Новак Джокович – герой тенниса и лицо Сербии - Крис Бауэрс

Работа по превращению Новака Джоковича в теннисиста мирового класса шла медленно, но уверенно. Он быстро прогрессировал, однако физически был еще мал, поэтому Генчич ничего не оставалось, как только ждать, когда он подрастет, чтобы увеличить нагрузки.

Сама Генчич играла до эпохи Коннорса и Эверт, поэтому неудивительно, что она обучала подопечного одноручному бэкхенду. В итоге почти весь первый год теннисной учебы Джокович играл слева одной рукой. Однажды, когда ему было шесть с половиной лет, он, гуляя с Генчич, вежливо спросил: «Еца, можно мне попробовать играть слева двумя руками?» Генчич ответила: «Можно, конечно, но сначала я объясню тебе, как надо держать ракетку при двуручном бэкхенде, поскольку тут возможны три варианта: играть, как левша играет форхенд, играть одноручный бэкхенд с поддержкой второй рукой или играть по-настоящему двумя руками. Попробуй все три, а через неделю скажи, какой больше тебе подходит, и определись, хочешь ты играть двумя руками или одной». Ровно через неделю Джокович без напоминаний подошел к ней и объявил: «Неделя прошла, я хотел сказать, что буду играть слева двумя руками». Генчич сказала, что это хорошо, если только он будет продолжать выполнять резаные удары одной рукой и пользоваться ими как приемом для выхода к сетке. Джокович ответил, что, по его мнению, двуручные бекхенды получаются у него сильнее одноручных. Генчич кивнула: «Ладно, мы над этим поработаем». И они продолжали работать очень медленно, без какого-либо нажима с ее стороны, и вскоре наставница убедилась, что Новак настолько сообразителен и легко обучаем, что освоил удар слева двумя руками так, словно это ничего ему не стоило.

Одно из главных достоинств Джоковича – работа ног, за что его хвалили с самого начала. По словам Генчич, она с первого дня поняла, что он хороший горнолыжник – то же самое она могла сказать и о себе. Поэтому она упорно учила его использовать в теннисной игре имевшуюся у него гибкость ног и голеностопов – важнейшее качество горнолыжника. Это позволило ему даже скользить по кортам с твердым покрытием – сейчас такое умение встречается часто, а тогда им мало кто обладал.

Еще одна особенность Генчич как тренера заключалась в том, что она старалась приучить своих подопечных следить по телевизору за тем, как играют теннисные кумиры. Она расспрашивала Джоковича, что привлекает его в игре таких теннисистов, как Пит Сампрас, Стефан Эдберг и Андре Агасси. Однажды Джокович сказал, что хочет овладеть таким ударом справа по линии в движении, как Сампрас, и Генчич пообещала научить его. Ему хотелось после подачи перемещаться к сетке и играть с лета, как Эдберг, и Генчич объяснила ему, как это делается (и слегка расстраивалась, видя, что он редко применяет и то и другое в своей игре). Когда Джокович признался, что хотел бы играть справа, как Агасси, Генчич посоветовала ему понаблюдать, где Агасси находится во время обмена ударами. «Агасси стоит внутри корта, – пояснила она, – вот и я научила Новака располагаться прямо на задней линии или чуть внутри корта. Это важно, потому что он был мал ростом и еще довольно слаб, поэтому должен был бить по восходящему мячу и идти к сетке после очень быстрого выноса ракетки в мяч. Он понаблюдал за Агасси и начал играть как тот. И это было замечательно, потому что он был еще недостаточно силен и ему приходилось заканчивать розыгрыш очка как можно быстрее. Я тоже советовала ему не втягиваться в долгие обмены ударами: если соперник сыграл чуть короче, сразу переходи в атаку».

Джокович научился отличным ударам с лета, но применял их нехотя. Однажды он объяснил: «Еца, ты хочешь, чтобы я играл с лета, но когда я выхожу к сетке, то чувствую себя, как на поле боя под обстрелом тысячи снарядов».

Кроме того, Генчич обратила внимание на то, что юный Новак никогда не жалуется на усталость. Наоборот, он часто просил разрешения задержаться на корте еще на часок после тренировки. «Все они играли утром по четыре часа, – рассказывала она о лагере в Копаонике, – затем отдыхали два часа и тренировались еще два, итого шесть часов, в том числе два уходили на общефизическую подготовку. Так мы занимались каждый день, за исключением случаев, когда шел дождь».

