И тогда я ее убила - Барелли Натали

У меня не осталось больше сил все это выносить, так я была возбуждена. Пришлось встать и отправиться на кухню, чтобы сварить себе крепкого кофе.

— С тобой все нормально?

Я обернулась. Джим стоял, привалившись к дверному косяку и скрестив руки на груди, на лице у него читалось легкое беспокойство.

— Очень даже! Просто мы с Беатрис изрядно набрались за обедом в «Л’Амбруази», не знаю, сможешь ли ты в это поверить. Теперь мне нужно время, чтобы прийти в себя.

Я улыбнулась. У меня было ощущение, что я сияю. Искрюсь, как бенгальская свеча, от мыслей о грядущей новой реальности. О ланчах с выпивкой в «Л’Амбруази» и обсуждением моего нового романа в обществе Беатрис Джонсон-Грин. Просто слов нет, как здорово.

— Беатрис?

— Ну, знаешь, я тебе на днях о ней говорила. Она кое-что купила у меня в магазине, и я…

— Ах да, помню. Не знал, что вы сегодня встречаетесь.

— Я тоже не знала, но она захотела отблагодарить меня за…

— Да-да, за то, что поработала девочкой на побегушках у леди Ган-Грины.

На этот раз у него вышло не так уж смешно.

— А с тобой все в порядке?

— Да, вполне. Работаю над докладом для завтрашней конференции. Кое-кто не может себе позволить располагать временем как заблагорассудится, чтобы взять средь бела дня тайм-аут и отправиться пьянствовать.

— Эй, ну ты чего?! Я ведь…

— Шучу, шучу. Мне просто завидно, вот и все. Совсем в работе погряз.

Я совершенно забыла о его конференции.

— Как идет подготовка?

— Требует много труда. Ты же знаешь, как… хотя, погоди, нет, ты не знаешь.

— Джим, да что такое?

— Ничего. Всего лишь шутка.

Ну вот, пожалуйста, опять. Знакомые признаки. Таким Джим бывал в самые напряженные времена. На самом деле ничего удивительного: он и правда очень усердно работал, и вовсе не зря: он создавал себе имя. Целеустремленность входила в число тех качеств, которые мне особенно нравились в муже.

Я уселась за кухонный стол и похлопала по соседнему стулу, приглашая Джима присоединиться.

— Пожалуйста, останься выпить со мной кофе. Хочу поделиться новостями.

— Только побыстрее, мне еще нужно вещи собрать, — сказал он, усаживаясь.

— Ой, милый! Даже не знаю, найду ли слова! Все это кажется совершенно невероятным. Даже страшно сглазить, если вслух скажу.

— Так в чем дело? — Джим налил себе кофе.

И я выпалила:

— Беатрис будет меня учить и поможет мне закончить роман! Я просто в восторге! Вне себя от радости! Не могу думать ни о чем другом!

— Что-что, прости? Какой роман?

— Ну, знаешь, тот, который я в колледже начала. История про…

— Первый раз слышу. Понятия не имею, о чем ты.

— Ну, в общем, я тогда начала писать роман, и получалось на самом деле неплохо…

Он покачал головой:

— В колледже? Неужели? Эм, заинька, это было целую жизнь назад. И на самом деле ты не училась в колледже, ведь так? Вроде бы это были секретарские курсы или что-то в таком духе, верно?

— Я целый семестр училась писательскому мастерству. Как знать, что мне удастся с помощью Беатрис?

— Так, погоди! Я знаю, что ты очень любишь читать, и это здорово, но совершенно не делает тебя писателем! — И он в прямом смысле засмеялся надо мной.

— Спасибо огромное, но я это и так знаю, ясное дело. Беатрис предложила взглянуть на готовые главы и на конспект сюжета. Она собирается мне помочь. Говорит, что есть приемчики, о которых мне полезно узнать. Что тут смешного?

— Ох, зайка, ну правда, ей, небось, опять нужен курьер. — И он просто покатился от хохота, настолько смешной показалась ему собственная шутка.

— Ладно, раз так, иди. Возвращайся к своей работе и оставь меня в покое. Ты меня только раздражаешь.

— Эм, ну не злись. Но вот честно, ты сама-то себя слышишь? У тебя много талантов, Эм. Например, верный глаз. — Джим сделал широкий жест, как бы говоря, что наша замечательная кухня и обстановка в ней свидетельствуют о моем хорошем вкусе. Так оно и было, кстати. — Ты по сути визуал, и тебе прекрасно удается все, что имеет отношение к зрительному восприятию. Но ты не писатель. Нельзя же быть талантливой во всем. Писательство — занятие интеллектуальное, по большей части это упражнения для мозга. А ты визуал.

