Ужасный век. Том I (СИ) - Миллер Андрей

Что касается маршала — пусть он смотрел на Стирлинг так же, как старые пэры с родины маркизы смотрели на Балеарию, виделось кое-что ещё. Дон Хуан Альварес Фалькао был до мозга костей империалистом. Из тех, кто так и не смирился с крахом балеарских амбиций. Возможно, не смирился даже более всех прочих.

Конечно, о Железном Сапоге маркиза была наслышана. На войне маршал Фалькао стяжал суровую славу: не щадил ни врага, ни собственных людей, ни себя самого. Однако вспомнила леди сейчас иную деталь. Дон Хуан не всегда был «доном». Являясь человеком происхождения ещё более незначительного, чем сама Эбигейл, он вышел в маршалы из рядов кондотьерского отряда. И позднее продвигал идею наёмных армий. Сир Арчибальд Бомонт часто рассказывал жене брата и о Железном Сапоге, и о Волке Мелиньи: как раз великом кондотьере. Эбигейл те рассказы о войне извечно были скучны. Но возможно, самое время припомнить их…

— Ну что же, сеньоры, Эбигейл… Сколь бы ни была усладительна эта лёгкая беседа, мы должны обсудить дела, верно?

— Да уж, пора бы! — старый маршал и не думал скрывать раздражения: он догадался, что ехать в такую даль пришлось именно из-за маркизы, иначе встреча легко состоялась бы в Марисолеме.

— Я полагаю, никто не возражает. Лопе, дон Хуан — спешу сообщить, что мы успели обсудить с Эбигейл многие детали предстоящего. Смею утверждать: в данной фазе этой маленькой партии наши позиции достаточно сильны. Однако же мы не можем удовлетвориться лишь достаточным: необходимо делать первый ход, уже создав все условия для победы.

— Раз пригласили меня, то речь идёт о военных вопросах. — рассудил маршал.

— Именно так. Эбигейл обладает обширными возможностями при королевском дворе Стирлинга, и я не ожидаю каких-либо осложнений в том случае, если мы будем разыгрывать долгую комбинацию. Это безопасный путь к успеху. Но, как и всякий безопасный путь, он имеет положенные недостатки. Во-первых, займёт много времени. Во-вторых, выигрыш с него не так велик.

Канцлер откинулся на спинку плетёного кресла, сложил руки на груди и продолжил:

— Полагаю разумным ускорить ход событий, а заодно и повысить ставки. Уверен, Лопе уже объяснил дону Хуану, что я имею в виду. Новый путь вмешательства в дела Стирлинга предполагает существенно более высокие риски. Вместе с тем, убеждён, всем здесь очевидно: ни о каком прямом военном участии Балеарского королевства не может быть и речи. Ни при каких обстоятельствах.

— Королева и слышать не желает о новой войне.

— И не только она. Я сам солидарен с королевой в этом вопросе: именно войну-то мы стремимся исключить. Наша цель звучит громко: мы принесём мир! Крепкий мир, мир на многие века. А он, разумеется, не обеспечивается без силы оружия. Итак, дон Хуан, мы посвятили вас в общие детали планов, поскольку не знаем человека, лучше знакомого с людьми, способными защитить наши интересы открытым силовым путём. За некоторое вознаграждение.

— Вы говорите о наёмниках?

— Разумеется. Леди Эбигейл будет спокойнее и проще, имея под рукой некую осязаемую военную силу. Очевидно, что это не может быть ни армия Балеарии, ни войска наших союзников. Только люди, верные золоту, а не флагам и гербам.

— Но Санти… Ты собираешься доставить наёмников в Стирлинг? Как?..

— Дозволь оставить это моей заботой. Просто запомни обещание: у тебя, пусть и негласно, будет армия. Небольшая, конечно, но куда более существенная, чем верные тебе люди супруга. Их ведь немного, я знаю.

— И что именно требуется? — спросил маршал.

— В этом месте, дон Хуан, я позволю себе ещё раз напомнить о важном: разговор, который мы ведём, строго приватен. Разумеется, никакие слухи о запланированном не должны дойти до королевы Анхелики. Лопе обеспечит большую часть этой задачи: от вас потребуется только осмотрительность и ответственность. Вы понимаете, о чём я говорю?

