Мятежная любовь (СИ) - Гущина Яна

— Для чего ему это нужно? — Шон не сдавал своих позиций. Кому угодно голову задурит! — Он уже понял, что любой побег закончится поимкой.

— Так, значит, он не совершит побег только лишь потому, что будет знать, что его изловят? Но он может продолжить любить эту девчонку в стенах родового замка!

— Это невозможно. Я уже сто раз говорил про любовный напиток.

— Но нам нужны гарантии!

— Гарантии? — Шон на секунду замолк, будто задумался. — Вы получите их! Прямо сейчас и прямо здесь я предлагаю опоить моего брата напитком забвения. Это заставит его забыть всё, что случилось за последние сутки. Получается, что он будет помнить всё вплоть до того момента, как выпил любовный напиток. А так как любовное зелье уже начало выветриваться из его организма, то пуститься в новые бега у него не возникнет желания.

В зале воцарилась тишина. Моё сознание вошло в стопор. Неужели Шон говорит правду? Неужели Сэм действовал под воздействием напитка? Похоже, что так и есть. И тут я вспомнила что меня ждёт в замке кентавров.

— Я прошу для себя казни! — вскричала я в ужасе от собственных мыслей. Отпрянула от Сэма, вырвавшись из его объятий, и кинулась вперёд, раздвигая пегас-кентавров. — Я прошу сжечь меня, или повесить, или сделать это одновременно! Только прошу вас, не позвольте этим животным забрать меня в свой замок.

Моему отчаянию не было предела. Я заломила руки, вымаливая себе казнь. Но меня встретили надменные взгляды и насмешки.

— Надо же, как она боится вернуться! — возликовал чей-то голос. — Замечательное наказание — позволить кентаврам забрать её с собой. Если она предпочитает смерть, то представляю, насколько несладко ей придётся у них в замке. Господа, чем же вы так напугали девчонку?

— Да мы её и пальцем не тронули, — даже не соврал Шон. — Она ненормальная. Видите? Она уже наказана жизнью. Убогая!

В зале раздался одобрительный смех.

— Забирайте своего брата и рабыню, — подвёл итог заседания мужчина, который вёл собрание. — Но для надёжности поднесите-ка юному кентавру напиток забвения. Не хочется, чтобы его память была отягощена воспоминаниями о глупом поступке и никчёмной любви к рабыне!

Тут же в воздухе мимо меня проплыл кубок. Я обернулась и увидела Сэма сквозь строй братьев. Кубок подплыл к нему.

— Я не буду это пить! — возмутился Сэм, отпихивая кубок.

Но тут случилось невероятное. Сэм закричал, его лицо исказила боль. Он упал на колени и задрал голову, будто хотел посмотреть на звёзды. Дикий вопль не прекращался. Кубок завис над Сэмом, наклонился, и во время протяжного крика прямо в раскрытый рот потекла золотистая жидкость. Сэм захлёбывался, но глотал. У него просто не было выбора…

Когда кубок опустел, Сэм перестал кричать, словно внезапная боль прошла. Он уронил голову на грудь, а после завалился на бок, распластавшись на полу.

Как заворожённая я смотрела на происходящее. Стало страшно и за Сэма и за себя. Ему сохранили жизнь, это радовало. Но меня не захотели казнить, и это было страшнее всего на свете.

Стены зала Верховного Совета снова завращались. Я испугано сжалась. Сзади кто-то схватил меня за плечи, чтобы я не упала. Даже не оглянулась, но поняла, что это был Шон. Не знаю почему, но я чувствовала его.

В вихре завертелись не только стены, но и все мы. Нас облепила стая летучих мышей. Из сердцевины роя выплыла клетка, запряжённая двумя вороными конями. Шон затолкал меня в клетку. Не успела я толком ничего понять, как внутрь сунули бесчувственного Сэма. Похоже, сам добраться до замка он не смог бы.

Пегасы взвили в черноту бездонного неба и понеслись вперёд. В свете луны я смотрела на обездвиженного Сэма. Красивые черты лица безмятежны. Лежит и даже не подозревает, что мы на пути в его родовой замок. Интересно, каким он станет, когда проснётся? Напрочь забудет обо мне? Станет измываться надо мной, как и его братцы? Чего ждать? Поняла, что мне будет очень больно, если Сэм станет глумиться надо мной наряду с братьями. Лучше бы мне тоже дали напиток забвения! Так было бы честнее!

