Жуков. Портрет на фоне эпохи - Лаша Отхмезури

Полностью текст МП-41 до сих пор не опубликован. Юрий Горьков, один из лучших российских специалистов по данному вопросу, полагает, что Сталин его не одобрил. В качестве доказательства он указывает на то, что документ не подписан. Во всяком случае, точно известно, что план был адресован вождю. Почему же в таком случае Тимошенко и Жуков не передали его во время продолжавшихся в общей сложности более семи часов двух ночных совещаний с ним, состоявшихся 17 и 18 марта 1941 года? Мы не видим ни одной другой темы, которая могла бы заставить этих троих людей провести вместе так много времени в самый разгар Балканского кризиса. То, что Сталин не подписал план, вовсе не означает, что он не одобрил его устно. Он часто поступал так, уменьшая, в случае неудачи, свою ответственность.

МП-41 предполагает использование сил и средств, которые появятся у Красной армии в лучшем случае к январю 1942 года. Цифровые показатели в нем настолько завышены – 8,7 миллиона человек, 300 полностью экипированных дивизий, 33 механизированных корпуса, 333 авиационных полка,  – что они больше представляют собой проявление типично сталинской мегаломании, чем реальные возможности советской экономики. Самый большой упрек, который можно адресовать Жукову,  – он, как и Сталин, уверился в том, что в 1941 году ничего не произойдет. Уверился настолько, что даже оставил свою страну без реального плана обороны на этот год. Он нарушил собственный принцип – исключить недооценку противника,  – полагая, что сумеет разбить танковые дивизии вермахта и эскадрильи люфтваффе во встречном бою. Наконец, он принял безумную идею о том, что огромные силы, запланированные им, могут быть собраны в приграничных округах путем тайной мобилизации («скрытым порядком»). Этот бредовый план, не принимавший во внимание ни реального количества сил, имевшихся в распоряжении советского командования, ни расположения сил противника, лишал Красную армию возможности разработать другую стратегию для данной ситуации, в первую очередь стратегию оборонительную, при которой взамен уступки части территории выигрывается время. Не будет ли правильным сказать, что Жуков просто придерживался чисто наступательной линии Фрунзе и Тухачевского? Следует напомнить, что он лишь дорабатывал план, в общих чертах уже одобренный Сталиным, всеми его предшественниками на посту начальника Генштаба, наркомом Тимошенко и политбюро на заседании 14 октября 1940 года, и что только сумасшедший пытался в подобных условиях противостоять такому единодушию. Даже мудрый Василевский не только принял этот план, но и собственноручно изложил его основные положения на бумаге. И даже двадцать пять лет спустя он напишет, что план был хорош. Тот факт, что Жуков не смог даже крикнуть «А король-то голый!», говорит о его полном согласии с тем планом, который он представлял.

В том же марте Жуков передал Тимошенко составленную Ватутиным докладную записку, где перечислялись основные недостатки Красной армии. Основной упор делался на те, которые окажутся катастрофическими при германском вторжении: слабое развитие средств радиосвязи, недостаточное снабжение войск бронебойными снарядами и авиационными бомбами, дезорганизация авиации, слабость инженерных войск, задержки в сооружении полевых укреплений и т. д. Сталин ознакомился с запиской и как-то субботним вечером вызвал Жукова к себе на дачу в Кунцево. Жуков был так взволнован, что совершенно не разглядел знаменитую ближнюю дачу вождя, чем объясняется то, что он не дал в мемуарах ее описания. Тимошенко уже был там, как и многие члены политбюро, очевидно, те, кто составляли ближний круг: Молотов, Берия, Микоян, Каганович, Маленков. Сталин попросил Жукова рассказать о делах Генерального штаба.

«Коротко повторив то, что уже докладывал наркому, я сказал, что ввиду сложности военно-политической обстановки необходимо принять срочные меры и вовремя устранить имеющиеся недостатки в обороне западных границ и в вооруженных силах.

Меня перебил В.М. Молотов:

 –  Вы что же, считаете, что нам придется воевать с немцами?[331]

 –  Погоди…  – остановил его И.В. Сталин.

Выслушав доклад, И.В. Сталин пригласил всех обедать. […] Обед был очень простой. На первое – густой украинский борщ, на второе – хорошо приготовленная гречневая каша и много отварного мяса, на третье – компот и фрукты. И.В. Сталин был в хорошем расположении духа, много шутил, пил легкое грузинское вино „Хванчкара“ и угощал им других, но присутствовавшие предпочитали коньяк.

В заключение И.В. Сталин сказал, что надо продумать и подработать первоочередные вопросы и внести в правительство для решения…»[332]

Хотя Жуков и взял на себя ответственность за план МП-41 – напомним: полагая, что тот, в случае необходимости, будет реализован не ранее чем в 1942 году, он с каждым днем обнаруживал все новые и новые подтверждения неготовности Красной армии к большой войне. Так, пишет он в своих «Воспоминаниях»:

«…при изучении весной 1941 года положения дел выяснилось, что у Генерального штаба, так же как и у наркома обороны и командующих видами и родами войск, не подготовлены на случай войны командные пункты, откуда можно было бы осуществлять управление вооруженными силами, быстро передавать в войска директивы Ставки, получать и обрабатывать донесения от войск.

В предвоенные годы время для строительства командных пунктов было упущено. Когда же началась война, Главному Командованию, Генеральному штабу, всем штабам родов войск и центральным управлениям пришлось осуществлять руководство из своих кабинетов мирного времени, что серьезно осложнило их работу»[333].

Говоря конкретно, Верховное командование Красной армии не имело средств, защищенных линий связи, надежной аппаратуры, операторов и шифров, позволяющих управлять сражением. Оно рассчитывало на гражданскую телефонную и телеграфную сети и на немногочисленные несовершенные ВЧ-рации. Потеря связи командования с войсками в пограничных округах станет одной из причин катастрофы, что разразится летом, до которого оставалось так мало времени.

В своих «Воспоминаниях» старый маршал признаётся и в других ошибках. Если он так отчаянно открещивается от ответственности за неготовность укрепрайонов, то при этом признаёт, что склады горючего, боеприпасов и запчастей к технике были расположены слишком близко к границе. Эти огромные запасы почти сразу после начала войны попали в руки немцев; одно их отсутствие делало оборону невозможной. Но и здесь если эти огромные запасы были вынесены вперед, то лишь потому, что Красная армия намеревалась сразу после начала войны перейти в контрнаступление, а не обороняться.