— Наверняка где-то тут скрыт комплимент. — Я, защищаясь, скрестила руки на груди. — Не совсем поняла, Джим, что ты пытаешься мне сказать, но создается впечатление, будто ты считаешь меня тупой.

— Конечно, нет, зайка! Я ничего подобного не говорил! Существует много разных проявлений ума, и ты визуал, что очень здорово. Тебе повезло! Хотел бы я тоже быть таким!

— Ага, как же. Потому что ты-то явно интеллектуал.

Так оно и было. Зачем я вообще вступила с ним в спор? Несколько лет назад Джим получил докторскую степень, и его диссертация была настолько выдающийся, а выводы из нее столь революционные, что ее опубликовали в журнале, в котором, похоже, почти невозможно было опубликоваться. Потому-то ему и дали новую работу. Выбрали из бог знает какого количества кандидатов со всего света и умоляли занять эту должность.

— Э-э, ну вроде да, — произнес он.

— Вот тогда иди и займись чем-то интеллектуальном в каком-нибудь другом месте. Проваливай. Оставь меня с моей глупостью в покое, нам книжку надо сочинять.

— Не будь такой, — сказал Джим, но все-таки встал и прихватил свой кофе. — Не знаю, чего добивается эта Беатрис, но я не хочу, чтобы тебе было больно. Вот и все.

Он поцеловал меня в макушку, улыбнулся и отправился обратно к себе в кабинет, качая головой и посмеиваясь.

Мое фантастическое самочувствие испарилась. Джим сбил весь настрой. Только что я рвалась в бой, воображая, как слова слетают с моих пальцев на страницы и я в два счета заканчиваю краткое описание сюжета романа, чтобы показать его Беатрис. А потом Джим взял и все испортил.

Я твердила себе, что не нужно обращать на него внимания, что он такой неделикатный из-за стресса, но в глубине души знала, что муж прав. Пусть и не прибегая к столь резким словам для выражения своих мыслей, я не могла не признать, что образования мне не хватает. Честно говоря, я даже толком не знала, что это такое. Колледж я посещала, но недолго, и всегда считала, что люди открывают для себя литературу, философию, естественные науки, музыку и всякие такие вещи через личный интерес. Просто проштудировать литературу по списку, проставить галочки в каждой графе, а потом получить академическую степень — по мне, это отдавало жульничеством.

Я поднялась, выбросила из головы все мысли о новых начинаниях и решила вместо этого приготовить ужин. За дело я принялась рьяно и в процессе очень старалась не расплакаться.

Беатрис прислала мне электронное письмо. Ей хотелось обсудить наш проект. Она написала, что много о нем думала и ей не терпится приступить. Когда мы встретимся? Отлично, вот только мне больше не хотелось заниматься никаким проектом.

— О чем это ты, Эмма? Конечно, мы им займемся! — заявила Беатрис, когда я сообщила ей о своем нежелании.

Я почувствовала себя виноватой. С ее стороны было так мило предложить помощь, а я, значит, только зря ее время потратила и ничего не написала. Проще было бы отделаться расплывчатыми формулировками вроде: «Позволь мне еще подумать; не уверена, найдется ли у меня время, надо посмотреть; может, начнем после праздников; там будет видно», но нет, мне приспичило высказать все четко и ясно.

— Беатрис, я серьезно, это глупая идея, мы тогда просто перебрали розовой шипучки.

— Ты только при мсье Реймоне не назови «Барт» розовой шипучкой. Он вышвырнет тебя из «Л’Амбруази», и мы с тобой никогда больше туда не попадем.

Я засмеялась, радуясь, что в ее изложении получалось, будто из-за моей оплошности неприятности могут возникнуть у нас обеих. Как будто мы с ней были подругами. Настоящими подругами.

— Давай начистоту, Эмма. Не сдавайся еще до того, как начала. Весь смысл задания в том, чтобы я показала тебе, как его нужно выполнить, и, кстати, сомневаться совершенно нормально. В общем, дорогая, пусть это будет твоим первым уроком. Не уступай сомнениям. Нужно прорваться сквозь них и увидеть, что там, за углом, а иначе как ты это узнаешь?