Флаг над островом (сборник) - Томас Клейтон Вулф
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
— Да… А если не будут давать увольнения?
— Ну, допустим, не будут. Но от охранения моего нос воротить не стоит, ты уж мне поверь.
— Да. Я знаю. Все туда хотят, — задумчиво сказал Маст. — Только почему, — спросил он немного погодя, — почему ты не предложил этого раньше? Когда набирали? Почему только сейчас?
На лице у Бёртона опять мелькнула нерешительность и смущение. Он пожал плечами.
— Мне надо было рассчитаться с ребятами за кое-какие услуги, — кратко объяснил он.
— Разве это честно? — сказал Маст. — Взять человека, а потом вышибить?
— А почему нет? За услугу рассчитался. Я же взял его.
— Откуда я знаю, что ты со мной так же не сделаешь?
— Слушай. Давай начистоту. Давай я тебе объясню, — настойчиво сказал Бёртон. — Я бы никогда не выгнал человека ради своего интереса или выгоды. Кого я выгоняю — его надо выгнать. Работу делает кое-как, всю дорогу сачкует. А я не вижу, почему мне не попользоваться, если в делах у меня порядок. То же самое с тобой. Будешь плохо работать, и тебя вышибу. Будешь хорошо — останешься. — И однако, несмотря на безупречную логику этого рассуждения, Маст заметил, что лицо у него слегка смущенное, как будто Бёртон еще не вполне себя убедил.
— Почему всем нужен мой пистолет? — чуть ли не жалобно сказал Маст.
— Всем, а тебе он зачем нужен? — спросил Бёртон.
— Сам не знаю. Наверно, из-за этих самурайских сабель. У меня предчувствие… Очень сильное предчувствие… Что когда-нибудь он спасет меня от сабли. А я хочу спастись. Мне с ним… ну, спокойнее.
— Ну и другие думают, как ты, можешь спорить на что хочешь, — сказал Бёртон. — Не проспоришь — проверено. Ты же видел — у старшины тоже пистолет, кроме винтовки. И у старика Пендера.
— У сержанта Пендера пистолет с той войны.
— Какая разница? У него есть. И у всех есть, кто сумел достать. А почему бы мне не иметь, если достану? Сам знаешь, Маст, за кем охотятся их офицеры — за командирами отделений и офицерами. Нам опасней, чем вам, рядовым. Я бы мог тебе завернуть, что отвечаю за людей и всякую такую ерунду, и притом не наврал бы. Но не это главное. Главное — что я хочу уцелеть на войне, не меньше тебя и всех остальных.
— И поэтому ты хочешь купить у меня мой шанс на спасение?
— Конечно, если удастся. Учти, такую цену, как я, тебе здесь никто не предложит.
— Ага, ладно. А что со мной будет, когда пойдем в бой?
— Что ты, Маст, наша часть, может, вообще не пойдет в бой. Может, всю войну здесь просидим, будем сторожить этот остров. Теперь-то ясно, что японцы вряд ли здесь высадятся. А коли так, коли мы здесь останемся, ну что же — я прогадал, ты выгадал, только и всего. Без риска игры не бывает.
— Ничего себе, игра, — удрученно сказал Маст.
— А если рота и пойдет в бой, это еще не значит, что ты тоже пойдешь. С твоим образованием, — сказал Бёртон. — Со средней школой ты спокойно можешь попасть в канцелярию или вообще устроиться писарем — хоть в отделе личного состава, хоть в другой какой тыловой службе. Тебе только захотеть.
— Ага, это мне все говорят. Все, кому нужен мой пистолет. Не хочу я в тыловую службу. Я не трус.
— А может, там ты принесешь больше пользы.
— Плевать мне на пользу. Я не трус. Испугаться я могу, но я не трус.
— Ну, дело твое. По-моему, это глупо. Отказываться от теплого места. А все-таки, — продолжал Бёртон, — ты от моего предложения не отмахивайся. Я тебе дело говорю. Да ты знаешь, что мы там сами себе готовим? Местные нам каждый день привозят шницели. Бифштексы — через день. И виски у нас водится. Не думай, я тебе выгодное дело предлагаю.
— Да. Это я знаю, — удрученно согласился Маст.
— Подумай как следует, — сказал Бёртон. — Не торопись решать. Я знаю, тут решение принять тяжело. Я попозже подойду.
Он встал с камня, где они оба сидели, кивнул и пошел прочь. Но через несколько шагов обернулся.
— Ты не думай, я долго думал, пока решился сделать тебе предложение. И я не считаю, что оно плохое или нечестное. Иначе я не предлагал бы.
В спокойном взгляде Бёртона была чуть ли не мольба, но Маст настолько погрузился в свои горестные переживания, что еле-еле ответил.
— Ага. Наверно. Ладно, я тебе скажу.
Ничего больше не добавив, словно он знал, что это и просьбу его не подкрепит, и на ответ не повлияет, Бёртон повернулся и пошел дальше. Маст смотрел ему в спину и сердито думал, что Бёртон не имел права взваливать на него такое решение. С тех пор как пистолет вернулся от Винстока, мысли о нем, заботы о нем требовали все больше и больше времени, внимания, сил. Почти все, что он делал или говорил, так или иначе было связано с пистолетом, с охраной его. А теперь свалилось еще и это.
Маст сердился, поэтому без труда убедил себя, что Бёртон сильно упал в его глазах, и он радостно ухватился за эту мысль, чтобы подкрепить свою решимость и негодование. Его же командир, которого он уважал и почитал! Пусть Бёртон не прибег к силе или принуждению, он все равно совершил преступление против морали, потому что использовал свою должность в корыстных целях. И этого Маст ему не простит, даже если ничего не скажет.
А с другой стороны — дорожное охранение; оно ждало его, оно его соблазняло. Масту ужасно хотелось туда попасть. И удержала его только твердая моральная решимость: не вступать в сделку с Бёртоном, не лишать какого-то ни в чем не повинного беднягу места в охранении.
Он дал ответ Бёртону на другой день во время обеда; высокий сержант только выслушал его и молча кивнул.
— Я так понимаю, по-другому в охранение мне не попасть? — спросил Маст.
— Нет, — подтвердил Бёртон. — Я тебе сказал. Если я кого и освобожу, то уж постараюсь, чтобы не тебя прислали на его место. Но если ты передумаешь, учти — предложение остается. Полторы сотни я отложил, тратить и проигрывать не собираюсь. Пистолет мне позарез нужен. Помни: если захочешь, уговор остается в силе.
Так что Масту пришлось теперь жить еще и с этой ношей, и она отнюдь не облегчала жизнь. Каждый день, за одной, за другой ли работой, Маста грызла печальная мысль,