Джокович никогда не уставал психологически. Всякий раз, заканчивая тренировку, Генчич уже знала: этот мальчик будет расспрашивать ее обо всем, чем они занимались. Однажды она сказала ему: «Новак, у меня два университетских диплома, а теперь, кажется, есть третий – из-за твоих вопросов, на которые мне приходится отвечать!»

Генчич также утверждала, что делала все возможное, чтобы помочь ему быстрее подрасти. «Он очень поздно пошел в рост», – объясняла она.

«Я читала книги по физиологии и расспрашивала, какие упражнения могут помочь мальчику стать выше ростом. И обнаружила, что при выполнении девяти упражнений по три раза в день можно стать заметно выше ростом. Упражнения очень простые, но выполнять их надо по полной, иначе толку не будет. Я уделяла внимание общефизической подготовке, но только на теннисном корте – развитию гибкости, подвижности, умению ускоряться. Но я никогда не устраивала ему силовых тренировок или бега на длинные дистанции. К этому нужно было приступать позже, когда он начнет интенсивно расти и его мышцы начнут удлиняться. Это придаст им гибкость, и тогда станет можно поработать над их укреплением. Но к тому моменту я уже не тренировала Новака».

Через несколько месяцев поползли слухи о мальчике, на которого стоит посмотреть. Отчасти распространению слухов способствовал он сам. В возрасте семи лет Новака пригласили в передачу национального телевидения, где одни дети брали интервью у других: в бейсболке, повернутой козырьком на затылок, Джокович держался весьма самоуверенно и сообщил, что ему пророчат славу первой ракетки мира. Клип этой передачи до сих пор можно найти в Интернете, и даже те, кто не понимает по-сербски, наверняка заметят, что Джокович буквально излучает уверенность – однако это уверенность семилетнего ребенка, в которой нет и тени высокомерия; он всего лишь максимально откровенно отвечает на вопросы. «Когда мне было семь или восемь лет, я говорил, что буду первым теннисистом мира, – рассказывал Джокович в интервью американскому телеканалу CBS в 2012 г., – и большинство людей смеялись надо мной. Наша страна тогда переживала критический период, и казалось, что вероятность этого – не выше одного процента». Однако он верил, что справится, и даже разыграл сцену величайшего личного триумфа, которому предстояло свершиться почти двадцать лет спустя: поднял над головой дешевую пластмассовую вазочку, словно выигранный кубок. При этом он чуть ли не впервые в жизни заговорил по-английски: «Привет, я Новак Джокович, чемпион „Уимблдона“».

Ранние успехи юного Новака заметил Душан Вемич – человек, который позднее стал его товарищем по команде на Кубке Дэвиса и одним из его тренеров. Вемич был на одиннадцать лет старше Новака и входил в молодежную сборную белградского «Партизана». Однажды он тренировался по соседству с кортом, на котором Генчич занималась с семилетним Джоковичем. «Даже на том этапе он в каком-то смысле был почти самостоятельным, – вспоминает Вемич. – Было видно, что он похож на детей, одаренных в разных областях – в математике, музыке, – которых можно увидеть по телевизору: они похожи на маленьких профессоров. Вот и он был таким ребенком: очень умным, красноречивым, с ясной головой, полной отличных мыслей. В нем было что-то, что давало ему возможность проявить себя в разных ситуациях. Чем труднее положение, тем лучше он с ним справлялся. Потом, став профессионалом, он раз за разом доказывал это».

Несмотря на то, что Джокович проводил три четверти года в Белграде, своей теннисной базой он считал Копаоник. Летом он играл на трех хард-кортах, а зимой, когда эти корты засыпал снег, пользовался спортивным залом при «Гранд-отеле», построенном в 1980-х гг. Этот зал по размерам соответствовал теннисному корту. В Белграде корты имели грунтовое покрытие, в итоге Джокович играл на кортах с твердым и грунтовым покрытием, а также на крытом корте, то есть получал всестороннее теннисное образование. Однако речь шла не только о теннисе: Генчич хотела, чтобы в ее лагерях все мальчики и девочки общались друг с другом. В итоге возникло большое молодежное сообщество с типичными для него дружбами и конфликтами. В двадцать с небольшим лет, предаваясь воспоминаниям вместе с Генчич, Джокович сказал ей: «Знаешь, Еца, Копаоник – моя гора Олимп».

Джокович называет Генчич своей «теннисной мамой», и поскольку она тренировала его с пяти до двенадцати лет, то, несомненно, успела обучить его основам тенниса. Но сама она считала, что этим ее роль не исчерпывается.