Под тенью Сатурна. Мужские психические травмы и их исцеление - Джеймс Холлис

Мой бывший коллега, преподаватель колледжа, жил на территории этого учебного заведения вместе с матерью, родившейся в Старом Свете. Хотя ему перевалило за пятьдесят, он никогда не был женат. Достигнув преклонных лет, мать резко сдала и часто бродила одна по территории колледжа. Дважды она держала руками входную дверь, не давая людям входить и выходить из здания. На вопрос, зачем она так поступила, она ответила: «Я стою на страже и не допускаю девок к моему бедному Сэмми». Свои планы она прекрасно воплощала в жизнь, и ее сын впервые женился лишь через несколько месяцев после ее смерти. Влияние этого комплекса было настолько сильным, что блестящий ученый и преподаватель не мог освободить от него свою психику, пока ее не освободила сама судьба.

Другой мужчина, который постоянно сталкивался с серьезными трудностями в семейной жизни, наконец собрался с духом и попросил свою мать не вмешиваться в их с женой отношения и позволить ему самостоятельно во всем разобраться. Он показал мне ее ответ, написанный на маленьком клочке бумаги:

Дорогой сын!

Ты никогда не узнаешь о том, как разбил сердце своей матери. При том, что твоим отцом мог бы быть любой из десятка мужчин, у тебя есть только одна-единственная мать. Я недолго задержусь на этом свете, но, прежде чем умру, я надеюсь вернуть себе сына.

Когда-нибудь обязательно появится Доска материнской славы, на которой это письмо займет свое законное место. В нем мать бьет по всем целям и давит на все чувствительные места, обвиняя сына в избегании проекции ее анимуса, клевеща на его отца и навязывая ему ответственность за ее, материнское, благополучие. Вместо того чтобы посмеяться над неловкостью ее откровенной манипуляции или прийти от этого в ярость, мужчина почувствовал себя совершенно сломленным. «Как мне ответить ей?» – спросил он. Ее психологическое воздействие на него было настолько сильным, что он мог смотреть на мир только ее глазами; он мог лишь пассивно страдать. Более того, он был настолько лишен самостоятельности, что не мог брать на себя свою долю ответственности в семейных отношениях. Записка матери (и ее отношение к сыну) представляет собой проявление не любви, а власти. Повторяю, по мнению Юнга, там, где есть власть, не остается места для любви.

Вместе с тем в терапевтической практике мне встречалось немало мужчин, которые испытывали столь сильную потребность в материнской заботе и внимании, что им было суждено оставаться неудовлетворенными своими женами. Хотя совершенно ясно, что женщины не хотят превращаться в матерей для своих мужей, ясно и то, что многие мужчины стараются добиться от жены безусловного принятия и заботливого отношения, присущего «хорошей» матери. Я видел много мужчин, супружеские отношения которых по разным причинам уже давно зашли в тупик, но при этом они не могли сохранять спокойствие даже при мысли о разводе. Мысль о расставании вселяла ужас в ребенка, покидающего дом, чтобы сделать шаг в неизвестное. Особенно тяжелым грузом становилась сексуальность, связанная с удовлетворением инфантильной потребности в заботе и телесном контакте. С течением времени женщины все больше и больше устают от заботы о своих маленьких мальчиках, а мальчикам становится все труднее покинуть родительский дом и стать взрослыми, ибо ни каждый отец в отдельности, ни все они вместе взятые не могут указать им верный путь.

Когда мужчина ощущает эту динамику притяжения – отталкивания, связанную с материнским комплексом, он склонен примешивать это воздействие к своим отношениям с реальной женщиной. Поскольку в близких отношениях мужчина часто испытывает регрессию, превращая в мать своего партнера и бессознательно требуя, чтобы она была для него «хорошей грудью», он боится и подавляет женщину, словно, установив над ней контроль, он сможет совладать со своим подспудным страхом. Грустная история отношения мужчин к женщинам служит убедительным тому доказательством. Человек стремится подавить то, чего он боится. Именно страх является причиной притеснения женщин и гонений на гомосексуалистов; последние – чаще всего молодые мужчины, которые не ощущают себя в безопасности из-за особенностей своей психологии. Сопротивление, с которым столкнулся президент Клинтон, предложив отменить запрет на прием гомосексуалистов в американскую армию, было вызвано вовсе не тем, что в ней не было гомосексуалистов, которые служили Америке верой и правдой, и не отсутствием законов, запрещающих притеснение сексуальных меньшинств, а страхом мужчины-мачо перед своей внутренней фемининностью.

