к 1881 году – 4,7 миллиона, к 1901 году – 6,5 миллиона, а к 1931 году – 8,2 миллиона. На протяжении всего головокружительного расширения, которое привлекало людей со всего Соединенного Королевства, жители Лондона постоянно составляли около 15 % населения Англии и Уэльса. Ни один населенный пункт не мог соперничать с Лондоном по размерам, но другие города росли быстрее и возникали в течение нескольких поколений. К 1931 году Манчестер был в десять раз больше, чем в 1801 году, а его население увеличилось с 75 тысяч в 1801 году до 339 тысяч к 1851 году, 645 тысяч к 1901 году и 766 тысяч к 1931 году. Аналогичный десятикратный рост за тот же период времени наблюдался в Бирмингеме, Ливерпуле, Глазго, Белфасте, Кардиффе, Суонси, Гейтсхеде, Саут-Шилдс, Салфорде, Шеффилде, Хаддерсфилде, Блэкберне, Брэдфорде, Стоке, Вулверхэмптоне, Халле, Лестере, Ковентри, Дерби и Брайтоне. В 1811 году только в Лондоне население превышало 100 тысяч человек, тогда как столетие спустя 35 % населения проживали в 41 городе такого размера. Хотя в первой половине XIX века большая часть миграции в новые городские центры происходила из близлежащих внутренних районов и графств, они также привлекали мигрантов со всей страны (см. рис. 4) [Redford 1976].
Рис. 4. Миграция в Ливерпуль, Манчестер и Болтон (перепись 1851 года) Источник: [Redford 1976: арр. Е.].
Миграция также имела имперский характер. Англия давно испытывала непреодолимую тягу к валлийцам и шотландцам, искавшим работу, военную службу или государственные посты, но именно бедствия голода в Ирландии стали причиной первой массовой колониальной миграции в метрополию. В период с 1841 по 1861 год численность ирландского населения на материке почти удвоилась, достигнув более 800 тысяч человек. Несмотря на эти цифры и прибытие около 200 тысяч восточноевропейских евреев в конце XIX века, миграция в Великобританию оставалась незначительной по масштабам вплоть до 1950-х годов. Эмиграция из Великобритании началась с исхода в Северную Америку: к 1700 году туда переселилось около 350 тысяч человек, а к 1800 году к ним присоединилось еще 750 тысяч (из них 75 % уехали не по своей воле – в качестве каторжников или подневольных рабочих). В период с 1750 по 1939 год Англию и Уэльс покинуло около десяти миллионов эмигрантов, а Шотландию – еще 2,5 миллиона. Только за десятилетие до 1914 года из Великобритании уехали 1,7 миллиона эмигрантов, что более чем в два раза превышает число англичан, погибших во время Первой мировой войны[13]. Мигранты распространились по всей Британской империи и ее колониям, принадлежавшим белым поселенцам, а также по всему британскому миру, который по-прежнему включал в себя наиболее популярное направление – Соединенные Штаты Америки.
Внутриколониальная миграция также была значительной и в основном вынужденной. Британская империя изначально основывалась на институте рабства. Плантационная экономика, созданная белыми поселенцами в Северной Америке и Вест-Индии для производства хлопка, сахара, кофе и какао, продававшихся на растущих европейских рынках, зависела от импорта рабского труда из Африки и других форм несвободной (каторжной или подневольной) рабочей силы из