Я прилегла рядом с Сэмом и прижалась к нему. Так было теплее. Сказывалась усталость от всех приключений. Потянуло в сон.

Проснулась лишь от толчка приземления. Мы оказались в зале с прозрачным потолком. Вдоль стен всё так же стояли мрачные статуи, застывшие в различных позах. Как и в предыдущий раз, огнедышащие кони, тащившие повозку, обратились в летучих мышей и разлетелись по залу.

Дверца клетки распахнулась. Шатаясь, я вылезла наружу. Ухватилась за прутья, чтобы не упасть. Руки и ноги дрожали, в душе поселился страх.

Тони и Лари вошли в клетку, закинули руки Сэма себе на плечи и вытащили его. Голова Сэма безжизненно свесилась на грудь. Ноги волоклись по полу. Тони и Лари потянули Сэма по залу.

Шон подошёл ко мне. Зло сверкнул глазами и наотмашь ударил по щеке. От неожиданности я вскрикнула и упала на колени. Он ухватил меня за подбородок, заставив посмотреть в его глаза.

— Ещё раз посмеешь склонить моего брата к побегу, и я лично прикончу тебя, беленькая сучка! Поняла?

Он ухватил меня за горло и сжал. Я задёргалась. Он приподнял меня. Я с ужасом зависла над полом, извиваясь. Дышать нечем. Смерть дыхнула мне в лицо. Но Шон резко отпустил меня. Я упала на пол и, схватившись за горло, закашлялась. Шон пнул меня.

— Вставай, дрянь!

Но я не могла и двинуться. Кашель душил, а перед глазами плыли чёрные круги.

Не дожидаясь, когда я приду в себя, Шон подхватил меня за подмышки и резко поставил на ноги. Голова закружилась, я покачнулась, но Шон удержал меня. Приоткрыла глаза. Увидела Шона. Он смотрел на меня, не отрываясь, и во взгляде скользила ненависть, смешанная с любопытством.

— Что мой брат нашёл в тебе? — задал он риторический вопрос. — Почему сбежал?

— Ты же сам сказал, что вы опоили его любовным зельем, — прохрипела я, не узнав собственный голос.

Шон ничего не ответил. Убрал руки и удовлетворённо качнул головой, убедившись, что я крепко стою на ногах.

— Отведи её к девушкам, — велел он слуге, а сам развернулся на пятках и пошёл прочь, гулко чеканя шаг.

Мне показалось, что статуи сжались в страхе от его властной поступи. И я поняла, что все эти изваяния когда-то были людьми. Светлыми магами. Но, проиграв битву с тёмными магами, они застыли навсегда от страшных заклятий и теперь украшали тронный зал победителей.

От этих мыслей жуть охватила меня. Будто я оказалась одна ночью на кладбище, где стонут приведения и бродят живые мертвецы. Замок был переполнен страданиями светлых магов. Сейчас я остро ощущала это. Когда я впервые оказалась здесь, то не почувствовала этого, но сейчас меня затрясло.

Ко мне подошёл слуга замер предо мной, будто ожидал от меня приказа. Я и сама застыла, не зная чего ждать.

— Пошла вперёд! — приказал слуга, кивнув в дальнюю часть зала, противоположную той, куда ушли все братья.

Чтобы я была попонятливее, подтолкнул меня.

— Не тронь! — зашипела я, будто вновь обрела образ тигрицы.

Лицо слуги разъехалось в противной усмешке. Он ударил меня по лицу, да так, что я отлетела и упала.

— Ты — рабыня, и не смеешь перечить слугам! — разъярённо заявил он, подходя ко мне. — Ещё раз откроешь рот, и я изобью тебя до полусмерти. Ни один из хозяев не обвинит меня в жестокости. Поверь, с рабынями здесь не церемонятся!

Я утёрла кровь с разбитой губы. Села на полу. Но встать не получилось — закружилась голова. Во мне кипела ненависть и непокорность. Я ненавидела этого слугу и готова была изодрать его горло зубами, лишь бы заставить заткнуться. Но он был сильнее, так что шансов у меня не было.

— Тогда убей меня, — с вызовом крикнула я, не желая подчиняться.

Кривая ухмылка прорезала лицо слуги. Он двинул меня сапогом по рёбрам. Ещё и ещё. И так до тех пор, пока я не потеряла сознание.

Когда пришла в себя, моя голова и руки свисали и бились о спину слуги. Он нёс меня куда-то, перекинув через плечо. Кровь прилила к голове, и я снова отключилась.