Загадка туристического агентства - Антон Иванов

— Не ожидала я такого от нашего Маратика, — с невольным восхищением произнесла Катя. — По-моему, после сегодняшнего представления его можно принимать в труппу любого театра.

— Причем без экзаменов и высшего образования! — хохотнула Моя Длина.

— Чует мое сердце, добром это представление не кончится, — хмуро взглянул на друзей Темыч.

— Меня уже от твоего сердца тошнит, — сказала Катя.

— И вообще, Темыч, — подхватил Женька. — Не знаю уж, как для тебя, а для меня все кончилось замечательно. Теперь не придется Роману пересдавать «Господ Головлевых».

— Фирма веников не вяжет, — счел своим долгом подчеркнуть свою значимость Пашков. — Прошло все четко. Только Марат немного перестарался. Но это от недостатка опыта.

— И впрямь молодец, Ребенок, — похвалила Моя Длина. — Очень четко сработано.

— Вот это и подозрительно, — ехидно произнесла Катя.

Остальные усмехнулись. Обычно даже самые элементарные расчеты Пашкова где-нибудь, да давали сбой, что оборачивалось для окружающих порой малыми, а порой и большими катастрофами.

— Перестань, Катька, — к восторгу Пашкова, вступилась за него Моя Длина. — Ребенок всех- нас спас. А победителей не судят.

Лицо Темыча приняло скептическое выражение. Сердце его продолжало «чуять», однако, взглянув на Катю, он промолчал. Звонок возвестил о начале второго урока. Ребята отправились на биологию. Уже подходя к кабинету, Моя Длина сказала:

— Отсидим этот урок, а потом звякнем Марату на мобильный. Интересно, как он там выкручивается.

Биология для Компании с Большой Спасской тянулась уж очень долго. Мыслями все они были с Маратом. Едва началась перемена, нетерпеливый Женька первым потребовал:

— Машка, звони.

Школьникова извлекла из рюкзачка телефон.

— Маратик, — кокетливо проговорила она в трубку. — Как ты там? Отвертелся? То есть? — Ребята увидали, как у Школьниковой медленно вытягивается лицо. — Да ты что? — У Машки сделался такой взгляд, будто она вместо холодной воды внезапно глотнула кипятка. — Замогильно!

— Чего там? Чего там? — проорал Женька.

— Изыди, — отпихнула его Школьникова. — Нет, Маратик, это я не тебе. Так чего со второй ногой… Трещина? Ну, зашибись-умри!.. Будут гипс накладывать? Вот травка зеленая!

Настала длинная пауза. Впрочем, остальным уже было в общих чертах ясно, что Темино сердце чуяло не зря.

— Лешка-то? Пашков? — наконец, снова заговорила Моя Длина. — Тут стоит. Куда ему деться? Чего-о?..

Ладно, Маратик, передам. Ты уж держись! Кстати, тебя в больнице оставят?.. Ах, Олесь сейчас домой увезет. Ну, тогда ладно. Мы с ребятами еще тебе позвоним попозже… Да передам, передам я Ребенку. Пока.

Моя Длина убрала телефон. Затем, смерив Пашкова тяжелым взглядом, громко сказала:

— Дурак ты, Ребенок. И шутки у тебя тоже дурацкие!

— Почему это я дурак? — захлопал от обиды глазами Лешка.

— Потому что по твоей милости у Марата вторая нога пострадала. Рентген показал трещину. Предок его Склифосовского на уши поставил. А врачи ему сказали, что трещина, может, еще и вчера возникла. Только в том травмпункте ее не заметили.

— Ну, а при чем же тут я? — оправдывался Пашков. — И вообще, мы же с Маратом условились, что он сам упадет. Боксеры, между прочим, такому обучены.

— Верно, — подтвердил стоявший тут же Боря Са-вушкин. — Только нас этому учат без ноги в гипсе.

— А, может, трещина у Марата и впрямь со вчерашнего дня? — вмешалась Таня. — Сегодня он походил. Вот ему и сделалось хуже.

— Только, пока Ребенок его не толкнул, у него вторая нога совершенно не болела, — возразила Моя Длина. — В общем, Маратик велел передать тебе, — кинула она еще один уничтожающий взгляд на Пашкова, — чтобы ты, когда он вернется в школу, на глаза ему не показывался. Иначе Ахметов за себя не отвечает.

— Нокаут тебе, Пашков, обеспечен, — на полном серьезе заверил Боря. — Марат у нас по таким ударам мастер.

— Боюсь, Лешенька, ты нажил серьезных врагов, — покачала головой Катя.

— А почему во множественном числе? — не понял Пашков.

— Потому что дядя Хама тебя, наверное, тоже любить не будет, — пояснила Катя.

— Он чего, дяде Хаме сказал? — не на шутку перепугался Пашков. Ему тут же вспомнилось изборожденное шрамами лицо Убейволка.

