Призрак Мастера - Владимир Алексеевич Колганов

И случилось чудо: Алина успокоилась, а потом растерянно глядя на Глеба спросила:

— Глеб! Что это было?

Вместо ответа Глеб тоже сделал несколько глотков из кувшина и посмотрел по сторонам. Нет ни Булгакова, ни членов «шайки Воланда» — это стало ясно после того, как Глеб сходил на кухню. Но как объяснить все эти превращения Алине, он и сам не знал, только сказал:

— Тебе приснился страшный сон. Иди-ка прими душ и ложись спать, а я всё здесь приберу. Утро вечера мудренее.

Алина была до того измотана случившимся, что подчинилась.

Глава 8. Прощены!

Всё это требовало объяснения, однако без помощи Булгакова никак не обойтись. Но вот вопрос: кем был на самом деле тот ночной гость и почему он так неожиданно исчез? Возможно, тут вмешалась Тофана, но как же Булгаков — почему это допустил? Впрочем, и сам Глеб чуть не скатился до шантажа, что по большому счёту совсем не удивительно — когда речь идёт о личном счастье, любые средства хороши. Глебу неприятно было признавать, что и Булгаков, и он способны на такое, однако роль Булгакова в этом деле ещё не совсем понятна.

Но вот уже прибрал в гостиной, до рассвета ещё час, можно и поспать. И тут опять знакомый голос:

— Прости! Я не хотел, чтобы всё так произошло.

Булгаков развалился на диване, всё тот же галстук-бабочка и монокль… Ну можно ли на такого рассердиться?

— Забудь! Ничего страшного не случилось.

— Ты понимаешь, Глеб, фея меня надоумила, сказала, что будете посговорчивее после этого вина.

— Так во втором кувшине был вовсе не нектар?

— Чтобы набрать его на два кувшина, нужно переработать целую плантацию цветов, поэтому первый кувшин взял из старых запасов, ну а второй фея мне подсунула. Феи у нас вместо психоаналитиков, спасают от депрессии.

— Разве бывает депрессия в раю?

— Ещё как бывает! Иногда до чёртиков всё надоедает, все эти райские сады, заботливые феи, готовые исполнить каждое желание…

— Так это они переправили тебя в реальный мир?

— Ну да! Однако это право надо заслужить каторжным трудом, пока ещё не расстался с жизнью. Да и то, не всякая фея возьмёт на себя ответственность.

— Выходит, тебе повезло, добрая попалась…

— Добрая-то добрая, но, если бы не поддался на её уговоры, можно было избежать скандала.

— Да я не в обиде.

— Ты вовремя среагировал. А как догадался?

— Видимо, тоже фея подсказала, — усмехнулся Глеб.

— Напрасно улыбаешься. Талантливому человеку всегда кто-нибудь благоволит. Если в реальной жизни не свезло, тогда уже в раю.

— Честно говоря, мне без разницы, что будет после смерти.

— Напрасно! У нас там тоже в некотором роде жизнь, совсем не то, что мучиться в аду на раскалённой сковородке. Если бы ещё Алина была рядом…

«Опять он за своё! Похоже, пора раз и навсегда закрыть наболевшую проблему»:

— Михаил, так что же с Алиной? Жребий будем бросать?

Булгаков даже лицом побагровел от злости:

— Как только тебе в голову могла прийти такая мысль?

— Шуток не понимаешь? — попытался оправдаться Глеб.

— Так нельзя шутить! Алина — человек, а не какой-нибудь бездушный предмет или, не дай бог, скаковая лошадь из тех, на которых делают ставки в тотализаторе. Ещё не хватало, чтобы таким способом решали, кто победит, — потом, немного успокоившись, посмотрел на Глеба уже не с укоризной, а сочувственно: — Судя по всему, отрава ещё не выветрилась из твоих мозгов.

— Да нет, я в полном порядке.

А Булгаков всё не отводил взгляда, словно бы пытался черепную коробку просветить насквозь и на этом основании сделать выводы:

— Вот не пойму, за что она полюбила такого недотёпу?

Подобным образом его никогда никто не обзывал, поэтому поначалу Глеб обиделся. Хотел было сказать: «сам такой!», но это может быть понято двояко — если оба одинаковые, тогда Алина и Булгакова вроде должна бы полюбить… Но в самом деле, за что? За то, что предложил ей роль в пьесе «После оттепели»? Так она и до этого не жаловалась на внимание столичной публики. Впрочем, «танец целомудрия» имел такой успех, что все другие её роли как бы потускнели, потеряли прежний блеск. Ну а воплотить в фильме образ Маргариты — об этом можно лишь мечтать, и только Глеб сделал эту мечту явью… Так что же тогда — переиначить монолог из трагедии Шекспира и дать такой ответ Булгакову: «она меня за роли полюбила»?

К счастью, Алина не слышит, о чём они тут говорят. А если бы услышала, ему несдобровать — послала бы куда подальше! Единственное, что Глеба извиняет, так это бессонная ночь в сочетании с остатками отравы. В такой ситуации лучше помолчать, предоставив Булгакову высказать свои предположения. Так оно и получилось:

— Ты знаешь, Глеб, в юности я нравился женщинам — симпатичный, остроумный, мог любую заговорить так, что готова тут же броситься на шею. По вот прошло время, и во мне стали ценить уже другие качества — к примеру, всех изумляло, как никому не известный автор смог написать пьесу «Дни Турбиных», кое-кто даже сравнивал меня с Шекспиром. А потом успех этой постановки во МХАТе стал как бы неотъемлемой частью моего существа, отодвинув на задний план внешнюю привлекательность и прочее, словно бы я ходячая театральная афиша. Примерно так и у тебя.

На это трудно возразить, поскольку Булгаков словно бы читает мысли Глеба. Но почему бы не попробовать?

— Я готов согласиться, что после публикации «закатного романа» вся прекрасная половина человечества могла бы оказаться у твоих ног, за исключением тех, что грамоты не знают. Этого не случилось по независящим от тебя причинам, и все же позволь мне усомниться в том, что даже такой замечательный роман может обеспечить человеку прижизненную славу.

— Ты хочешь сказать, что, будь роман опубликован не полвека назад, а сейчас, никто бы не обратил на него внимания?

— Дело даже не в том, что в нынешние времена книги мало кто читает. Но важна ещё и биография автора, ореол страдальца…

— Глеб, ты не прав! Главное в романе это ершалаимские главы, взаимоотношения власти и творца, писателя, интеллектуала… Ну а биография автора тут ни при чём.

И тут из глубины спальни раздался женский голос:

— Оба вы не правы. Главное — это любовь!

Вслед за тем в гостиную вошла Алина и предвидя недоумение двух спорщиков сразу пояснила:

— После того, что здесь случилось, я так и не смогла заснуть, поэтому всё слышала.

Слава богу, догадалась