Что ты несёшь с собой. Часть I - Юлия Борисовна Жукова
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
* * *
Слуги Нирана взялись за меня с самого утра. Оказалось, что для кананичны я слишком неухоженная.
– Но ведь свадьба только завтра! – протестовала я, когда три служанки запихнули меня в бадью с горячей мыльной водой и лепестками цветов.
– А ногти и волосы подстричь надо уже сегодня, – заявила старшая из них. Её звали Буппа, и она работала в доме Адульядежа, но пришла привести меня в подобающий вид. – Свадьбой же дело не кончится, прани там в клане ещё жить и жить. Вот пранур Вачиравит удивится, если его жена-кананична будет ходить с обкусанными ногтями! Вы каким мылом умываетесь?
– Мылом? – нахмурилась я. – Я просто водой… Если заночевала у ручья.
Буппа схватилась за голову, отчего два пучка, в которые она заплетала волосы, встопорщились, словно тигриные уши, а тонкие узоры на её светлом лице полыхнули испуганным жёлтым.
– Да вы же без понятия! Как вас отпускать к приличным людям! Нас раскроют на второй день!
Я открыла было рот заявить, что это всё не важно, потому что на второй день от клана Саинкаеу уже ничего не останется, но я же не могла им об этом сказать.
Другие служанки тоже переполошились и принялись с утроенным усердием тереть мне лицо размолотой крупой в кислом соке. К тому времени, как они закончили, я блестела, словно мокрая галька, а всё тело горело, как если бы я заснула на солнцепёке.
Они подвели меня к разложенным на лавке в купальне одеяниям и принялись оборачивать вокруг меня один за другим слои тонкого шёлка.
– Зачем это? – не понимала я. – Дайте мне что-нибудь попроще, в чём спать.
– Не ходить же до вечера в исподнем, – заявила Буппа. – Привыкайте прилично одеваться. За вами, между прочим, приданого сорок восемь сундуков!
– Но… Это же приданое Кессарин, – выдавила я.
– Ай, ну, а кто у нас теперь Кессарин? – фыркнула Буппа. – Прати Кессарин, видите, хочет замуж по любви, и её жениху до сундуков дела нет. А вот если махарьяты чего не досчитаются, могут и стребовать с батюшки её. Тут-то мы и попадёмся!
– Как прани собирается там жить, – подала голос другая служанка, – если даже не знает, что у неё за приданое?
Я прикусила язык и не ответила: "Никак".
– Не говори, – вздохнула Буппа. – Чувствую, надо мне у прати Кессарин брать увольнительную и ехать вместе с прани на гору, а там не отходить ни на шаг, пока она не научится. Мало ли, вдруг ей там слуг не дадут… А если и дадут, они же всё поймут сразу! Прани, да не сюда руку, это не рукав! Небеса, как же вас в люди-то выпускать?
Я была в ужасе. Мало мне Вачиравита, которого не хочется убивать, так тут ещё Буппа! Она-то уж и вовсе ни в чём не виновата. Но как мне устроить катастрофу размахом во всю гору и при этом не задеть служанку? Выгнать её накануне? Так это ещё предлог придумывать…
– Не надо! – взвыла я. – Я справлюсь! Наверняка они ко мне приставят нерадивую прислугу, которая больше никому не сгодилась, вам не надо беспокоиться! И вообще, просто покажите мне, как что надевается, я научусь!
Но вещи лежали по сундукам, а сундуки – в доме Адульядежа, и Буппа явно считала, что ей отправиться со мной на гору гораздо проще, чем мне тайком проникать в закрома хорошо охраняемого поместья, чтобы там в темноте и не издавая ни звука примерять наряды.
– Конечно, с вами должны быть слуги! – категорично заявил Ниран, когда Буппа озадачила его этим вопросом. – Я должен был сам об этом подумать. Хотя бы трое, а то мало ли…
На грани истерики с троих я всё же сторговала до одной Буппы. Ладно, если у них на горе так много махары, зачерпну ещё и замурую её в сто защитных барьеров. Союзница, которая знает, кто я на самом деле, и правда не помешает. Может, подскажет что-то дельное или хоть на кухню ночью сгоняет за перекусом, пока я буду планировать поджог. Богатеньким прати наверняка на кухню путь закрыт.
К вечеру я благоухала целым букетом ароматических масел, мои волосы с ровно подстриженными концами струились, словно шёлковые нити, на ногтях блестел лак, а кожа стала нежной, как мякоть манго, даже на пятках. Процедуры, которым меня подвергали весь день, утомили меня больше, чем сражение с армией призраков, так что, когда меня оставили в покое, я могла только лежать на диване на задней террасе и безучастно рассматривать белеющие в сумерках цветы лотосов на глухой жёлто-зелёной воде. Буппа пристроилась рядом с какими-то чашечками, ступками и пестиками. Я так поняла, она толкла цветочные лепестки, чтобы завтра меня нарумянить. Избыток махары в теле делал мою кожу почти чёрной, так что обычно румяниться мне было бессмысленно, но завтра я буду скрывать часть силы и посветлею. Вот ведь тоже, чем дольше я буду разведывать ситуацию и планировать свою атаку, тем дольше мне придётся сдерживать силу, а мне это не то чтобы легко давалось.
Я лежала и рассматривала коробочки на столике перед Буппой и от этого унывала всё больше, вспоминая горную ба. Ещё того придурка найти… Те, кто убивает хозяев гор, точно не заслуживают моей жалости.
– Буппа, – позвала я, наблюдая, как её полные руки ловко управляются с пестиком. – Ты что-нибудь знаешь об амардавике с Жёлтой горы?
– Которая людей воровала? – невозмутимо уточнила Буппа. Моё сердце ухнуло куда-то в живот. – Да кто про неё что знает? Порешили, и славно.
– Людей? – выдавила я.
– Ну вон, – Буппа махнула в сторону высящейся над городом Оплетённой горы. – Пранур этот ваш, за которого вы пойдёте. Его едва живым отбили! И то, говорят, с тех пор сам не свой. Страшное дело, – она осуждающе покачала головой и обвела вокруг темечка защитный круг. – Не приведи небеса, попадёшься вот так. И это махарьят, а что бы с обычным человеком стало? Вон в Ангуне, говорят, тоже амарданур повадился по человечину. Страсть!
У меня внутри всё завязалось в узлы. Что значит "тоже"?! Я ещё могла себе представить, что амард похищал бы
