Пир бессмертных: Книги о жестоком, трудном и великолепном времени. Цепи и нити. Том VI - Дмитрий Быстролётов

— А пока что, — сообщил чиновник, — его превосходительство дал распоряжение капитану Адрианссенсу арестовать капрала Богарта и препроводить его в Леопольдвилль для строжайшего следствия, а сам капитан получил выговор.

Когда секретарь, расточая улыбки и поклоны, наконец удалился, я оторопело поглядел ему вслед, протяжно свистнул и подтянул брюки, они были куплены в дешевом магазине и по небрежности на размер больше. Ну и дела! Потом еще долго я глядел на дверь, через которую вышел чиновник.

Что за черт… Ничего не понимаю! Вот тебе и колонизатор…

Я долго стоял посреди комнаты и держал себя за нос, что у меня всегда служило признаком напряженной работы мысли. Подвох? Но в чем? Отдал под суд капрала… Непонятно, решительно непонятно. Равнодушие или злобная и мстительная ярость — это возможно, но внимание к критике и такая готовность исправить указанные недостатки? Откуда они, да еще у бельгийского губернатора? Снова и снова обдумывал ситуацию, пока, наконец, не понял: и среди колонизаторов могут быть неплохие люди. Граф Кабелль просто невероятно оторван от действительности и толком не знает, что творит за его спиной разная мелюзга. Будучи человеком жадным, из-за получения приоритета владения нефтеносными землями готовым пойти на любое преступление, он одновременно может желать и восстановления законности в том, что его лично не касается. Почему? Зачем? Для обеспечения собственного положения? Прикрываясь гуманностью легче избежать ответственности за махинации с заявками. Не все ли равно? Пусть богатеет белый губернатор, лишь бы он облегчил судьбу своих черных подданных!

И я погрузился в составление обширнейшего доклада. Приходилось не один раз совещаться с личным секретарем, который настойчиво советовал не торопиться и убеждал переписать отдельные разделы доклада, дабы не упустить ни одной подробности, так как подобный документ от незаинтересованного лица исключительно важен, он будет представлен в личную канцелярию короля. И дело продвигалось отнюдь не быстро. Тем временем стали поступать сведения, подтверждающие, что мне удалось пустить в ход машину правосудия, и материалы, подбрасываемые в ее жерло, стали механически перемалываться. Из канцелярии губернатора начали поступать справки о снятии капрала Богарта с занимаемой должности, затем об исключении его из армии и, наконец, о предании суду. Позднее поступили копии циркулярного распоряжения о запрещении частным лицам называть личные владения по своей фамилии и о переименовании населенного пункта Чонбевилль в Либрвилль, о переселении его жителей в другое место и так далее.

Стояли невыносимо жаркие дни, я писал, переписывал и снова писал. Проходило несколько дней, и ко мне поступали новые радостные свидетельства моего успеха. Нужно бороться во что бы то ни стало, порядочные люди есть всюду. Надо стучаться во все двери, какая-нибудь дверь обязательно откроется. Если взяться за дело посмелей и понапористей, то успех будет!

Я внутренне успокоился, вновь появилась жажда творческой работы, на сей раз она толкала к описанию увиденного и пережитого. Дни уходили незаметно, росла и стопка исписанной бумаги. Не возвращаться же в Париж с пустыми руками, неплохая будет книга, пожалуй, страниц на пятьсот. Две связанные между собой повести «Тэллюа, или Начало одного путешествия» и «Бубу, или Конец одного путешествия». Эти повести будут ядром книги. А затем? Последуют рассказы, которых еще нет, но они будут написаны. А заглавие книги?

Приключения в Африке — это не больше, чем острый соус, вкусная приправа для тяжеловесного блюда, которое должен проглотить мой читатель. Нужно постараться показать всем свободным и культурным людям мнимость их свободы и независимости, показать золотую нить, ведущую от их носа прямехонько к хозяйской руке. Книга будет направлена на разрушение иллюзии о самостоятельности порядочного человека и его мышления в условиях капитализма. Я должен показать: в этом мире невозможно быть нейтральным, мир разделен на два непримиримых лагеря. Волей или неволей каждый стоит на какой-то стороне боевой баррикады, и в этом обманчивость невключенчества. Но это не все. Книга должна быть направлена против равнодушия порядочного человека, поскольку равнодушие — это злейший враг свободы, радости и красоты на земле.

Да, все ясно, название книги «Цепи и нити». Да, и только так!

Цель книги и будущей жизни ясна. А вот способы достижения… Гм…

Худое лицо ван Эгмонта с резко очерченными линиями, такое решительное и волевое, вдруг нахмурилось, стало неопределенным, расплывчатым и растерянным.

Раньше ему все казалось проще и легче, как новый реформатор он мог говорить себе длинные речи с беспрестанным повторением слов «нужно», «должно», «я обязан». Но по мере привыкания к культурной жизни большого города ван Эгмонт стал чувствовать, что почва под его ногами становится все более зыбкой. «Вскочить на подножку поезда», «взять за горло» и прочие выражения в том же роде в условиях леса казались одичавшему человеку вполне понятными. Но здесь он стал уже думать в ином плане. Писать ли картину? Издать ли книгу? Издать ли альбом фотографий, может быть, рисунков?

Денег оставалось мало, по приезде в Европу их уже не будет. Вполне ясно, нужно опять работать. И как его будущие хозяева взглянут на политические выступления против капитализма, в конечном счете против них самих? Самую маленькую статейку можно напечатать только при условии, если она выгодна редактору. Кому нужны его разоблачения? Моральный уровень редакторов, издателей и книжных торговцев он прекрасно знал: это либо равнодушные люди, либо грабители. Как раз те, против кого он и хочет выступать…

Страшное смущение, растерянность и сомнение в себе постепенно овладели его сознанием. Особенно тревожил вопрос, с чего начать по приезде… Уезжать не хотелось и не хотелось ослаблять живость впечатлений африканской среды.

— Слушайте, ван Эгмонт, на кой черт вам тащиться в Европу, не повидав Верхнюю Катангу? Это кусочек Европы, но африканской! Такого чуда вы еще не видели! Да, именно чуда! Садитесь в мою машину, и махнем со мной прямо на юг. Вы водите автомобиль? По хорошему шоссе весь путь мы с вами одолеем в три дня. Решайтесь! Стоит ли здесь сидеть в ожидании вашего парохода?

Предложение бельгийского инженера де Фосса было с радостью принято ван Эгмонтом, тем более что посещение Катанги входило в его планы.

Дорога оказалась глинобитным шоссе длиной в тысячу километров. В Кассаи к Нижней Катанге она вилась по склонам гор и холмов, среди нескончаемых лесов и редких плантаций. Потом дорога стала взбираться все выше и выше, пока не вынесла нас на высоту в полторы тысячи метров, на необозримые просторы плоскогорья Верхней Катанги — выжженную солнцем степь, изредка оживляемую участками девственного леса, ветрозащитными полосами недавно насаженных эвкалиптов и полями арахиса, кукурузы, проса и сорго. Вдоль обочин дороги стеной стояла высокая слоновая трава или колючий кустарник. Как странно было увидеть сухие листья и слышать их мертвый шелест! Как непривычен день без дождя! Вечера и ночи стали прохладными, исчезла такая тягостная в Конго влажность воздуха, теперь даже дневная жара легко переносилась. Мы чувствовали себя бодро и вели машину по очереди, коротая время мирными спорами и неспешными разговорами.