Новый Мир ( № 11 2012) - Новый Мир Новый Мир
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
«Теперь же наступил черед высказываться Кублановскому. „Леша” — „гуманист-агностик с сильным, как у многих, еврейским пунктиком”. По какой-то необъяснимой причуде после смерти его назвали „гениальным поэтом”?! Бродский же „поэзию Лосева не любил”. Сам Кублановский — тоже („Мне не хватает в них (стихах) ‘Православия, Самодержавия и Народности‘” — то есть того, за наличие чего в его стихах критиковал Лосев)».
«Бродский — стихийный гений, имморалист, сам себе вероучитель и пророк. Кублановский — традиционалист, истинно верующий. Лосев — агностик, чуждый метафизике, строгий моралист на основе пострелигиозной этики. Для первых двух „Леша Лосев” — человек своего круга, не авангардист, не поэт, открывающий новые пути, и потому по определению не велик. Его недооценка — это недооценка своего соседа, который милый и приятный, но от которого никто не ждет больших свершений, — нечто вроде „малыша Пруста” для его знакомых, которые и долго после его смерти не могли понять, чего это так с ним носятся?»
Ахматова: дневник сексота. Colta.ru публикует неизвестные записи об Анне Ахматовой. Судьбу их автора, Софьи Островской, обсуждают Глеб Морев и Михаил Мейлах. — «Colta.ru», 2012, 14 августа < http://www.colta.ru >.
В издательстве «Новое литературное обозрение» готовятся к печати (под редакцией Полины Барсковой и Татьяны Поздняковой) дневники переводчицы Софьи Островской (1902 — 1983).
«18 июля [1945]
Я с Ахматовой. Часы у нее. Дом писателя. Чем-то недовольна, полупечальна, отчуждена. Много интересного о Пастернаке. Внушает свою мысль, как и всегда, боковыми путями. А мысль простая: не поэт больше, не пишет своего, только переводит, поэмы его — не поэзия. (Читай: „как же может Громов видеть в XX веке ДВУХ поэтов — Ахматову и Пастернака?” Где же Пастернак?) Загадочная картинка для литературоведов. Ох, как умна. Как древняя змея».
«27 октября [1946], воскресенье
Обедают у меня Анта и Ахматова. Опять водка. Мне скучно и раздраженно. Ахм<атову> в больших дозах иногда не выношу совершенно. Лицемерка, умная, недобрая и поглощенная только и единственно собою».
Говорит Михаил Мейлах: «В более же общем плане должен сказать, что на закате своей жизни Ахматова отнюдь не вызывала всеобщего восхищения. <...> Так что „деконструкция мифа”, произведенная Софьей Казимировной, — вовсе не единичное явление, а какой-нибудь дешевый психоаналитик добавил бы, что это могло быть формой самооправдания: ей, мол, просто потребовалось принизить ту, о ком она осведомляла органы, чтобы ей самой это казалось менее ужасным. Стоит ли говорить, что к вопросу о подлинном значении поэзии и личности Ахматовой эти конструкты, деконструкции и мифологемы имеют лишь косвенное отношение».
«Будь Аксенов жив, он бы раздружился с нами за эту книжку». Беседу вела Наталья Кочеткова. — «Эксперт», 2012, № 34, 27 августа <http://expert.ru>.
Говорит Александр Кабаков: «Евгений Александрович [Евтушенко], к которому я, надо сказать, очень хорошо отношусь, написал в „Литературке” рецензию на „Джина Грина — неприкасаемого”, она называлась „Под треск разрываемых рубашек”. Он попрекал авторов, что в то время, как вьетнамский народ истекает кровью в борьбе с американским империализмом, вы такую ерунду пишете... В день, когда вышла „Литературка”, мы ехали куда-то с Васей в его машине, и он колотил по баранке кулаками и кричал: „Он мне в карман залез!” Потому что тут же накрылось переиздание, тут же порвал договор „Мосфильм”. Вот это он был настоящим без всяких шуточек. Это же было причиной его ссоры с Бродским и разрыва отношений — в сущности, залез в карман, зарубив „Ожог”».
См. также статью Аллы Латыниной «„Нам приятно говорить о нем как о живом...” Две книги, в которых нет ничего общего, кроме названия: „Аксенов”» («Новый мир», 2012, № 9).
Дмитрий Быков. Не бойтесь Бога! Почему современные русские книги читать неинтересно. — «Новая газета», 2012, № 88, 8 августа < http://www.novayagazeta.ru >.
