Америка-Россия. Холодная война культур - Вероника Крашенинникова

Период обоснования континента поселенцами был единственным в истории Америки, когда ее население было сравнительно однородным по этническому признаку и социальному статусу. Как заметил Алексис де Токвилль, обосновавшиеся в Новом Свете колонисты представляли собой «необычный феномен общества, в котором не было ни лордов, ни слуг и, можно сказать, ни богатых, ни бедных». Утверждая, что вся судьба Америки заключалась в руках первых поселенцев, спустившихся на побережье, Токвилль имеет в виду «нестандартный феномен общества, гомогенного по всем своим показателям». Большинство поселенцев принадлежали к среднему слою английского общества – состоятельные фермеры, ремесленники, торговцы. Отсутствие верхних слоев общества – аристократии, дворянства и нижних – слуг и бедняков сделало население Новой Англии фундаментально отличающимся от многоступенчатой и непроницаемой иерархии английского общества.

Однако не одни лишь трудолюбивые ремесленники пополняли новые земли. Для Англии Америка служила приемником всех нежелательных граждан. Среди них были, безусловно, религиозные раскольники, но были также обычные преступники и проходимцы всякого рода, которых сажали на «гнилые корабли» – гнилые в прямом смысле слова – и отправляли в океан, не слишком заботясь о том, доплывут они или нет. Поселенцы также были разными: помимо пуритан, высадившихся на земли сегодняшнего штата Массачусетс, из Британии прибыли квакеры в штаты Делавэр и Пенсильванию, «временные слуги», indentured servants[24] в Вирджинию, Мэриленд и Каролины, шотландцы и ирландцы в регион Аппалачей. Каждая группа привезла с собой собственные национальные ценности, надежды и планы на жизнь. Тем не менее в 1790 году 4-миллионное население Америки продолжало быть относительно однородным: оно состояло на 60 % из англичан, 80 % британцев (остальные в подавляющем большинстве датчане и немцы) и на 98 % из протестантов. Семьсот тысяч чернокожих рабов не считались частью общества.

Критерии расы, этнической принадлежности, культуры и религии оставались определяющими до конца XIX века. Затем, в конце XIX века, этнический элемент расширился за счет иммигрантов из Германии, Ирландии и Скандинавии; в начале XX века прилив иммигрантов из Восточной и Южной Европы практически растворил критерий этнической принадлежности. По ходу XX века движение за гражданские права аннулировало расу как критерий принадлежности к нации.

Сегодня прилив иммигрантов в Америку продолжается, но уже с новых направлений. Основная их масса прибывает из Мексики с целью заработать и отправить часть денег оставшейся на родине семье, и это роднит иммиграционные процессы США с процессами, происходящими в России[25]. Многие проникают в страну нелегально, благо физического заграждения на большей части 3000-километровой границы не существует, и вековая американская традиция открытости вместе с отсутствием средств мешает его построить[26]. Число нелегальных иммигрантов на территории США оценивается в 12–13 миллионов человек, при населении Америки в 300 миллионов. Большинство нелегальных иммигрантов (57 %) прибывают из Мексики, 24 % – из других центрально-американских и латиноамериканских стран, 9 % – из Азии, 6 % – из Европы и Канады[27]. Нелегальные иммигранты чаще всего законопослушны и стремятся легализировать свое положение; некоторые из них даже добровольно платят налоги в надежде на скорейшее урегулирование своего статуса.

Сущность вливающейся сегодня иммиграции также изменилась. Знаменитый «плавильный тигель» Америки уже не способен переплавлять такое количество людей, тем более что многие иммигранты и не стремятся «переплавляться». Введение испанского как второго официального языка, предоставление на нем всех государственных и коммерческих услуг, компактное проживание и близость к родной стране избавляют латиноамериканских иммигрантов от необходимости приобщаться к американским культурным ценностям, тем более что их мизерные зарплаты не оставляют на это средств.

