Журнал ТЕХНИКА-МОЛОДЕЖИ. Сборник фантастики 1978-1979 - разные

— Да, небезопасную, — повторил Деон. — К сожалению, у нас не было выбора. Вы, люди, — дуэнерги! Вы излучаете сразу два вида энергии: разрушения и созидания! Вам неведомо, что источниками излучений являются ваши эмоции: энергии разрушения — зло и ненависть, созидания — доброта и гуманизм. Источник один — эмоции, но виды энергии разнятся так же, как ваши машины для созидания отличаются от машин для разрушения. Вы даже не подозреваете, что обладаете исполинской силой, способной творить вселенные! И тратите эту силу поистине с безумной щедростью и, главное, абсолютно бесполезно, даже не замечая ее существования. Кроме редких, случайных проявлений — телекинеза, например. Взамен приходит пустота…

— Почему же наша цивилизация небезопасна? — спросил задетый Березин, когда молчание затянулось. — В каком отношении?

— В последнее время наши приборы фиксируют нарастающую волну бессмысленных трат энергий созидания, а мы достаточно опытны, чтобы понимать, к чему это ведет.

— Равнодушие, — догадался Березин, мрачнея.

— Да. Природа не терпит пустоты, и, не встречая сопротивления, гипертрофически растет энергия разрушения. К чему мы и пришли… за двести миллионов лет до вашего рождения.

Моим товарищам повезло больше, многие из них прошли инверсию благополучно, попав в другие периоды времени… века. А я… я ошибся, ошибся дважды, уже самое бегство было ошибкой. — Голос Деона понизился до шепота. — И вся жизнь…

— Это взрыв? — начал Березин.

— Инерция была слишком велика, когда я захотел остановиться, — прошептал Деон, — и инвертор времени захлебнулся. — Он перевел взгляд к редеющей мгле на горизонте…

Спустя четверть часа пилот снял переборку за сиденьями, куда они с великим трудом поместили Деона. тело нежданного беглеца из своего времени оказалось необычайно тяжелым. Он не сопротивлялся, только сказал:

— Напрасно вы возитесь со мной, помочь мне не в силах никто. Я не гуманоид… да-да. Настоящий мой облик, все эти «руки», «ноги» — порождение вашей фантазии, как и мой «русский» язык. Вы с вашим товарищем и видите-то меня по-разному

Березин не удивился, только кивнул, его уже трудно было чем-нибудь поразить.

— Излучение зла… — сказал он, кое-как умещаясь над поверженным пассажирским сиденьем. — Это, наверное, условность?

— Конечно, — отозвался Деои — Градации условны. Излучение имеет спектр, и каждая эмоция дает свою полосу. Какая ирония природы — вы, величайшие из творцов, не знаете своей огромной творящей силы!

«Огромные силы — может быть, — подумал Березин, перед мысленным взором которого промелькнули картины человеческой деятельности. — Но одновременно и страшные силы!.. Если, конечно, все это не шутка и не розыгрыш… или бред Сколько еще у человека злобы и ненависти, равнодушия и зависти! Может, и права эволюция, что не раскрыла нам сразу всего нашего могущества. Прежде надо научиться излучать в одном диапазоне — доброты и отзывчивости… А пока к нам бегут из бездны прошлого… не потому ли, что. сами оказались бессильными перед своим собственным могуществом? Кстати, а действительно ли они владеют излучением эмоции? В чем это выражается?»

— А что это значит — управлять энергией зла, доброты? — спросил Березин.

Деон молчал с минуту.

Фыркал мотор, пилот, не вмешивающийся в беседу, несколько раз выскакивал из кабины и возился наверху. Наконец он запустил двигатель, и кабина задрожала от вибрации ротора.

Потом раздался выразительный голос (голос ли?) беглеца.

— Пожалуй, я дам вам знание своей собственной радиации доброты, хотя это и небезопасно. Но я уверен, что вы сможете воспользоваться этим знанием не только для себя.

Глаза Деона налились белым светом, у Березина внезапно закружилась голова, и он судорожно ухватился руками за какую-то балку над головой. И в это время тело Деона стало вдруг распухать и распадаться черным дымом. Дым заполнил кабину, перехватил дыхание.

Березин ударил ногой в дверцу и вывалился на землю, задыхаясь от кашля. Отползая на четвереньках от вертолета, из которого, как из кратера вулкана, валил дым, он увидел по другую сторону выпавшего и отчаянно ругавшегося пилота.

Двигатель работал, лопасти вращались и прибивали струи дыма к земле. «Он умер… — метались лихорадочно мысли. — Он был прав, спасти его мы бы не смогли… но все равно это несправедливо… и его жаль…»

Глаза начали слезиться, кашель выворачивал внутренности наизнанку, голова гудела, и Березин, судорожно загребая землю руками, отползал от вертолета все дальше и дальше.

— И тут я почувствовал, что теряю сознание… — Березин облизнул сухие губы и замолчал.

— Интересно… — пробормотал Богаев, поправляя сползающий с плеч халат. — Очень интересно… и правдоподобно. Однако вынужден тебя огорчить — все это тебе привиделось. Или почудилось, показалось, померещилось — выбирай любую формулировку.

— Расспросите пилота, он подтвердит.

Богаев нахмурился, встал со стула и подошел к окну палаты.

— Пилот погиб, — сказал он глухо. — Когда взорвался этот проклятый газовый мешок, вертолет, очевидно, бросило о землю, и двигатель взорвался.

— Газовый мешок? — прошептал Березин. — Взорвался вертолет? Не может быть…

— Может. Тебя подобрали в глубине сухого леса, а он… его нашли в песке слишком поздно.

— Газовый мешок!

— Подземные пустоты, заполненные газом. Наверно, раньше газ просто просачивался в районе Драконьей пустоши понемногу, а когда мешок взорвался, волна газа окатила все вокруг пустоши на десятки километров. Отсюда и твои галлюцинации — надышался. Излучение зла… Надо же!

Березин посмотрел на свои забинтованные руки. Галлюцинации! Ничего этого не было! Не было странного беглеца из страшно далекой эпохи, по имени Деон, не было их разговора… И вдруг Березин вспомнил: «Я дам вам знание своей собственной радиации доброты.» Что хотел сказать Деон? Ведь он был, был!

— Разбинтуйте мне руки, — попросил Березин тихо.

— Зачем? — удивился Богаев, оборачиваясь.

— Разбинтуйте, пожалуйста.

— Ты с ума сошел! — Богаев с тревогой посмотрел в глаза Березину. — Зачем это тебе? Врач меня из окна выбросит, несмотря на то, что я твой начальник

— Авось не выбросит, вы быстро.

Богаев пожал плечами, помедлил и стал разбинтовывать руки пострадавшего, пропахшие антисептикой, в желтых пятнах ушибов и порезов.

— Ну а что дальше?

Березии тоже смотрел на свои руки, лицо его осунулось, стало строже и суровей.

А затем Богаев увидел, как руки Березина вдруг посветлели, порезы и ушибы на них исчезли, словно с рук смыли краску.