Среди прочего: «Но давайте вспомним сюжет романа: жертва Нехлюдова, так глядевшего на церковь, не была принята, и во второй, ненаписанной книге романа Толстой предполагал описать разочарование и падение Нехлюдова (но вместо того написал „Отца Сергия”): в этом втором томе Нехлюдов должен был оказаться в коммуне среди толстовцев, разочароваться в ней, пережить грехопадение (не с Катюшей) и уйти. Господи, кто бы взялся написать этот роман и назвать его, естественно, „Понедельник”!»
Игорь Данилевский. «С историческими программами на ТВ — просто катастрофа». Беседовала Наталия Демина. — «ПОЛИТ.РУ», 2012, 24 августа < http://www.polit.ru >.
«Самый яркий пример, к которому я в последнее время вынужден часто обращаться, — это Александр Невский, Невская битва, Ледовое побоище. Невскую битву помнят все, хотя в шведских источниках она вообще не упоминается. Ледовое побоище превратилось чуть ли не в основное сражение XIII в., а Раковорскую битву 1268 года никто из россиян и не вспоминает — хотя и по масштабам и по значению она существенно превосходит битву на Чудском озере. Я думаю, что это просто несопоставимые для историй страны события».
Дмитрий Данилов. «Мой девиз — здравствуй, брат, писать очень трудно». Беседу вел Платон Беседин. — «Thankyou.ru», 2012, 28 августа < http://blog.thankyou.ru >.
«Моими вдохновителями были Хармс, Добычин, Мамлеев, Кафка, отчасти Платонов. С самого начала писал прозу, редкие и несерьезные стихотворные эксперименты относятся уже к зрелому возрасту, и это именно эксперименты и именно не всерьез, а не типа „пишу стихи”».
«Не знаю, мне трудно рассуждать о „магии и волшебстве писательства”. Не уверен, что в писательстве Толстого и Достоевского было очень много магии и волшебства. Просто — сидели, строчили. То есть я не то чтобы отрицаю связь писательства с „высшими материями”, наверное, во многих случаях такая связь имеется, но об этом решительно невозможно говорить, не впадая в пафосный идиотизм».
Исторический счетчик. Поэт и бывший диссидент Юрий Кублановский — о злобе людей, вечной раздвоенности и третьем пути. Беседу вел Игорь Вирабов. — «Российская газета» (Неделя), 2012, № 188, 16 августа < http://rg.ru >.
Говорит Юрий Кублановский: «Знаете, мне при советской власти жилось несладко: я искусствовед, а работать был вынужден дворником, истопником, сторожем, на черных работах. Но так мерзотно, как в 90-е годы, я не чувствовал себя ни при коммунистах, ни в эмиграции».
«Честно сказать, после смерти Солженицына затрудняюсь назвать литератора, которому бы мне, допустим, захотелось бы написать обстоятельное письмо и получить пространный ответ».
Максим Кантор. Зачем нужен протест. — «Перемены», 2012, 2 августа < http://www.peremeny.ru >.
«Можно быть неверующим (многие художники и были неверующими), но находиться вне христианской эстетики — невозможно, коль скоро художник работает в так называемой христианской цивилизации».
«Авангард, по самой сути своей, — паразит, он питается чужой жизнью; авангард — вампир, он оживает от чужой крови. Сам авангард — бесплоден и бескровен, ему нужен внешний объект. Писсуар вне музея, нарисованный в туалете член — не значат ничего. Но вы можете повесить хоть в туалете революционный холст Сезанна — и Сезанн останется Сезанном».
«Я не хочу отдавать жизнь за нарисованную пиписку ровно по той же причине, по какой я не признаю господства богатого над бедным».
Николай Караменов. Литературные родители Павла Смердякова. — «Новый берег», 2012, № 36 < http://magazines.russ.ru/bereg >.
«Роман [Р. Хильдрета] „Белый раб” был впервые издан в США в 1836 году, а переведен на русский язык и опубликован в России — в 1862. Роман [Г. Бичер-Стоу] „Хижина дяди Тома” был опубликован в Америке в 1852 году, а переведен на русский язык и издан в России в журнале „Современник” в 1858 году. Эти романы вряд ли могли пройти стороной мимо внимания Ф. Достоевского, да и любого другого русского образованного человека, потому что раскрывали важную для крепостной России тему рабства, и были опубликованы в России еще до его отмены».