— Полностью, Ваша Светлость. Вы ведёте речи о том, чего не достиг император Педро Фелипе. И наверняка понимаете, как я дорожу даже малой надеждой на подобное. На новый золотой век! Я лишился руки, обеих ног и глаза, сражаясь именно за это. Если Балеария снова станет великой… Я и второй глаз отдам ради того. Со второй рукой в придачу.

— Это я и надеялся услышать. Итак, нам нужен наёмный военный отряд. Не слишком большой, но достаточно сильный: чтобы в нужный момент склонить чаши весов в нужном направлении. Разумеется, командир не должен быть как-либо очевидно связан с Балеарией. Кроме того, требуется истинный профессионализм… или определённая доля симпатии к нашему королевству. Мы не сможем посвятить этих людей даже в общие детали. Посему они должны не задавать лишних вопросов, но быть способными исполнять самые неожиданные приказы. И никогда не забывать, кому в действительности служат. Понимаете?

— Понимаю, и таких людей очень мало. Почти не осталось.

— «Почти»! Это хорошее слово. Ну же?..

— Думаю, сеньор Гамбоа навёл справки.

— Разумеется, я это сделал. Но суть в том, что нужно выслушать и ваши соображения. Мы с вами, маршал, очень разные люди: оттого и других оцениваем по-разному. Канцлеру важно составить мнение на основе как ваших, так и моих соображений.

— Ну хорошо… — Фалькао вздохнул, собираясь с мыслями. — Всякая шваль, понятное дело, не подойдёт. Все эти отбросы, что носились по Ульмису после войны… да и тех осталось немного. В таком деле нужен опыт Великой войны, как мне кажется.

— Командиры Великой войны в Стирлинге не будут уместны. — заметила маркиза. — Они вызовут резкое неприятие многих в любом случае. Каковы бы ни были основания их присутствия.

— Прекрасная леди права. — согласился Гамбоа.

— А что до людей, менявших в той войне сторону? Ведь таковых было немало.

— Это уже интереснее.

— Я знаю одного такого, который ещё в строю… он до сих пор сражается… хорошо знаю. Слишком хорошо. Он не подойдёт. А кто подошёл бы… Людвиг тер Хофген был бы способен на многое и сейчас, будучи стариком. Но я не уверен, что пожелает: он размяк от мирной жизни. Он больше не человек войны, а другие люди нашего поколения и подавно. Колонелла, Ян Новак, Габор, Монро… их лучшие годы позади, как и мои.

— Стоит подумать о тех, кто пребывал под их началом? — предложил канцлер.

— Да, это хорошая мысль. Но из таких я знаю в основном балеарцев — а они не подходят. Есть этот молодой лимландец, ван Стекелен: серьёзный человек. И обязан Балеарии по гроб жизни. На Великой войне, конечно, только чуть понюхал пороху, но после — вы знаете эту историю. Однако слишком многие на севере по-прежнему желают снять его голову с плеч.

— Сеньор Вальдемар ван Стекелен пределов Балеарии, милосердно его приютившей, безопасно покинуть не может. — очевидно, что Гамбоа знал всё обо всех.

Людвиг тер Хофген так удачно повоевал за обе стороны, что после Великой войны ни одна к нему не имела претензий. Это имя было хорошо знакомо маркизе. И о ван Стекелене она тоже что-то слышала. Что, когда? Не без труда, но Эбигейл вспомнила: Анри Бомонт, отец её мужа, называл некоего ван Стекелена среди вражеских командиров в битве при Тагенштайне. Но участник этого сражения нынче никак не мог быть молодым — с четверть века прошло. Выходит, речь шла о другом ван Стекелене.

— Иных кандидатур не припомню: без войн не бывает хороших наёмников, а нынче в Ульмисе не воюют. Достойные люди из числа кондотьеров давно устроили себе мирную жизнь. Прочих же истребили. Были те, из-за Восточного леса… Знаю, где они осели. Но я им не доверяю. Никогда не доверял.

— Я слышал о той дружине из восточных земель иное.

— При всём уважении, сеньор Гамбоа! Вы слышали, а я видел их в деле. Едва запахнет кровью — они потеряют человеческий облик. К тому же тех людей слишком легко купить: жадность и алчность суть разные пороки.

— Я приму к сведению оба мнения, сеньоры.

Маршал Фалькао замолчал. Старый полководец явно оказался не очень готов к разговору, однако невозможно было его за это судить. В план посвящены немногие, сама Эбигейл знала очень мало деталей.