Иммиграционная политика – одна из самых острых тем в американской внутренней жизни. С одной стороны, согласно американским силовикам, неконтролируемый поток иммигрантов, учитывая террористическую активность в мире, создает угрозу безопасности страны; согласно всем, кто обеспокоен гигантскими бюджетными дефицитами государства, он накладывает огромное бремя на социальную систему, обязанную предоставлять минимум услуг даже нелегалам; согласно некоторым представителям англосаксонской элиты, в их числе Самюэлю Хантингтону, современная иммиграция «растворяет» традиционную англопротестантскую идентичность Америки, которая была и остается стержневой идеей и залогом успеха Соединенных Штатов. Самые радикальные противники нелегальной иммиграции сегодня предлагают меры, сходные с линчеванием: так, консервативная радиопрограмма Jersey Boys в штате Нью-Джерси в марте 2007 года призывала своих радиослушателей сообщать в редакцию о людях, похожих на нелегальных иммигрантов, что вызвало категорическое возмущение как многомиллионной мексиканской иммиграции, так и многочисленных американцев.

С другой стороны, фундаментальная и искренняя убежденность американцев в универсальности прав и свобод человека диктует симпатию к иммигрантам и стремление дать им их шанс, если уж сами воспользовались своим. Могущественное деловое лобби всячески препятствует попыткам ограничить или легализовать иммиграцию, дающую американским компаниям, крупным и мелким, рабочую силу за 5–7 долларов в час, которая исполняет гигантский труд в американской экономике и позволяет поддерживать низкие цены на потребительские товары. Наконец, государственный аппарат физически не способен справиться с таким количеством нелегальных иммигрантов внутри страны и с миллионами потенциальных нелегалов, которые дожидаются сумерек, чтобы пересечь условную линию, отделяющую их от «американского благополучия». Многие из них были депортированы и снова проникали в США с десяток раз, подтверждая, что и дальше будут это делать.

В отношении к нелегальным иммигрантам официальных властей в Америке существует яркая двойственность. В региональных и муниципальных государственных органах имеются управления, которые ставят целью облегчить нелегальным иммигрантам их интеграцию в общество. Логика этих агентств состоит в убеждении, что преследование не дает позитивного результата: нелегалы все равно будут проникать в страну, а преследования лишь загонят их «в подполье», что повлечет массу проблем для города – от повышения уровня преступности до всплеска эпидемических заболеваний. При своей потенциальной опасности нелегальные иммигранты одновременно являются наименее защищенным слоем населения: за счет незнания языка, своих прав и государственных процедур, из-за невозможности обращения к юристам и собственно нелегальности своего положения они не способны себя защитить и поэтому часто подвергаются эксплуатации со стороны временных работодателей. Стремление местных органов власти помочь нелегальным иммигрантам диктуется все тем же убеждением в фундаментальном человеческом достоинстве и правах, распространяющемся на всех без исключения людей, вне зависимости от наличия у них бумаг и штампов. Этот подход есть современное выражение человеколюбивой традиции философов эпохи Просвещения.

Особым примером благоприятствования иммигрантам является Нью-Йорк, в силу своей традиционной либеральности и насыщенности иммигрантами. Сегодня иммигранты в первом поколении составляют 40 % населения Нью-Йорка, а, включая детей иммигрантов, родившихся уже здесь, – это 4,8 миллиона человек, то есть 2/3 населения восьмимиллионного города! Пятьсот тысяч из них не имеют надлежащих документов. В 2003 году мэр-республиканец Майкл Блумберг, который согласно республиканской традиции стремится сократить муниципальные расходы и вроде бы должен придерживаться силовых мер, тем не менее издал известный закон № 41, обеспечивающий защиту личной информации и доступ к основным городским услугам всем людям, вне зависимости от их иммиграционного статуса. Согласно этому закону полицейский не может выяснять иммиграционный статус человека, если тот является жертвой или свидетелем преступления или обращается к полицейскому за помощью (но полицейский может выяснять иммиграционный статус человека, если он подозревает его в нелегальной или преступной деятельности). Аналогичным образом чиновники городской администрации не имеют права выяснять иммиграционный статус человека, если того не требует закон или предоставление запрашиваемой услуги. Более того, даже если иммигрант сообщает городскому чиновнику о своем нелегальном статусе, тот не может передавать эту информацию другим ведомствам (за исключением случаев, когда того требует закон). Список муниципальных услуг, предоставляемых всем людям, вне зависимости от их иммиграционного положения, содержит 17 пунктов – от медицинского страхования для детей в возрасте до 19 лет, государственного образования, школьного питания и до консультирования в случаях бытового насилия и защиты Комиссией по правам человека от дискриминации.