— Живи, Ребенок, — успокоила Моя Длина. — Марат просил тебе передать, что отец ничего про твою «шутку» не знает.

Пашкову стало чуть легче. Однако Моя Длина тут же добавила:

— Марат будет сам с тобой разбираться. Лешка вновь опечалился.

— Да-а, — с тоскою протянул он. — Ситуация. Может, у него все же трещина-то была?

— Это сейчас выясняется, — отозвалась Школьникова. — Хамитяй Хамзяевич поехал за вчерашними снимками.

— Значит, может, еще выяснится, что я и не виноват? — исполнился надежды Пашков,

— Поживем — увидим, — пожал плечами Олег.

— Но вообще, Ребенок, все-таки думать надо, — высокомерно проговорила Моя Длина.

— А вы чего же не думали? — посмотрел на нее Лешка. — Мол, давай, Пашков, действуй.

— Так ты ведь говорил, что все будет четко, — проворчал Темыч.

— Если бы Марат сразу признался, что у него во второй ноге трещина, я бы выбрал другую тактику, — привел еще один аргумент Лешка.

— Марат не знал, — напомнила Таня.

— А мне почем знать? — возмутился Пашков. — Я вам что, рентгеновский аппарат? И вообще, подумайте о другом. Может, я сегодня Ахметова спас от серьезных осложнений.

— Сам он, кажется, так не считает, — иронично сощурилась Катя.

— Зато я считаю, — уже возвращалась к Лешке уверенность в себе. — Врачи вчера прозевали трещину. Вот Марат ходил бы с ней, ходил, а потом грохнулся бы на лестнице или, к примеру, на улице. Представляете, что случилось бы. А так я его легонько толкнул. Ему стало больно. Ну, и в результате врачи совершенно вовремя примут меры.

— То есть ты как бы Марата облагодетельствовал? — откинула со лба прядь черных волос Катя.

— Все хорошо, что хорошо кончается, — убежденно произнес Лешка.

Борька Савушкин озадаченно хмыкнул.

— В общем, Ребенок, молись, чтобы трещина оказалась вчерашней, — проговорила Моя Длина. —

иначе тебе от Марата достанется. Лешка с жертвенным видом вздохнул. «Стараешься, стараешься для людей, — пронеслось у него в голове. — И никакой благодарности. Правильно говорят что инициатива наказуема».

После конца уроков ребята опять связались по телефону с Ахметовым. Тщательный просмотр вчерашних рентгеновских снимков убедительно доказал, что трещина все же была. Однако после сегодняшнего падения Марата она значительно увеличилась. Лешка по этому поводу заметил, что трещина есть трещина.

А большая она или маленькая, роли особенной не играет. Все равно, мол, Марату пришлось бы накладывать гипс на другую ногу. Но Моя Длина сообщила, что Марат придерживается иного мнения. И в самое ближайшее время намеревался провести с Пашковым «основательный разговор».

— Сперва пусть выздоровеет, — бодрился тот. — Ему теперь, как минимум, месяц дома сидеть.

Лешка очень рассчитывал, что за месяц Ахметов остынет. Однако Моя Длина возразила:

— А Маратик дома сидеть отказался. Он говорит, что предок ему сегодня купит электронную коляску для инвалидов. И он завтра на ней припрется в школу. То есть Олесь его на джипе до школы довезет, а дальше он сам.

— Фиг ли он по лестнице на своей электронной коляске поднимется, — еще на что-то надеялся Пашков.

— По лестнице его тоже будет поднимать Олесь Убейволк, — пояснила Школьникова. — Дядя Хама приставил его к Марату, пока гипс не снимут. Иначе, говорит, сын еще себе и руки сломает.

— Чуяло мое сердце… — завел свое Темыч.

— Ты лучше о Лешке подумай, — перебил Женька.

— Действительно, — заволновался Пашков. — Если бы Марат просто по школе на костылях шкандыбал, это бы для меня никакой опасности не представляло. А хорошая электронная коляска ездит почти со скоростью автомобиля.

— Вот я и говорю! Попух наш Лешка! — с трагическим видом воскликнул Женька.

«Лучше бы Марат сломал руки, — подумалось Лешке. — Хотя нет. Все равно бесполезно. Он бы меня догнал, а потом по башке — гипсом». И от одной только мысли о боксерском ударе гипсом Лешка зажмурился.

— Ай-ай-ай, Лешенька, — нараспев произнесла Катя. — Плохо твое дело, да?

— Прорвемся, — с вымученной улыбкой откликнулся тот, однако на душе у него скребли кошки.

Всем в две тысячи первой школе было известно, что под «откровенным разговором» Марат подразумевает грубое физическое воздействие.

— Надо тебе на справку садиться, — с сочувствием посмотрел Женька на Лешку.

— Да уж, Ребенок, это единственный для тебя способ выжить, — процедила сквозь зубы Моя Длина.