Оранжевая история - Лиана Делиани
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Я замираю.
— Как ты меня назвал?
— Киска, — повторяет он, натягивая футболку.
— Еще раз назовешь меня киской — убью, — я произношу это спокойно, разделяя слова, чтобы он понял.
— А что? Тебе не нравится? — он небрежно пожимает плечами, оправляя футболку.
— Запомните, мистер Бролин, все ваши киски, мышки, зайчики остались в городе. Не нужно привозить их с собой.
Я откидываю с его лба влажные пряди, приподнявшись на цыпочки, целую в кончик носа.
— Ну все. Я поехала.
Дома, за ужином, мама швыряет мне тарелку так, словно это самый настоящий летающий объект. Она не выносит Питера, совершенно справедливо полагая, что это из-за него у меня ничего не вышло с Ником. Поэтому, уже год как уик-энды превратились в семейную проблему. Я успеваю поймать тарелку, когда она балансирует на самом краю стола.
Рабочая неделя летит быстро. В четверг раздается звонок.
— Бролин, только не говори, что ты соскучился.
— Нет, … то есть да.
— Оговорка по Фрейду, — смеюсь я.
— Глупости, Пипс, я звоню сказать, что в эти выходные буду занят. Может, сходишь куда-нибудь со Сьюзан?
— Не бойся, я найду, чем себя занять.
— Эй, смотри не переусердствуй.
— Ладно, пока.
В субботу я приглашаю Сьюзан выпить пива и сыграть в боулинг.
— Как у тебя дела с твоим законником?
— В прошлое воскресенье он назвал меня киской.
— И? Что это значит?
— Это означает начало конца.
Сьюзан сочувственно кивает.
— Я тебя предупреждала.
Я смеюсь.
— Спасибо, только я все сделала с точностью наоборот.
В следующую субботу я по обыкновению заканчиваю апельсиновый завоз на вилле № 6. Билл, помогавший мне, возвращается на фургоне на ферму, а я остаюсь ждать Питера. Первые уик-энды он появлялся рано, но теперь все чаще опаздывает. Чтобы чем-нибудь занять себя, я выжимаю фреш.
Когда он появляется на пороге, то по привычке застывает на несколько мгновений, прислонившись к дверному косяку.
— Как дела у заводного апельсина?
— Хорошо, как видишь, — отвечаю я.
Питер подходит и, приподняв меня, сажает на кухонный стол.
— Привет, — говорит он, целуя ямочку между ключицами.
— Привет, — выдыхаю я где-то у его виска.
Языком он игриво принимается рисовать узоры у меня за ухом.
— Щекотно, — шепчу я, крепко обнимая его.
Он здесь, рядом. Я зарываюсь носом в его шею. Как бы мне хотелось, чтобы это продлилось чуть дольше — его тепло, его запах, его объятия.
— Бролин, как ты отнесешься к тому, что мне придется уехать на несколько месяцев? — спрашиваю я, когда на закате мы лежим на диком океанском пляже.
— Куда? — спрашивает он, не открывая глаз. — И надолго?
— Я еще точно не знаю. Около восьми месяцев, может быть, дольше.
— Тебе обязательно нужно ехать?
— Ну, в общем, да, эта поездка очень важна для меня.
— С чего вдруг?
— Это что-то вроде стажировки. Я тебе потом расскажу подробней.
— Стажировка по апельсинам, — он открывает глаза и театрально закатывает их вверх.
Я толкаю его локтем под ребра.
— Не смейся, апельсины не менее важны, чем твои юридические бумажонки.
В одно мгновение он оказывается сверху, прижимая меня к песку своим телом.
— Так, мисс Пипс, я не ошибаюсь, кажется, вы только что неуважительно отозвались о моей работе?
— Значит, это я неуважительно отозвалась о твоей работе?!
— Да, вы, я всего лишь сказал «стажировка по апельсинам».
— Ты сказал это неуважительным тоном.
— Это лишь ваша субъективная оценка. Суд не примет подобный аргумент во внимание.
— О, так мы будем разрешать наши разногласия в суде?
— Хм, думаю, мы можем прийти к досудебному согласию… на определенных условиях…
В воскресенье вечером, собирая вещи, он спрашивает:
— И скоро эта твоя поездка?
— В следующем месяце. Ты так и не сказал, что об этом думаешь.
Он пожимает плечами.
— А что я должен думать? Ты сказала, это важно для тебя.
Но все происходит намного быстрее. В среду днем я вдруг чувствую острую боль в низу живота.
— Френни, Френни, звони врачу! Скорее, — кричу я, хватаясь за низковисящие апельсиновые ветки.
— Ну как ты, дорогая? Снова с нами? — ласково произносит Сьюзан со стула для посетителей.
— Как видишь, Сьюзан.
— Что говорят врачи?
— Что они могут сказать… Мне тридцать три. Первый аборт в девятнадцать. Естественно, вероятность выкидыша была высока. И понадобится дополнительный курс лечения, перед тем, как попытаться снова.
— Он знает?
— Боже… Сьюзан, какой сегодня день?
— Пятница. Не вздумай вставать, тебе вредно.
— Дай, пожалуйста, мой телефон. Вон он, на подоконнике.
— Сейчас, сейчас. Если хочешь, я ему позвоню.
— Не нужно, я сама поговорю с ним. Потом. Спасибо.
Я делаю глубокий вдох.
— Привет!
— О, привет! Как дела? — судя по тону и «фоновым» шумам, он не один.
— Можешь говорить?
— Скорее нет, чем да. Я слушаю.
— Помнишь, я говорила тебе про стажировку?
— Да, разумеется.
— Так вот, сроки неожиданно сдвинулись, и я улетаю уже сегодня.
— Значит, пассажирские авиаперевозки. И в каком направлении?
— Веллингтон, Новая Зеландия. Извини, я спешу, так что не могу долго говорить.
— Ладно, до встречи. И держи меня в курсе, окей?
— Окей, целую.
— Да, я тоже. Удачи!
Три месяца спустя…
— Знаешь, я тут в очередной раз задумался, что такого важного могут знать в Новой Зеландии об апельсинах?
— Привет.
— Нет, я серьезно. Столько времени говорить об апельсинах, видеть апельсины, питаться апельсинами. Ты там еще не порыжела?
— Питер…
— Чем занимаешься?
— Сейчас как раз пытаюсь немного отдохнуть.
— Принимаешь апельсиновую ванну?
— Нет. А ты чем занят?
— Утром играл в гольф с судьей, потом обед у прокурора, вечерняя пробежка, и вот, решил тебе позвонить.
— Спасибо, что вспомнил.
— Пипс, мне почему-то не нравится твой голос.
— Я… просто устала.
— Ты просто устала или просто плачешь?
— Я устала.
— Так. Скажи-ка мне название твоего отеля, я прилечу в следующие выходные.
Мне приходится сконцентрироваться и взять себя в руки.
— Глупости, Питер, я устала и немного простудилась. К тому же, через пару недель я буду дома.
— Через пару недель? Звучит уже лучше. Но все равно, передай новозеландцам, я предъявлю им иск за нарушение трудового законодательства и причинение вреда здоровью.