Ломаные линии судьбы - Татьяна Александровна Алюшина

– Что? – подобрался сразу же Шагин, отлично зная эту отцовскую манеру сначала расслабить лёгким разговором и смешком, а потом нагнетать. Да и тон, которым тот произносил это своё любимое «вот только…», ничего хорошего, как правило, не обещал.

Игорь выпрямился в кресле, куда вся расслабленность делась в один момент.

– Да тут у бабушки неприятный инцидент с соседом произошёл… – начал издалека Борис Архипович.

– Насколько неприятный? – уточнил Игорь, прекрасно понимая, что отец не стал бы ему ничего рассказывать и беспокоить, если бы для разговора не имелось веской причины.

– Нарисовался у них на площадке новый сосед, – по-деловому, без дальнейшего рассусоливания принялся перечислять факты Борис Архипович. – Точнее, сосед-то старый, который квартиру приобрёл с самого начала, ещё при сдаче дома, да только не жил в ней все эти годы, а тут вдруг объявился. А вчера ни с того ни с сего вызверился и чуть не убил Валерьяна. Мама говорит: если бы не её новая соседка, которая заступилась за кота, то убил бы наверняка.

Игорь молчал, не перебивал, не торопил, зная, что отец изложит факты и без его понуканий.

– Так мало того, что Вилли серьёзно травмировал, он и маме пригрозил, что, мол, кота прибьёт обязательно и ей достанется. Кстати, девушке той, что вступилась, тоже пригрозил. – И изложил главную мысль-идею, ради которой и позвонил сыну: – Ты бы, Игорёш, навёл там через свои каналы-связи справки об этом соседе, кто такой, чем дышит-живёт, что за хрен такой бойкий с горы на наши головы образовался, со старушками и котами воевать. Я бы и сам, по своим каналам, но у тебя напрямую просто быстрей получится. А информацию, которая уже имеется по нему, скину: ну там имя-фамилия, возраст, что есть.

– Давай, – сказал Шагин, потёр ладонью лицо, пытаясь взбодриться и отодвинуть усталость. – Я бабуле сейчас позвоню, порасспрашиваю.

Попрощались, быстро закончив разговор.

Набирая номер бабушки, Игорь неосознанно улыбался, представляя мысленно её лицо.

Музу Павловну, бабушку свою, Игорь Борисович Шагин нежно и трепетно любил, оберегал и всячески баловал при любой возможности, впрочем, как и все близкие. Старшую даму их рода, «патриарха» семьи, к сожалению, единственную оставшуюся в живых из всех бабушек и дедушек, все баловали, потакали капризам, которых, правду сказать, у неё практически не случалось, и берегли со всем возможным тщанием.

– Здравствуй, Игорёк, – ответила на его звонок, улыбаясь, бабуля.

Он точно знал и слышал, что она улыбается, и видел мысленно эту её светлую, родную улыбку. Бабуля растекаться речами-разговорами не стала, не в её это было манере, сразу же спросила напрямую:

– Я так понимаю, тебе позвонил отец и уже нажаловался на моего соседа?

– Позвонил, нажаловался, – подтвердил Шагин и попросил: – Расскажи-ка теперь мне сама, что произошло, да подробно, как ты умеешь.

Он слушал бабушкин рассказ, по ходу которого делал пометки в рабочем органайзере, лежавшем перед ним на столе, изредка задавал короткие уточняющие вопросы, старательно сдерживая разрастающийся и крепнущий гнев внутри.

– Я понял, – кивнул Игорь, забыв, что бабуля его не видит, и спросил: – Как Вилли?

– Плохо, – без вздохов, всхлипов и слёз оповестила бабуля, как всегда, стоически принимая жизненные превратности. – Серьёзный перелом трёх рёбер, ушиб лёгкого. Было внутреннее кровотечение, но врачи вовремя его прооперировали. Жизни его теперь ничего не угрожает, лежит, поправляется. Но ему больно и тяжело.

– Ничего, Лорд Валериан у нас настоящий боец, – поддержал бабушку оптимизмом Игорь, – да и с твоей заботой он быстро восстановится.

– Надеюсь, – приняла его моральную поддержку бабуля. И спросила: – Я так понимаю, ты намерен вмешаться в эту историю?

– Для начала наведу справки об этом субъекте, – ответил Игорь. – А потом да, объясню гражданину, в чём он был не прав. – Помолчал мгновение и внёс уточнение: – Ну, или ему объяснит кто-нибудь другой по моей просьбе.

– Последний вариант мне представляется более правильным, – заметила Муза Павловна. – У тебя настолько ответственная служба и ты слишком занятый человек, чтобы тратить своё бесценное время и нервы на столь мелкотравчатую личность. Чистейшее расточительство ценного ресурса, как нынче принято это называть.

– Спасибо, бабуль, – усмехнулся Шагин, – за высокую оценку моего ресурса.

– Это объективная констатация фактов, – улыбнулась Муза Павловна.

У него на столе зазвонил селектор.

– Ладно, бабуль, – покосившись на пульсирующий зелёным огоньком вызов на аппарате, закруглил их разговор Игорь. – Я позвоню, когда наведу справки.

– Хорошо, дорогой, – согласилась Муза Павловна и попрощалась: – Береги себя. Целую.

– Целую, – отозвался Шагин, протягивая руку к трубке селектора.

Поговорив с главным инженером, Шагин положил трубку на аппарат, заглянул в записи, которые сделал, слушая доклад Музы Павловны, и открыл поисковик на ноутбуке.

Так, к какому отделению относится дом, в котором живёт бабуля?

Ага. Понятно, а кто у них начальник отделения? Угу.

А кто у нас в Следственном комитете по тому району?

Коломийцев? Серёга? У Шагина была отличная, специально тренированная память, и он почти мгновенно вспомнил, как месяцев пять назад они случайно пересеклись с Коломийцевым на одном из совещаний в министерстве и обменялись информацией о том, кто из них где служит-работает, кем и как. Тогда-то Серёга и сказал, что всё так же, как и прежде, «бегает» в районном следственном отделе.

Так. Значит, Сергей Васильевич Коломийцев. Бывший одногруппник, с которым в студенчестве они крепко дружили, да и после какое-то время тесно общались, а потом жизнь и карьера развели, как водится. Иногда перезванивались, когда у кого-то из них или ещё двоих парней из их тесной компашки происходили какие-то важные события в жизни, а уж виделись совсем редко.

Шагин прошёл к сейфу, набрал код и отключил дополнительную защиту. Он, конечно, держал в голове невероятное количество информации, старательно классифицированной и разложенной по предметам и делам, к которым она относилась. Но вот запоминать и хранить лишние данные, которые могли потребоваться крайне редко или вовсе никогда не потребоваться, Шагин воздерживался, считая лишним. Но здесь не тот случай.

Для особо ценных и важных контактов у Игоря имелась специальная записная книжка. Вернее, даже не книжка, а солидный такой фолиант с позолоченным срезом страниц и кожаным тиснением обложки с его инициалами – подарок одной дамы, подшучивавшей над манерой Шагина постоянно что-то записывать в моменты важных размышлений и работы с документами.

Думала подколоть его этим демонстративным презентом и сильно расстроилась, когда Шагин, повертев книжку в руках, полистав страницы, разбитые по алфавиту, реально всерьёз обрадовался подарку и чуть ли не сразу засел заносить в него нужную информацию.

Кстати, с девушкой той