Приверженность психологии мачо прямо пропорциональна мужскому страху, и, если испуганные мужчины собираются вместе, они становятся источником насилия и таким образом позволяют излиться наружу своей подавленной фемининности. Крепкие бастионы психологии мачо, которые, вероятно, не более регрессивны, чем бастионы психологии военных, продолжают сохраняться в современном обществе. Наверное, чтобы научиться профессионально убивать, мужчина должен переступить через все свои внутренние принципы; он не может позволить себе сомневаться или проявлять любовь к людям. В глубине своей испуганной души он знает то, что уже давным-давно уяснили для себя древние греки: в конечном счете Арес (Марс) никогда не согласится с Афродитой (Венерой). Но мужчина будет бороться за свою власть, ибо, к сожалению, он так до сих пор и не понял, что быть мужчиной – значит ощущать спокойствие в отношениях с внутренней фемининностью. Так как его страх осознан только частично, он проецируется на всех, прежде всего на женщин и гомосексуалистов. Испытывая этот необъяснимый страх, мужчина-мачо остается маленьким мальчиком, как и мужчина, который ждет, что женщина станет для него матерью. И тот, и другой невольно подчинились материнской власти, отрицая, что внутри них существует и другая, не менее сильная энергия.

Несомненно, величайшая трагедия в отношении мужчины к фемининности заключается в том, что страх отчуждает мужчину от его анимы, мешает установлению близких отношений, проявлению его чувств и жизненной силы. Это отчуждение от самости вызывает отчуждение от других мужчин. Чаще всего их общение друг с другом представляет собой поверхностные разговоры о событиях внешнего мира, например, о политике и спорте.

Недавно я зашел постричься в ближайшую парикмахерскую. Вдруг какой-то мужчина плюхнулся рядом в кресло и в сердцах стал жаловаться на всю парикмахерскую: «Верх человеческой глупости! Жена сказала, что я должен посетить психотерапевта!» Никто не ответил. Он подумал, что его не услышали, поэтому повторил сказанное еще раз, и опять никто не проронил ни слова. Возможно, он ожидал услышать в ответ на свою тираду всеобщую поддержку. Сильнее вжавшись в свое кресло и испытывая неловкость, я решил, что все остальные подумали приблизительно так же, как я: «Дружище, а ведь она подала вам неплохую идею». Позже эта ситуация, как и тысячи подобных ей, стала казаться забавной, но я уверен, что за этой попыткой мужчины найти поддержку и одобрение в мужском сообществе скрывался его глубинный страх[33].

Юнгианский аналитик Ги Корню отметил, что у мужчин постепенно усиливается и отчуждение от своего тела, ибо ощущение реальности собственного тела связано у них с ранним, первичным контактом с матерью[34]. Так как отцы их редко обнимали и держали на руках, все материальное и телесное у них ассоциируется с матерью; в результате они ощущают отчуждение от своего тела. Поэтому мужчины посещают врача в четыре раза реже, чем женщины, и, наверное, потому они раньше умирают. Да, это правда, что мужчинам часто не удается следить за своим телом, занимаясь физическим или умственным трудом, но это пренебрежение угрожает их здоровью и даже жизни. Очень просто все объяснять внешними условиями и обстоятельствами, но мы добровольно соглашаемся на самоотчуждение, обусловленное глубоко амбивалентным отношением к матери-материи, из которой создана наша плоть.

Эту внутреннюю дилемму современного мужчины иллюстрирует классическая история о лучнике Филоктете. Этот греческий миф положен в основу одной из трагедий Софокла, написанной в 409 году до н. э. По возвращении с поминального пира после похорон Геракла Филоктет получил волшебный лук и колчан с отравленными стрелами, которые всегда попадали точно в цель. На пути к Трое Филоктета укусила змея. Рана от укуса была незаживающей. В конце концов его товарищи, плывшие вместе с ним на корабле к Трое, больше не могли вынести ни зловония, распространявшегося из его раны, ни его тоскливых стонов, а потому они подплыли к острову и оставили там Филоктета на десять лет, пока продолжалась битва за Трою. Узнав от жреца, что они не смогут овладеть заколдованным городом без помощи раненого лучника, греки послали к нему гонцов, умоляя его вернуться в их ряды. Зная об их предательстве, Филоктет отверг все их предложения. Он удалился в свою пещеру, страдая от боли и одиночества и ожидая смерти. Хор, воплощавший коллективную мудрость, призывал его прекратить эгоистическое уединение и предпочесть ему героическую судьбу, но Филоктет оставался непоколебим. Наконец, ему явился образ Геракла, призывающий его вернуться к товарищам и сражаться вместе с ними. Филоктет внял его призыву, вернулся к грекам и убил Париса, что и привело к падению Трои.